Перед ее взором прошла революция и гражданская война, она пережила обе мировые войны, прошла через годы безбожной власти, тайно неся монашеский крест. На виду – профессор медицины, ученый с мировой известностью. За всем этим – монахиня, принявшая первый постриг молоденькой 25-летней девушкой.
Тайну всей жизни монахини Игнатии – в миру Валентины Ильиничны Пузик – приоткрывает документальный фильм Елены Шаталовой, его показ состоялся на прошлой неделе в культурном центре «Покровские ворота» в Москве.
Схимонахиня Игнатия (Пузик)
Съемки фильма начались в 2002 году, еще при жизни Игнатии. На экране зритель видит ее уже 100-летней старушкой с мелодичной «дореволюционной» речью и необыкновенно живыми глазами, сохранившей удивительно ясный ум и превосходное чувство юмора. Никогда не догадаешь, что она уже более 60 лет несет на себе всю тяжесть и высоту монашеских обетов.
Революция
Все началось с революции – она стала переломом для 15-летней Валентины. «Мы были верующей семьей, но верующей обычно. Когда в 1917 году случился переворот, я стала искать церковь. От одной моей знакомой услышала, что в Москву приехали старцы…».
Старцы – монахи Смоленской Зосимовой пустыни, расположенной недалеко от Троице-Сергиевой лавры – приехали в Москву в 1923 году. Их родная обитель после смерти ее игумена – о.Германа (Гомзина) – была закрыта большевиками. В октябре несколько братьев были приглашены в создаваемое епископом Варфоломеем (Ремовым) братство в Высоко-Петровском монастыре.
Шел 1924 год, когда Валентина, студентка естественного отделения физико-математического факультета Московского университета (впоследствии преобразованного в биологический факультет), появилась на пороге этого монастыря. Накануне своего дня Ангела…
«Петровский монастырь. Большой темный храм. Я пришла искать старца, которого указала мне моя знакомая. Но мне было сказано: «Его нет сегодня, он заболел, идите к другому»… Я подошла к отцу Агафону. А батюшка стал спрашивать про семью, про брата, маму, про подробности нашей жизни. Это меня очень удивило. Спросил также, часто ли хожу в церковь. Я ответила, что редко, потому что очень занята. Он подарил мне четочки. «Что я с ними буду делать?!» – говорю. А он ответил: «По четкам молятся». Я носила эти четки на поясе, под одеждой, и была жутко счастлива: у меня есть тайна, я не такая, как все».
Так Валентина оказалась под духовной опекой отца Агафона – будущего преподобномученика Игнатия. 11 лет ему оставалось до лагерей, но за эти годы он сумел укрепить духовную дочь настолько, что она решилась пойти за ним по пути монашества.
В это же время Валентина продолжала заниматься своим образованием, уже в молодые годы проявив склонность к научным исследованиям. Преподаватели отмечали редкие способности и поразительное прилежание девушки еще в Николаевском коммерческом училище, которое она окончила.
На старших курсах даровитую студентку приметил профессор антропологии Владимир Германович Штефко. Он предложил ей выполнить серьезную работу – исследование возрастного развития щитовидной железы человека. Блестящей дипломной работой девушки на тему «Течение туберкулезного процесса у больных различного типа сложения» заинтересовались даже в Европе, впоследствии этот труд появился на страницах немецкого научного журнала.
Выбор темы не был случайным. Отец Валентины работал служащим на железнодорожной станции и в 1914 году умер от туберкулеза, который косил в те годы десятки тысяч людей. Девочке тогда шел 12-й год, а ее брату было всего 10…
Не боясь туберкулеза – а ведь он тогда считался неизлечимой болезнью с поразительно высоким процентом летальных исходов – в 1926 году Валентина пошла работать в Центральный туберкулезный институт (ЦИТ). Первой ее должностью стала должность препаратора в патоморфологической лаборатории, где она продолжала работать совместно со своим научным руководителем, профессором Штефко.
Тайный постриг
Духовное же наставничество, почти незаметно для глаз окружающих, вошло в ее жизнь еще глубже. «Каждый вечер, – рассказывает Игнатия, – я ходила в церковь: приходила с работы, бросала сумку дома и бежала в храм. Там была исповедь…».
