Замкнутый, но сострадательный
Святой праведный отец Иоанн, Кронштадтский чудотворец, родился 19 октября 1829 года в селе Сура Архангельской губернии – на далеком севере России – в семье бедного сельского дьячка Илии Сергиева и жены его Феодоры. Новорожденный казался таким слабым, что родители поспешили сразу же крестить его. Вскоре после крещения младенец Иоанн стал поправляться.
Родители, приписав поправку сына действию таинства крещения, стали с особым вниманием следить, чтобы ребенок и дальше рос под покровом Божиим. Отец с раннего детства брал сына в церковь.
В условиях крайней нужды Иван рано узнал, каковы на деле бедность, горе и страдание. Это сделало его сосредоточенным, вдумчивым и замкнутым в себе, но воспитало и глубокое сочувствие к людям.
На шестом году отец стал учить Ваню грамоте. Но грамота вначале не давалась. Тогда Ваня начинал молиться: ему и самому хотелось научиться читать, и хотелось обрадовать отца, который мечтал, что сын станет священником.
Но когда отец, собрав последние средства, отвез Ваню в Архангельское приходское училище, мальчик особенно остро почувствовал одиночество и беспомощность. Утешение приходило лишь в молитве, к которой Ваня привык с детства.
Однажды, после одной из горячих ночных молитв, случилось необычное: «точно завеса спала с глаз, как будто раскрылся ум в голове», «легко и радостно так стало на душе», – как вспоминал потом сам святой Иоанн Кронштадский. А едва рассвело, Ваня вскочил с постели, схватил книги, и – о, счастье! – стал читать гораздо лучше, стал хорошо понимать и запоминать прочитанное.
С той поры Иван стал отлично учиться: одним из первых окончил училище, первым окончил Архангельскую дyxoвнyю семинарию и был принят на казенный счет в Санкт-Петербургскую духовную академию.
Еще учась в семинарии, Иван лишился нежно любимого им отца. Иван хотел прямо из семинарии искать себе место диакона или псаломщика, чтобы содержать оставшуюся без средств мать. Но она не пожелала, чтобы сын из-за нее лишился высшего духовного образования и настояла на его поступлении в Академию.
В Академии студент не оставил свою мать без помощи: он выхлопотал себе в правлении канцелярскую работу и весь заработок отсылал матери.
Учась в Академии, Иван хотел стать миссионером: просвещать язычников Сибири и Северной Америки.
Однажды, размышляя о предстоящем ему служении, Иван заснул и во сне увидел себя священником, служащим в Кронштадтском Андреевском соборе, в котором никогда не бывал.
Скоро сон сбылся с буквальной точностью. В 1885 году, когда Иван Сергиев окончил курс Академии со степенью кандидата богословия, ему предложено было вступить в брак с дочерью протоиерея Кронштадтского Андреевского собора К. Несвитского Елизаветой и принять сан священства для служения в том же соборе.
Вспомнив свой сон, Иван принимает предложение. 12 декабря 1855 года совершилось его рукоположение во священники. Войдя впервые в Кронштадтский Андреевский собор, о. Иоанн остановился почти в ужасе на его пороге: это был именно тот храм, который задолго до того представлялся ему в его детских видениях.
Вся остальная жизнь о. Иоанна проходит в Кронштадте, поэтому многие, забывая его фамилию «Сергиев» называли его «Кронштадтский», да и сам он нередко так подписывался.
Дебет и кредит Дома трудолюбия Иоанна Кронштадтского
«Полюбите нас черненькими»
В браке со своей супругой о. Иоанн жил, как брат с сестрой, оставаясь девственником. По его представлениям, это казалось необходимым для служителя Божиего, стремящегося посвятить себя всецело Церкви и людям.
«Счастливых семей, Лиза, и без нас много. А мы с тобой, давай, посвятим себя на служение Богу», – так сказал он жене в первый день брачной жизни.
Тщательно скрывая от людей свой аскетизм, о. Иоанн был величайшим подвижником. Его поразительно искренний дневник «Моя жизнь во Христе» – честное свидетельство борьбы с греховными помыслами, ошибок и их переживаний и самого горячего самоосуждения.
