8 июля 2011 года на общецерковном Съезде по социальному служению было подписано Соглашение о сотрудничестве между Русской Православной Церковью и Минздравсоцразвития. Одной из форм сотрудничества в рамках соглашения является «подготовка сестер милосердия и добровольцев для осуществления деятельности в сферах здравоохранения и социального обслуживания». Говоря по-человечески, государство готово признать, что служение милосердия в современном обществе – есть реальная надежда на его выживание, залогом которого всегда было христианское – уважительное отношение к человеку в любом проявлении его жизни – старости, болезни, смерти… К уходу за больными и умирающими в стационарах все более будут привлекаться женщины с красными крестами на белых косынках.
«Эта болезнь дана нам, чтобы окончательно полюбить друг друга… В горе и в радости…» – так решили мы, узнав твой диагноз… после 12-ти лет счастливого супружества. Рак… Мы с тобой умирали дома – не могли разомкнуть объятий ни на один день. И выжили, именно выжили – я – здесь, а ты – в вечности, найдя единственно возможный смысл страданий: терпение, любовь и бессмертие души. Я благодарна Богу за те 3 года испытаний, в которых рядом с нами были сотрудницы хосписных выездных бригад – настоящие подвижницы и непременные попутчицы всякой рождающейся в вечность души».
Привыкшие к «механистическому» отношению медицины к себе, мы по привычке ассоциируем хоспис с убогими человечностью больницей или интернатом для одиноких стариков и страшимся еще более, ведь из больницы выходят, а из хосписа – нет. Мы понятия не имеем о духовном аспекте работы хосписов, об их созидательной роли, каким бы неуместным ни казалось это слово. Воспринимая вечную нищету стационаров как нечто привычное, мы и представить себе не можем, что в столь «печальном месте», кому-то может быть хорошо, и что именно оттуда может придти помощь как умирающему, так и его семье.
Для того чтобы понять, что же за люди работают в хосписе, стоит сначала попытаться ответить на один вопрос: «Почему я, добропорядочный семьянин, законопослушный гражданин, а, возможно, верующий человек, не иду работать в хоспис, чтобы ежедневно и ежечасно держать за руку умирающих, беседовать с ними, подавать и выносить судно, мыть их и менять памперсы, слушать крики боли и утешать их близких, вместе с больными и умирающими переживать «моменты истины» и провожать уходящих, как близких друзей?» Если вы знаете ответ, комментарии излишни. Если нет… «Здесь работают люди, для которых свойственно понятие духовности как принципа построения мира. Это те, кто бросается спасать погибающего не по размышлении, а, удовлетворяя глубокую потребность души. Они не могут жить иначе. Не «Я и больной, а Больной и я» – вот тезис этого служения. Они воздействуют на человека не рассказами о третьих лицах, а собственным душевным опытом и собственной верой», – говорит А.В.Гнездилов, психотерапевт хосписа №1 в Санкт-Петербурге, профессор кафедры гериатрической психиатрии Психоневрологического института им. Бехтерева, организатор хосписного движения в России.
«Всякое христианское дело непременно сопрягается с подвигом, любовь же, как высшее из всех дел, требует и наибольшего труда» (Архимандрит Софроний). «Сестра милосердия – это степень духовного делания. Каждая из них после пройденных испытаний принимает на себя обязанность быть милостивой, что не должно утучнять тщеславия, а преображать человека изнутри, свидетельствовать о милости Божией, о Христе. Опытная сестра милосердия своим отношением к пациентам может принести глоток свежего бытия, мир и покой в израненные сердца уходящих, словно открывая окно из душной больничной палаты в солнечный полдень. Люди, видя женщин в косынках с красными крестами, по-особому одетых, чувствуя их искреннее тепло и самоотдачу, расспрашивают о них, затем о Христе… Это живая проповедь собственной жизнью… Главное в служении – сохранить эту живость, эту жертвенность, не превращая служение в социальную деятельность», – считает отец Андрей Мунтян, духовник сестричества во имя прмчц. Елисаветы при хосписе №1 и настоятель храма апостола Петра в Лахте.