По воспоминаниям современников, отец Агафон, наставник Валентины, всегда внимательно слушал исповедующегося, иногда закрыв глаза, сам говорил мало, однако если говорил, его слово точно насквозь пронзало душу. «Я могу хоть день сидеть, слушать, как ты доберешься до главного, – объяснял он своим духовным чадам. – Вот ты показала наружность-то, а серединку-то не показала. Орешек надо расколоть, показать, что в орешке, а не только снаружи – скорлупку показать».
Необыкновенным человеком был о.Агафон. Наряду с духовным он также получил светское образование, закончив Казанский ветеринарный институт: окончить обучение было его послушанием, исполнив которое он смог с благословения родителей быть принятым в Зосимову пустынь. Молодой послушник стал учеником отца Германа, настоятеля обители, которого между собой монахи называли «мамой».
В день пострижения в мантию он писал: «Родители! И есть сын у вас – и нет его, и умер он – и жив! (Господи! Всегда бы таким себя чувствовать!) Охватит сердце твое злоба – хватайся руками за сердце…а там на Кресте Сама Любовь – Христос распятый. Все хороши, все добры зело».
В 1920-м году он был рукоположен в сан иеромонаха. Через 3 года, после смерти о.Германа и закрытия Зосимовой пустыни, отец Агафон переехал в Москву, в 1924 году был назначен наместником Петровского монастыря. Вокруг него собралась самая большая паства в монастыре – таков был его дар духовного руководства.
Молодых девушек, приходивших к нему, он старался подготовить к монашеству.
«Руководство к монашеству не было поспешным, – вспоминает одна духовных дочерей батюшки, – не было делом одного дня, оно не было и внешним; напротив, оно было как сама жизнь: постепенным, простым, повседневным, действующим во всяком случае и событии». В 1926 году о.Агафон начал совершать тайные постриги, считая, что монашество не должно угаснуть.
В монашестве существует три пострига: первый – в рясофор, подготовительный, второй – в мантию, когда даются монашеские обеты; третий – в схиму, когда обеты обновляются.
«Батюшка был строгий, – вспоминает монахиня Игнатия, – постригал только в рясофор. Говорил, что нельзя давать в миру живущим мантию – зациклятся и наделают греха».
Тайный постриг в рясофор Валентина приняла в 1928 году с именем Варсонофия – в честь святителя Варсонофия Казанского. Постриг совершался на квартирке, где собиралась духовная семья о.Агафона. «Рясофорные постриги не обязательно совершаются в храме – они простые, короткие», – объясняет монахиня.
Эту квартирку по адресу Печатников переулок д.3, кв.26 (сейчас это нежилое чердачное помещение) они называли между собой «скитом». «Скит» стал их прибежищем после того, как в том же 1928 году советская власть закрыла Высоко-Петровский монастырь. Но все-таки из небольшого окошка открывался вид на монастырь. На чердак вела узкая лесенка. Монахиня Игнатия вспоминает, как духовный наставник любил говорить: «Широкая лестница в подъезде – это мир, а потом идет узенькая дорожка на чердак – это монашеский путь»…
Арест духовного отца
Рождественским постом того же года здоровье отца Агафона резко ухудшилось и он подал прошение викарию Московской епархии о пострижении в схиму. Пострижение состоялось 30-го января 1929 года, в день памяти игумена Зосимовой пустыни Германа…
Через 2,5 года о.Игнатий был арестован, но провел в тюрьме только10 дней, после чего ему было запрещено принимать духовных детей. «Батюшку лишили возможности ходить в церковь, он был под домашним арестом, – вспоминает Игнатия. – А весной 1935 года за ним пришли…»
НКВД так обосновало арест священника: «Архимандрит Агафон, разыгрывая из себя юродивого – искусственно трясет руками (последствия перенесенного энцефалита – болезнь Паркинсона – остались на всю жизнь – авт.), среди верующих пользовался авторитетом прозорливца и блаженного, имеет большое количество последователей (духовных детей), которые находятся под его полным влиянием, систематически посещают его квартиру, где он обрабатывает их в религиозном и контрреволюционном духе. При этом архимандрит Агафон внушает своим почитателям о необходимости систематического посещения церкви, и в случае невозможности ходить в церковь из-за работы в советских учреждениях он советует уволиться с работы» и т.п.