В основе всей аскетики «мирского батюшки» о. Иоанна была, во-первых, безоглядная и преданнейшая вера и любовь к Богу. На этой вере и любви основывалась любовь и сострадание к людям, жаление их и молитва за них.
Строгого поста, как душевного, так и телесного, требовало от о. Иоанна и ежедневное совершение Божественной литургии, которое он поставил себе за правило.
При первом же знакомстве со своей паствой о. Иоанн увидел, что здесь ему предстоит не меньше трудов для миссионерства, чем в далеких языческих странах. В Кронштадте – месте административной высылки из столичного Санкт-Петербурга порочных людей – царили безверие, иноверие и сектантство.
Проживало там и много чернорабочих, работавших главным образом в порту. Все они ютились, по большей части, в жалких лачугах, землянках, попрошайничали и пьянствовали. Городские жители немало терпели от этих опустившихся людей, получивших название «посадских». Ночью не всегда безопасно было пройти по улицам – случались нападения.
Вот на этих «погибших» людей, презираемых всеми, и обратил свое главное внимание о. Иоанн. Он не ограничивается проповедью с амвона и пылкими призывами «жить правильно». Он идет к «погибшим» в дома, разговаривает, утешает, ухаживает за больными, помогает материально, раздавая все, что имеет, подчас возвращаясь домой раздетым и разутым.
И именно эти кронштадтские «босяки», «подонки общества», которых первой коснулась любовь доброго пастыря, первыми и «открыли» святость о. Иоанна. А потом «открытие» очень быстро подтвердила вся верующая Россия.
Необыкновенно трогательно рассказывал об одном из таких случаев духовного возрождения благодаря о. Иоанну один ремесленник: «Мне было тогда годов 22-23. Теперь я старик, а помню хорошо, как видел первый раз батюшку.
У меня была семья, двое детишек. Я работал и пьянствовал. Семья голодала. Жена потихоньку по миру собирала. Жили в дрянной конурке. Прихожу раз не очень пьяный. Вижу, какой-то молодой батюшка сидит, на руках сынишку держит и что-то ему говорит ласково. Ребенок серьезно слушает. Кажется, батюшка был как Христос на картине «Благословение детей».
Я было ругаться хотел: вот, мол, шляются… да глаза батюшки, ласковые и серьезные, меня остановили: стыдно стало. Опустил я глаза, а он смотрит – прямо в душу смотрит. Начал говорить. Не смею передать все, что он говорил.
Говорил про то, что у меня в каморке рай, потому что где дети, там всегда и тепло, и хорошо, и о том, что не нужно этот рай менять на чад кабацкий. Не винил он меня, нет, все оправдывал, только мне было не до оправдания. Ушел он, а я сижу и молчу… Не плачу, хотя на душе так, как перед слезами. Жена смотрит… И вот с тех пор я человеком стал…».
Дом трудолюбия Иоанна Кронштадтского: милосердия больше, чем труда
Чудесный дар чудесных исцелений
Такой необычный пастырский подвиг совсем молодого священника стал вызывать нарекания и даже нападки со всех сторон. Многие и в церковной среде долго не признавали искренности его настроения, глумились над ним, клеветали устно и печатно, называли юродивым.
Одно время епархиальное начальство воспретило даже выдавать о. Иоанну на руки жалование, так как он, получив его, все до последней копейки раздавал нищим, и вызывало для объяснений.
Все эти испытания и глумления о. Иоанн мужественно и терпеливо переносил, понимая, как человек опытный в духовной жизни, откуда они берутся. За обижателей молился по заповеди Христовой: молитесь за обижающих и гонящих вас. И ни в чем не изменял принятого образа жизни.
Прошло время, и те, кто в первые годы пастырства над праведником смеялись, поносили, клеветали и преследовали, стали прославлять, потому что стало ясно: это не «обновленец какой», а настоящий пастырь, полагающий душу свою за овцы своя.
«Нужно любить всякого человека и в грехе его, и в позоре его, – говорил о. Иоанн, – не нужно смешивать человека – этот образ Божий – со злом, которое в нем».