Хоспис отторгает чужих, жестокосердные люди здесь не приживаются. За 2-3 месяца человек уже понимает, кто он здесь – свой или чужой. Некоторые уходят – никто не винит – работа должна приносить удовлетворение. Трудно найти его в смерти. А среди сестер милосердия такое бывает крайне редко, ведь в сестричество принимают после искусов и испытаний – год необходимо проработать волонтером, чтобы оценить, что сделала страшная реальность с тем душевным подъемом, на котором многие сюда приходят. Оценив свои силы, люди, бывает, и не вступают в сестричество, а остаются волонтерами. Сестричество – это же не кружок по интересам, а сестра милосердия – ведь не просто медсестра, в ведении которой исключительно медицинские манипуляции, она занимается «делами сердешными». Она и приходит-то к больному для того, чтобы подготовить его к встрече с Господом. Хотя в хосписе есть сестры милосердия, входящие в штат как медсестры или санитарки. На плечах духовника лежит непростая обязанность каждому члену сестричества найти точку приложения по его способностям и душевным наклонностям. Для этого нужны и опыт, и талант.
Христианская миссия в хосписе – это служение действенной жертвенной любви, способной наполнить смыслом жизнь умирающего, если он человек неверующий, а таких у нас, к сожалению, большинство. Нет, не умные книги и желание воцерковить пациента любой ценой – главные инструменты православной сестры милосердия, а сострадательное сердце, спокойная уверенность, искренний интерес к человеческой судьбе, это жизнь рядом с ним по евангельским идеалам. Ведь настоящая духовная опека умирающего заключается как раз в том, чтобы сначала откликнуться на его физические страдания простыми, но очень важными для него действиями – обезболить, переодеть, напоить, поправить подушку, помолчать, ненавязчиво расспросить, а потом, если он допустит тебя до своей израненной болезнью души, осторожно заговорить о смысле именно его жизни, попытаться заглянуть вместе с ним в глубину его сердца, о которой он, возможно, забыл в болезни, либо и вовсе никогда не задумывался. При этом сестре милосердия ни в коем случае нельзя себе позволить «загрузить» умирающего своими личными эмоциями – еще Н. И. Пирогов писал, что «эмоционально-чувственные сестры абсолютно бессмысленны». «Я видел сестер, которые рыдают у постели умирающего, пытаются со слезами молиться… Это не нужно ни умирающему, ни персоналу – важно, чтобы сестра милосердия была спокойна, деятельна, духовна, не теряла контроль над ситуацией, понимала, что происходит с человеком, а не сосредотачивалась на проявлении собственных чувств. И еще один важный для персонала момент – нам всегда надо отдавать себе отчет в том, кто здесь лежит и кто здесь работает. Лежат – смертники, страдающие, и в большинстве своем, к сожалению, неверующие люди. А работают – те же люди, порой настолько уставшие, что не в силах сдерживать раздражение. Они тоже в подавляющем большинстве неверующие. Поэтому служение в хосписе и от христианина, и от неверующего требует огромного терпения в общении и с уставшим персоналом, и с умирающими больными. Вот так где-то промолчишь, где-то испросишь Божьей помощи, помолишься…» – говорит Алексей Александрович Лебедев – врач и одновременно дьякон храма св. ап. Петра – в хосписе он одиннадцатый год. После окончания ВМА уволился из армии, работал в епархиальной больнице – терапевтом, а потом пришел в хоспис.
– Честно сказать, работа сначала испугала – очень «тяжелые» пациенты… Но о каждом человеке есть промысел Божий: втянулся, вступил в сестричество, обратился к отцу-настоятелю, он взял пономарить в храм, рукоположили в дьяконы… Сколько бы я не сталкивался со смертью, будучи профессионалом, глубокое ее понимание пришло только с воцерковлением.
«Что скрывать, работа в хосписе тяжелая. Любить – не просто. Для сестер и братьев милосердия любовь – это даже не эмоции, не чувство, а, как сказал Антоний Сурожский, «степень жизни», обычной, каждодневной жизни. Слава Богу, есть у нас и просто добровольные помощники из молодежного клуба «Чайка», что на подворье Иоанновского монастыря. Этот клуб объединяет православную молодежь в возрасте 18-30 лет, которые несут, в том числе, и санитарное служение в больницах. Например, по субботам в хоспис приходит группа женщин, которые моют больных, потому что персонал, честно говоря, просто не успевает этим заниматься. А больным, в основном лежачим, помыться в ванной – большое утешение, одинокий человек дома, может быть, и не мылся месяцами. Также сестры читают больным книги, беседуют с ними, не столько сами говорят, сколько выслушивают, ведь очень многие больные хотят что-то рассказать о себе, о своих проблемах, о своих, может быть, конфликтных ситуациях с родственниками, с соседями, просто по-человечески пооткровенничать, прислониться душой», – рассказывает Елена Анатольевна Кабакова – старшая сестра сестричества – свое служение несет с 1994 года – самого его основания в хосписе.
