Крестовоздвиженское братство помещика Неплюева
Первым местом служения отца Романа, выпускника Санкт-Петербургской духовной академии, духовного сына св. Иоанна Кронтштадского, стал храм Воздвижения Креста Господня в имении помещика Николая Николаевича Неплюева. Вокруг храма благотворитель Неплюев создал Крестовоздвиженское трудовое братство и сам стал его духовным наставником.
Община состояла из братских семей, объединенных по роду профессиональных занятий. У каждой братской семьи было отдельное жилье, построенное самими членами братства. Каждый день начинался с молитвы. Питание в общей столовой. Еженедельно общие собрания, во время которых решались организационные вопросы. Экономическое хозяйство было основано на новейших технологиях: земледелие на десятипольном обороте, урожаев собирались в два с лишним раза больше средних показателей по области.
Братья имели животноводческую ферму, заводы (и винокуренный), поля, лес, учебные заведения, больницу. Своей собственности у них не было, все принадлежало братству. Считалось, что так братство подражает первохристианским общинам.
Недовольство отца Романа
Попав в Воздвиженское, отец Роман сразу заметил разницу: неплюевское братство, хоть и звалось православным, больше смахивало на коммунистическое. Почему? Не потому, конечно, что члены православного братства занимались производством и продажей спиртосодержащей продукции.
Главное – любовь в братстве была какая-то ненастоящая: только к своим, к членам братства.
А вот не к членам допускалось и грубое, и равнодушное отношение, как к «не нашим». К людям, не относящимся к братству, но получающим от него плату за труд, и вовсе было пренебрежительное отношение как «к наемникам».
Частная же благотворительность в братстве была запрещена по уставу!
А по мнению о. Романа, признак истинного христианства был – в неделении на своих и чужих, а в милости «и к добрым, и к злым», по слову Христа в Евангелии. Такое отношение основано на жалости к человеческому горю. «Православие» братьев помещика Неплюева о.Роман считал насквозь фальшивым, просто фарисейством.
Неправильно, с точки зрения о. Романа, было поставлено в братстве и дело просвещения. В его учебных заведениях (начальной и сельскохозяйственной школах) был всего один-два урока в неделю по Закону Божию. За такое время было невозможно рассказать детям хоть что-то внятное о своей вере.
Отец Роман был удивлен и тем, что многие члены братства вовсе не соблюдали постов, при этом цитируя Писание: «Не буду поститься вовек, чтобы не соблазнить брата моего».
Под братом понималась соседняя крестьянская округа, где соблюдение постов было общераспространенной практикой.
О. Роман попытался было сказать братьям о том, что община их не совсем православная, но обнаружил, что священник в братстве – исполнитель треб, его дело «службу править». А ответственные вопросы решал помещик Неплюев. Неудивительно, что священники в Воздвиженском менялись постоянно.
Месть Распутина
Отец Роман продержался в Крестовоздвиженском братстве менее года, после чего его направили в Санкт-Петербургский храм Марии Магдалины. Пять лет батюшка вел активную деятельность на приходе, и в 1907 году опять пострадал за свою прямолинейность, лишившись места. Однажды он повстречался с Григорием Распутиным и высказал ему протест его деятельностью. Раздраженный Григорий Распутин обсыпал отца Романа угрозами. Через две недели о. Романа выслали из Санкт-Петербурга далеко на запад, на границу с Германией. Утешил Иоанн Кронштадтский, посоветовав не горевать, потому что все образуется.
Севастополь
Через несколько месяцев отец Роман был назначен благочинным береговых команд Черноморского флота. Ему подчинялись Кафедральный собор и несколько храмов города.
Летом 1912 года на линкоре «Святой Иоанн Златоуст» восстали матросы. Отец Роман попросил у командования разрешения провести индивидуальную исповедь с каждым матросом.
Командование удивилось и разрешило. Вскоре восстание затихло. Командующий флотом спросил у отца Романа, стоит ли вводить на флоте тайную полицию, чтобы выяснить настроение матросов. Батюшка идею отверг и написал для матросов вдохновляющую книгу «Дисциплина и товарищество».
Всех желающих матросов о. Роман привлекал к помощи в Свято-Владимирском соборе. Один моряк по фамилии Докукин стал красть церковные деньги. Когда о. Роман об этом узнал, просто вернул его на корабль, не объявляя там его поступок.