С таким сознанием он и шел к людям, всех побеждая и возрождая силой сострадательной любви.
Скоро открылся в о. Иоанне и дар чудотворения, который прославил его на всю Россию и далеко за пределами ее.
Неверующая часть общества, среди которой было много интеллигенции, вообще по трагическому непониманию не расположенной к о. Иоанну, в печати намеренно замалчивала чудесные случаи проявления милости Божией по молитвам праведного священника. Но все же очень много чудес оказалось записано.
Сохранилась точная запись рассказа самого о. Иоанна о первом таком чуде. «Кто-то в Кронштадте заболел. Просили моей молитвенной помощи. У меня и тогда уже была такая привычка: никому в просьбе не отказывать. Я стал молиться, предавая болящего в руки Божии, прося у Господа исполнения над ним Его святой воли.
Но неожиданно вдруг вижу, как будто бы приходит ко мне одна старушка, которую я давно знал. Она была глубоко верующая, проведшая жизнь по-христиански и в страхе Божием кончившая свое земное странствование. Приходит она ко мне и настойчиво требует, чтобы я молился именно о выздоровлении болящего.
Помню, тогда я почти испугался: «Как я могу, – думал я, – иметь такое дерзновение?» Однако эта старушка твердо верила в силу моей молитвы и стояла на своем. Тогда я исповедал пред Господом свое ничтожество и свою греховность, увидев волю Божию в этом деле, и стал просить для болящего исцеления.
И Господь послал ему милость Свою – он выздоровел. Я же благодарил Господа за эту милость. В другой раз по моей молитве исцеление повторилось. Я тогда в этих двух случаях уже прямо усмотрел волю Божию, новое себе послушание от Бога – молиться за тех, кто будет этого просить».
И по молитве о. Иоанна действительно совершалось – и теперь по его блаженной кончине – продолжает совершаться множество чудес. Излечивались молитвою и возложением рук о. Иоанна самые тяжкие болезни, когда медицина терялась в своей беспомощности.
Исцеления совершались как наедине, так и при большом стечении народа, а весьма часто и заочно. Достаточно было написать письмо о. Иоанну или послать телеграмму, чтобы он помолился, и чудо исцеления совершалось.
Особенно замечательно происшедшее на глазах у всех чудо в селе Кончанском (Суворовском), описанное случайно находившейся там Суворовской комиссией профессоров Военной академии (в 1901 г.): много лет страдавшая беснованием и приведенная к о. Иоанну в бесчувственном состоянии женщина, через несколько мгновений была им исцелена и приведена в состояние вполне здорового человека.
По молитве о. Иоанна прозревали слепые. Художником Животовским описано чудесное пролитие дождя в местности, страдавшей от засухи и лесных пожаров, после того, как о. Иоанн вознес там свою молитву.
О. Иоанн исцелял молитвою своею не только русских православных людей, но и мусульман, и евреев, и обращавшихся к нему из-за границы иностранцев.
Этот великий дар был наградой о. Иоанну за его подвиги – молитвенные труды, пост и самоотверженные дела любви к Богу и ближним.
Благотворительность в особо крупных размерах
Скоро вся верующая Россия потекла к великому чудотворцу. Наступил второй период его жизни. Вначале о. Иоанн сам шел к народу, а теперь вся Россия шла к нему. Тысячи людей ежедневно приезжали в Кронштадт, желая видеть о. Иоанна и получить от него помощь. Еще большее число писем и телеграмм получал он:
кронштадтская почта для переписки о. Иоанна должна была открыть особое отделение.
Вместе с письмами и телеграммами приходили к о. Иоанну и огромные суммы денег на благотворительность. О размерах их можно судить только приблизительно, потому что, получая деньги, о. Иоанн тотчас все раздавал.
По самому минимальному подсчету через его руки проходило в год не менее одного миллиона рублей (сумма по тому времени громадная)!
На эти деньги о. Иоанн ежедневно кормил тысячу нищих, устроил в Кронштадте «Дом Трудолюбия» со школой, церковью, мастерскими и приютом, основал в родном селе женский монастырь и воздвиг большой каменный храм, а в Санкт-Петербурге построил женский монастырь на Карповке, в котором и был по кончине своей погребен.