«А для нас большая радость, когда удается и комплексно обезболить человека, и поговорить по душам, и улыбку на его усталом лице увидеть. Это награда, которая дает силы жить дальше», – делится заведующая отделением Ирина Геннадьевна Романенко, она в хосписе с 1993 года. Так случилось, что привели ее сюда статья А.В.Гнездилова и знакомая врач, которая искала персонал для отделения для умирающих, создававшегося на базе дома сестринского ухода в Лахте. А в 1994-м И.Г.Романенко и Е.А.Кабакова поехали в Москву – на конференцию, организованную Всемирным Советом Церквей специально для возрождавшихся в России сестричеств. Идеей «заболели» настолько, что воплотили ее в жизнь в течение года, найдя сторонников и среди врачей-энтузиастов, и среди священников, и среди волонтеров.
«Приросла я к хоспису, теперь и жизни без него не мыслю – приезжаю каждую субботу – помогаю… У вдов одна стезя – отдавать то, что нажито в страданиях: сердечное тепло, опыт, понимание. Мы же знаем, как это – терять любимых… Пятнадцать лет назад здесь умер мой 42-летний муж, его смерть меня к Богу привела», – рассказывает Наталья Боровикова. Она пока волонтер, но в сестричество вступит обязательно.
И вновь рассказывает Елена Кабакова: «Наша небесная покровительница, преподобномученица Елизавета Федоровна, так говорила: «Безнравственно утешать умирающих ложной надеждой на выздоровление, лучше помочь им по-христиански перейти в вечность». По христиански… Но очень важно подходить тактично, чтобы психологически не давить на человека – веру ни в коем случае нельзя навязывать. Бывает, что перед самой смертью человек захочет креститься – сестры крестят его мирским чином. Если больной еще продолжает жить, приходит священник и совершает Таинство миропомазания. Мы понимаем, насколько это важно для души человека, уходящей в другой мир. По благословению духовника сестры читают каноны на разлучение души с телом и по исходу души из тела. В хосписе есть свой домовый храм. По четвергам там читают акафист Елизавете Федоровне. Ежедневно, каждое утро сестры, добровольные помощники и желающие из болящих читают молитвенное правило. Есть синодик по всем усопшим в хосписе, каждый день какая-то сестра вычитывает весь этот синодик об упокоении. Горит неугасимая лампада… Раз в год 18 июля, в день памяти преподобномученицы вел. кн. Елизаветы Федоровны и ее сподвижницы инокини Варвары в домовом храме служится литургия».
«Вот так и живем: утешаем, поддерживаем тело, лечим душу, молимся за каждого ушедшего, как за родного, и помним ту простую человеческую дружбу, которая рождается в стенах хосписа – дружбу, не обремененную незначимыми условностями, – никого здесь уже не обманешь – ни Бога, ни страдающие души», – говорит отец Алексей (Лебедев). Он показывает мне толстенные альбомы с фотографиями ушедших пациентов, с записями их последних слов, вспоминает: «Вот Таня Николаева, сорок восемь лет, рак легкого, страшно умирала, но спокойно. Вот Катенька Лысова, двадцать четыре года, – одна из первых моих пациенток, часто мы с ней беседовали, чай пили, ей хотелось общения, чтобы обстановка была, как дома. Именно с нее и началась традиция более близкого знакомства с пациентами: расспросишь, как дома, как родные, на кресле-каталочке выкатишь – погуляешь. Надежда Тимофеева… Чудная была палата – долго жили женщины в этой палате, сдружились. Как помню, на именины мне подарили иконку ангела-хранителя. Вот Светлана, девушка 27 лет – светлый, искренний человек, но невоцерковленный. За время ее болезни мы сдружились с ее родителями, ведь когда умирает единственный ребенок, родители очень активно общаются с докторами, ищут путей спасения. Теперь мы дружим семьями. Ее отца, уже немолодого человека, смерть дочери привела к вере, теперь в одном из Петербургских храмов он служит чтецом. Мария Александровна – очень мужественная стойкая женщина, сказала «Я хочу достойно умереть», так и умирала… Царствие Небесное – всем, там наш общий родной дом, все мы должны быть там, а то, что кто-то из наших пациентов туда не попадает, – это беда! Вот и стоим против этой беды – «на войне как на войне»…
Марина УДАЛОВА