Уцелел…
После февральской революции в 1917 году в Севастополе был создан солдатско-матросский революционный комитет, председателем которого стал тот самый вор Докукин. Комитет постановил расстрелять отца Романа. Священнику уцелел благодаря тому, что один из матросов предупредил матушку священника о предстоящей расправе. Зная о планах комитета расстрелять о. Романа сразу после Рождественского богослужения, матушка Анна заранее купила билет, а знакомый батюшки начальник вокзала посадил его в вагон еще до того, как состав был подан к перрону.
Революционная стража дежурила на вокзале, но отца Романа бандиты не нашли. Тогда ночью они пришли к матушке Анне и устроили обыск. Отец Роман благополучно доехал до Москвы.
Правильное братство
Отца Романа назначили служить в храм святителя Алексия, митрополита Московского в Глинищевском переулке. С 1919 года батюшка организовал там братство ревнителей Православия святителя Алексия, митрополита Московского. Больше десяти лет отец Роман служил на этом приходе. В то время Патриарх Тихон, чтобы поддержать церковную жизнь в столице, благословил создавать межприходские братства: члены братства объединялись, чтобы помогать и поддерживать друг друга самой разной помощью, молитвенной и материальной.
Была налажена система взаимовыручки, отлично поставлена катехизация, изучение Священного Писания, для детей были занятия с «туманными картинками», изображающими библейские события из Священного Писания, хор, где учиться петь мог всякий желающий. Члены братства сами вели церковное хозяйство, убирались, мыли полы, звонили в колокола, читали во время богослужения, регентовали и пели.
Во время разрухи хозяйственной и моральной, когда люди голодали, когда на улице могли пристрелить ни за что, в церковь святителя Алексия можно было прийти с любой бедой. И что важно – привечали не только «своих», членов братства Ревнителей Православия. Всякий пришедший, если хотел, становился своим. Всякий просящий получал посильную помощь.
Никакой замкнутости в кругу «посвященных» не было – о. Роман как духовник сам за этим следил и просил своих чад даже в мыслях не допускать такого отношения.
У тебя стационар, а у меня только амбулатория
Труд отца Романа был титаническим. С огромной нагрузкой он справлялся со спокойствием и рассудительностью.
Известный московский священник святой праведный Алексий Мечев с большим уважением относился к отцу Роману и его братству. После того, как он лично ознакомился с жизнью этой общины, сказал: «У тебя стационар, а у меня только амбулатория».
Болезнь, арест, письма, смерть
Со временем силы отца Романа ослабели, пошли болезни. Его духовный сын, врач-терапевт, говорил, что батюшке с его состоянием здоровья нужен постельный режим, но тот не слушался врача и продолжал ежедневное служение.
О тем временем матрос-вор Докукин переехал в Москву (!) и донес на о. Романа. Его арестовали в 1931 году и отправили в ссылку, храм закрыли. Письма из заключения наполнены отеческой любовью и заботой батюшки о родных для него по плоти и духу людях:
«27 февраля 1933 года.
Дорогая Ирочка (дочь – прим. Ред.) и все мои родные!
Вот уже третье, последнее в этом месяце письмо пишу, пользуясь до конца разрешением на дополнительные письма за ударничество. Дни у нас стали больше, солнышко светит чаще, зима борется с летом, ночью небо глубокое, темное, звезды светят ярко, точно в бархатной оправе, тихо и морозно… Понедельник чистый… он даже и здесь чувствуется… Иногда забываешь о своей инвалидности, а иногда особенно ее ощущаешь и видишь, что по существу дела ты уже не работник, а старик беспомощный, наподобие ребенка, нуждающегося в уходе… Но в общем духовно бодр. Пробегаю прошедшие годы, особенно начало 31 года, то есть время ареста и следствия. Много дум по этому поводу, и дум грустных. <…> Продолжаю учить себя, пользуясь каждым поводом. Учу себя, как себя вести, чтобы всегда быть готовым спокойно и с достоинством встретить всякие обстоятельства, как бы трудны они ни были… и умереть достойно своего звания.
Учу себя никогда не сходить с крепкой скалы нашей веры. Учу себя не поддаваться природной иллюзии почитать свое «я» «центром вселенной, хотя с этой больной позиции начинают свою жизнь все люди. Как неверно, что солнце ходит около земли, так неверно и это самосознание. Учу себя свое «я» утвердиться в Едином Великом, Которого мое «я» есть только луч и слабое отражение, а посему без Него и живой связи с Ним оно обречено на неизбежное умирание. В Нем же – и в самой смерти жизнь бесконечная…»
Умер отец Роман на свободе 8 сентября 1937 года, перед смертью принял монашество.