Достигнув высокой степени бесстрастия о. Иоанн спокойно принимал богатые одежды, преподносимые ему почитателями, и облачался в них. Это ему нужно было для скрытия своих подвигов.
Полученные же пожертвования раздавал все, до последней копейки.
Так, получив однажды при громадном стечении народа пакет из рук купца, о. Иоанн тотчас же передал его в протянутую руку бедняка, не вскрывая пакета. Купец взволновался: «Батюшка, да там тысяча рублей!» «Его счастье», – спокойно ответил о. Иоанн.
Иногда, однако, он отказывался принимать от некоторых лиц пожертвование. Известен случай, когда он не принял от одной богатой дамы 30 000 рублей. В этом случае проявилась прозорливость о. Иоанна, ибо эта дама получила деньги не чистым путем, в чем и покаялась.
К общему сожалению жителей Кронштадта, во второй период своей жизни о. Иоанн должен был оставить преподавание Закона Божия в Кронштадтском городском училище и в Кронштадтской классической гимназии, где он преподавал свыше 25 лет.
Преподавателем о. Иоанн был также чудесным: никогда не прибегал ни к чрезмерной строгости, ни к нравственному принижению неспособных.
У о. Иоанна мерами поощрения служили не отметки, мерами устрашения – не наказания. Успехи рождало теплое, доброе отношение его как к самому делу преподавания, так и к ученикам. Поэтому у о. Иоанна не было «неспособных». На его уроках все без исключения вслушивались в каждое его слово. Урока его ждали. Это была живая беседа, захватывающий внимание рассказ.
Нередко бывали случаи, когда о. Иоанн, заступившись за какого-нибудь ленивого ученика, приговоренного к исключению, сам принимался за его исправление. Проходило несколько лет, и из ребенка, не подававшего, казалось, никаких надежд, вырастал добрый человек. Особенное значение о. Иоанн придавал чтению житий святых – реальных, живых свидетельств веры и подвига.
И этот труд учительства о. Иоанн должен был оставить для всероссийского душепопечения.
Режим дня праведника
К человеку, востребованному обществом, всегда появляется вопрос: как все успеть? Как выстроить день, чтобы успеть хотя бы самое главное? Рабочий день прав. Иоанна Кронштадтского начинался с молитвы. Сначала – личной, потом – церковной.
Вставал о. Иоанн в три часа ночи и готовился к служению божественной литургии. Около 4 часов он отправлялся в собор к заутрени. Здесь его уже встречали толпы паломников, жаждавших благословения. Тут же было и множество нищих, которым о. Иоанн раздавал милостыню.
Перед началом литургии была исповедь. Из-за громадного числа людей, желавших исповедаться у о. Иоанна, им была введена, по необходимости, общая исповедь.
Производила эта исповедь на всех участников и очевидцев потрясающее впечатление: многие каялись вслух, громко выкрикивая, не стыдясь и не стесняясь, свои грехи.
Андреевский собор, вмещавший до пяти тысяч человек, ежедневно был полон, очень долго шло причащение, и литургия раньше 12 часов дня не оканчивалась. Служба о. Иоанна представляла собой непрерывный, горячий молитвенный порыв к Богу.
Во время службы о. Иоанн был посредником между Богом и людьми, ходатаем за грехи их, живым звеном, соединявшим Церковь земную, за которую он предстательствовал, и Церковь Небесную, с членами которой он молитвенно общался духом.
Чтение о. Иоанна на клиросе также было живой беседой с Богом и с Его святыми: читал он громко, отчетливо, проникновенно. За Божественной литургией слезы лились из его глаз, но он не замечал их: вся история спасения человека, страдания Бога за грехи человека, страдания самого человека переживались им непосредственно.
Такое служение необычайно действовало на всех присутствующих. Не все шли к о. Иоанну с твердой верой: некоторые – с сомнением, недоверием, другие – из любопытства. Но, побывав хоть раз на служении о. Иоанном литургии, неверующие совершенно преображались, сомневающиеся – укреплялись. Причащающихся после общей исповеди бывало всегда так много, что на святом престоле стояло иногда несколько больших чаш, из которых священники приобщали верующих одновременно. И такое причащение продолжалось нередко более двух часов.