Обвинение очевидно – статья 58, пункт 10, антисоветская пропаганда и агитация. Приговор был прочитан в день рождения батюшки.
Из Саровского лагеря (переоборудованный под тюрьму монастырь «Саровская пустынь») он писал письма своим духовным чадам. «Иногда писал по-гречески, иногда по латыни. Я понимала и переводила другим, – говорит Игнатия. – Он всегда подписывался особым знаком, значение которого мы все знали – по латыни это значило «С Богом». Ему мы передавали «сухарики» – Святое Причастие в засушенном виде. Но в лагере бывало крали даже эти сухарики».
«Слава Богу за все случившееся – это одно можем сказать! – писал о.Игнатий. – С Ним везде хорошо, и на Фаворе, и на Голгофе!». Схиархимандрит Игнатий умер в лагере для инвалидов на 4-й год заключения, на рассвете воскресного дня, в день Усекновения главы святого Иоанна Предтечи…
Его мантию схимонахиня Игнатия до самой смерти хранила у себя: сестры решили, что эта вещественная память должна остаться у нее.
Ведь в 1939 году, уже после ареста о.Игнатия, Варсонофия приняла постриг в мантию с именем Игнатия, в честь священномученика Игнатия Богоносца. И в память о своем духовном отце, повторившем судьбу своего святого покровителя…
Но жизнь оставшихся на свободе молодых монахинь продолжалась. «Когда батюшку забрали, нас окормлял отец Никита, потом отец Зосима, потом отец Исидор. Отец Исидор служил под Москвой. Серьезно иногда окормлял, раздавал подзатыльники…» – вспоминает Игнатия.
Послушание длиною в полвека
По благословению духовного отца она продолжала работать в институте туберкулеза. Таким стало ее послушание длиною почти в полвека.
В 1940-м году Игнатия защитила докторскую диссертацию, в 1947-м стала профессором медицины. 29 лет она возглавляла патоморфологическую лабораторию ЦНИИТ, где вместе с ней работали некоторые ее духовные сестры. Игнатия иногда задерживалась на работе допоздна вместе с ними.
За свою долгую жизнь монахиня-ученый написала более 200 научных работ в разных областях медицины, в том числе 7 монографий, и основала собственную школу патологов-фтизиатров.
После Великой Отечественной войны Игнатия стала одной из первых в мире, кто изучил и испытал механизм действия французской вакцины БЦЖ. Эти исследования впоследствии дали рождение новому направлению в изучении туберкулеза – иммуноморфологическому.
Благодаря выполненным Игнатией совместно с микробиологом А.И.Каграмановым фундаментальным исследованиям начальных стадий развития туберкулеза родилось учение о «малой болезни», протекающей скрытно.
Еще одним направлением работы профессора и ее учеников стали исследования процессов заживления при туберкулезе, начатые еще В.Г. Штефко. Одной из последних разработок, которой она руководила, стал метод электронной микроскопии в практике исследования туберкулезного воспаления и реакций в иммунокомпетентных органах. Он позволил на клеточном и субклеточном уровне расшифровать защитные механизмы организма при прогрессировании болезни. Раньше это считалось невозможным.
Железный занавес не смог скрыть от мирового сообщества научные достижения Игнатии и ее талант исследователя. Труды монахини печатались в научных журналах, ее приглашали в заграничные командировки.
Однажды пришел такой запрос из Франции, но Игнатию ни в коем случае не хотели отпускать одну. «Поехал со мной один коммунист, замечательный человек, – рассказывает матушка. – Он мне сказал: «Валентина, ты ходи в церковь, а я буду в свою».
Кстати, с мужчинами Игнатия всегда была строга: «Никогда не была красивой, не было женихов, но было много друзей-мужчин. Но никто никогда не лез целоваться – Валентина была строгая».