Во время службы письма и телеграммы приносились о. Иоанну прямо в алтарь, и он тут же прочитывал их и молился о тех, кого просили помянуть.
После службы, сопровождаемый тысячами верующих, о. Иоанн выходил из собора и отправлялся в Петербург по бесчисленным вызовам к больным. И редко когда возвращался домой ранее полуночи. Учитывая, что в три часа утра о. Иоанн уже был на ногах, очевидно, многие ночи он и вовсе не спал.
Конечно, так жить и служить можно было только при наличии благодатной помощи Божией, подаваемой в молитве.
Земная слава
Но слава «от человек» для о. Иоанна порой становилась тяжкой. Всюду, где бы он ни показался, около него мгновенно вырастала толпа жаждавших хотя бы прикоснуться к чудотворцу. Почитатели бросались даже за быстро мчавшейся каретой, не боясь быть изувеченными.
По просьбам верующих о. Иоанну приходилось предпринимать поездки в разные города России. Во время проезда о. Иоанна на пароходе толпы народа бежали по берегу, многие при приближении парохода становились на колени.
В имении Рыжовка, около Харькова, где остановился о. Иоанн во время пребывания в Малороссии, многотысячной толпой были уничтожены трава, цветы, клумбы усадьбы: тысячи народа проводили дни и ночи лагерем около этого имения.
Харьковский собор во время служения о. Иоанна 15 июля 1890 года не мог вместить всех молящихся. Не только собор, но и площадь около собора не вместила народа, который заполнил даже все прилегающие улицы. В самом соборе певчие вынуждены были поместиться в алтаре. Железные решетки оказались всюду сломанными.
20 июля о. Иоанн совершал молебен на Соборной площади – народу было более 60 000. И точно такие же сцены происходили в поволжских городах: в Самаре, Саратове, Казани, Нижнем Новгороде.
Молитва с государем
В октябре 1894 года отец Иоанн был вызван в царский дворец в Ливадию, где умирал император Александр III. О. Иоанна позвали помолиться о здравии тяжело больного императора.
Государь встретил о. Иоанна словами: «Я не смел пригласить вас сам. Благодарю, что вы прибыли. Прошу молиться за меня, недомогаю».
После совместной коленопреклоненной молитвы Государя наедине с о. Иоанном последовало значительное улучшение здоровья больного, и появились надежды на полное выздоровление. Так продолжалось пять дней; 17 октября началось снова ухудшение, и в этот день государь сподобился вторично приобщиться Святых Тайн из рук отца Иоанна Кронштадтского.
«Я не считал своей миссии выполненной, – говорил о. Иоанн, – доколе сам не причащу высокого больного. Я крайне нуждаюсь сам в ежедневном причащении Святых Тайн и почитаю за великое лишение, если не причащусь; так же больной человек нуждается в этом все оживотворяющем таинстве, если не всякий день, то через некоторый промежуток, и я, отслужив 17 октября литургию в присутствии высочайших особ, отправился с Чашею Жизни вместе с протодиаконом в карете во дворец к болящему.
Вошедши со Святой Чашей в помещение его, я вслух произнес слова из церковной песни: «Се входит Царь славы, се жертва тайная совершенно дориносится, верою и любовию приступим, да причастницы жизни вечныя будем». Государь получил большое утешение благодатью Христовой.
В последние часы своей жизни государь говорил о. Иоанну: «Вы – святой человек. Вы – праведник. Вот почему вас любит русский народ».
«Да, – отвечал о. Иоанн, – ваш народ любит меня». «Любит, – ответил государь, – потому что знает, кто вы и что вы» (подлинные его слова).
Умирая, государь просил о. Иоанна возложить свои руки на его голову, говоря ему: «Когда вы держите руки свои на моей голове, я чувствую большое облегчение, а когда отнимаете, очень страдаю – не отнимайте их».
Отец Иоанн так и продолжал держать свои руки на голове умирающего царя, пока царь не предал душу свою Богу.