Ее наградам мог позавидовать любой ученый: Орден трудового красного знамени, 9 медалей, звание заслуженного работника медицины. Но несмотря на признание, Игнатия так и не стала членом Академии наук: беспартийность и церковность, хотя и не афишируемая, перечеркивали все заслуги. Выше руководителя лаборатории она, конечно, подняться не могла.
«Как Господь сохранил от лагеря, не знаю, – делится Игнатия. – Может потому не забрали, что трудилась, работала, и труд мой был нужен. Можно было работать, можно учить молодежь, а молодежи вокруг меня собиралось много».
Она вырастила не одно поколение исследователей: ее подопечные защитили 22 докторских и 47 кандидатских диссертаций. Коллег и учеников бесконечно удивляло внимательное и беспристрастное отношение их руководительницы к людям. «Она для каждого умела найти несколько добрых слов, – вспоминают ученые. – Уважала мнение каждого сотрудника, даже молодого, всегда спрашивала, всегда интересовалась».
Свою профессиональную деятельность монахиня Игнатия закончила в 1974 году, в возрасте 70 лет.
Литературный дар
Но медициной труды Игнатии не исчерпывались – талантливый человек талантлив во всем. С 1945 года было положено начало другой работе этой многостороннее одаренной женщины: она начала писать духовную литературу.
Первая ее книга стала данью памяти духовному отцу – это «Жизнеописание схиархимандрита Игнатия (Лебедева)». Позже вышли книги-воспоминания о монашеской общине, которую он основал, о старцах Высоко-Петровского монастыря, о Патриархах Сергии и Алексии 1-м, размышления об истории Церкви и о жизни в современном мире. Отдельными статьями были опубликованы работы «Старчество на Руси», «Старчество в годы гонений», «Святитель Игнатий – Богоносец Российский».
В богослужебный обиход вошла часть гимнов, составленных монахиней Игнатией (на этом поприще она пробует себя с начала 80-х). Это службы святителям Игнатию Брянчанинову и патриарху Иову, князю Димитрию Донскому, преподобным Герману Зосимовскому и Зосиме (Верховскому), соборам Белорусских, Смоленских и Казанских святых, Валаамской иконе Божьей Матери и др.
В журнале «Альфа и Омега» вышла серия статей Игнатии (под псевдонимом монахиня Игнатия Петровская) по православной гимнографии (Андрей Критский, Иоанн Дамаскин, Косьма Маюмский, Иосиф Песнописец, Феодор Студит, святитель Герман Константинопольский, инокиня Кассия).
В 1990-е годы Игнатия вернулась к описанию подвигов своих наставников, старцев Зосимовой пустыни, новомученников и исповедников российских. В декабре 2000 года, во многом благодаря ее свидетельству, состоялась прославление духовного наставника монахини – преподобномученика Игнатия (Лебедева) в лике святых.
Великая схима
Уже после начала съемок документального фильма «Тайна ее жизни», в апреле 2004 года, в Великий четверг, монахиня Игнатия была пострижена в великую схиму с сохранением имени. С этих пор ее небесным покровителем стал преподобномученик Игнатий – ее духовный отец и любимый наставник.
Его она пережила намного и мирно скончалась на 102 году жизни, проведя почти 80 лет в монашестве. Похоронена Игнатия на Ваганьковском кладбище в Москве 31 августа 2004 года.
И в 100-летнем возрасте эта удивительная женщина продолжала преподавать по субботам в воскресной школе одного из московских храмов! За свою жизнь она выучила 6 языков, написала огромное количество трудов, продвинула науку в области изучения туберкулеза, внесла вклад в осмысление истории Церкви и истории страны. И хотя ее главное достояние иронией судьбы принуждено было оставаться тайной на протяжении стольких лет, оно, в конце концов, вышло на свет. Тайное стало явным…
«Вы – свет мира. Не может укрыться город, стоящий на верху горы. И, зажегши свечу, не ставят ее под сосудом, но на подсвечник, и светит всем в доме. Так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего небесного».
Евангелие от Матфея 5:14-16
Валерия ПОСАШКО