Духовный дневник
Был о. Иоанн замечательным проповедником, причем говорил он весьма просто и чаще всего без особой подготовки. Он не искал красивых слов и оригинальных выражений, но проповеди его отличались силой и глубиной мысли, и вместе с тем богословской насыщенностью, при всей своей доступности для понимания простыми людьми. В каждом слове его чувствовалась какая-то особенная сила, отражение силы его собственного духа.
Несмотря на занятость, о. Иоанн находил время вести духовный дневник, записывая ежедневно свои мысли, приходившие ему во время молитвы и созерцания – в результате «благодатного озарения души, которого удостаивался от все просвещающего Духа Божия».
Эти мысли составили собой замечательную книгу, изданную под заглавием «Моя жизнь во Христе». Это дневник, в котором отражена духовная жизнь автора. Книга эта – лучший свидетель того, как жил великий праведник и как нужно жить тем, кто хочет не только называться, но и в действительности быть христианином.
Книга «Моя жизнь во Христе» вскоре после выхода в свет была переведена на несколько иностранных языков, а у англиканских священников сделалась настольной.
Основная мысль всех письменных творений о. Иоанна – необходимость горячей веры в Бога и жизни по вере, в непрерывной борьбе со страстями и грехами без уныния и отчаяния, с верой в Божию помощь и любовь.
Пророк в своем отечестве
В России в предреволюционные годы о. Иоанн был истинным, но неуслышанным пророком. Кротко и неосудительно относясь к каждому человеку, о. Иоанн нелицеприятно выступал против социалистических идей и революционных порывов, предрекая, что народ, отступивший от Бога, Бог оставит ходить «своими путями», пока этот народ сам не захочет вернуться к Богу.
«Научись, Россия, веровать в правящего судьбами мира Бога Вседержителя и учись у твоих святых предков вере, мудрости и мужеству. Господь вверил нам, русским, спасительный талант православной веры. Восстань же, русский человек! Кто вас научил непокорности и мятежам бессмысленным, коих не было прежде в России?.. Перестаньте безумствовать! Довольно! Довольно пить горькую, полную яда чашу – и вам, и России».
Святой Иоанн Кронштадтский предрекал: «Царство Русское колеблется, шатается, близко к падению. Если в России так пойдут дела и безбожники, и анархисты-безумцы не будут подвержены праведной каре закона, и если Россия не очистится от множества плевел, то она опустеет, как древние царства и города, стертые правосудием Божиим с лица земли за свое безбожие и за свои беззакония».
Последующие события кровавой русской революции показали, насколько прав был святой в своих предостережениях.
В последние годы жизни о. Иоанна мучил личный недуг – болезнь, которую он кротко и терпеливо переносил, никому никогда не жалуясь.
Решительно отверг он предписание врачей поддерживать свои силы скоромной пищей. Вот его слова:
«Благодарю Господа моего за ниспосланные мне страдания для предочищения моей грешной души. Оживляет – святое причастие».
И он приобщался по-прежнему каждый день.
10 декабря 1908 года, собрав остаток своих сил, о. Иоанн в последний раз сам совершил божественную литургию в Кронштадтском Андреевском соборе. А в 7 часов 40 минут утра 20 декабря 1908 года праведный Иоанн мирно отошел ко Господу, заранее предсказав день своей кончины.
В погребении о. Иоанна участвовали и присутствовали десятки тысяч людей, а у гробницы его и тогда, и в последующее время совершалось немало чудес.
Прикладывающиеся к руке покойного люди свидетельствовали, что рука о. Иоанна не была холодной, окоченевшей. В самом отпевании не было ничего скорбного и чем дольше шла служба, тем больше увеличивалось торжественно-праздничное настроение молящихся. Чувствовалось, что от гроба исходит благодатная сила и многие свидетели ощущали особую радость.
Похоронили о. Иоанна в церкви-усыпальнице, специально устроенной для него в подвальном этаже сооруженного им монастыря на Карповке.
На Поместном Соборе Русской Православной Церкви 1990 года св. прав. Иоанн Кронштадтский был канонизирован. Дни памяти – 2 января и 14 июня (прославление).
Источник: журнал «Санкт-Петербургские епархиальные ведомости», 2003
