Патриотизм и «патриотизм»
В истории нашего Отечества, и в истории нашей Церкви бывали периоды, когда патриотический подъем объединял всех людей в едином, очень благородном и естественном порыве. Например, когда Минин и Пожарский собрали ополчение в Cмутное время, или во время Великой отечественной войны.
Но бывают периоды, не только в нашей стране, когда патриотические призывы становятся способом манипуляции сознанием. Тогда под патриотизм инспирируется национализм, ксенофобия, любого толка агрессия. Мы можем вспомнить из истории Первой мировой войны, что на фоне патриотических призывов разогревались, в том числе, низменные человеческие инстинкты: устраивались погромы; запрещалась немецкая речь; всякий человек, который имел какое-то отношение к Германии, ставился под подозрение и зачислялся во враги.
Церковь – молитвенница за мир
Я знаком с некоторыми высказываниями, что нам нужна очистительная война, которая сметет наше потребительское общество. Лично я считаю, что никакая война не нужна. Война всегда является злом, я думаю, что любой священник это тоже прекрасно знает. Когда он служит божественную литургию, в великой и просительной ектиньях он молится о «Свышнем мире и спасении душ наших», «О мире всего мира, благостоянии Святых Божиих Церквей и соединении всех…», «О благорастворении воздухов, о изобилии плодов земных и временех мирных». Ни о какой очистительной войне Церковь никогда не молилась и не молится.
Мне кажется, что когда фразы «Об очистительной войне» звучат из уст священника, надо к этому относиться не как к церковной проповеди, а как к частному мнению человека, который выражает, вероятнее всего, частную гражданскую позицию, может быть, свои политические взгляды. Но сам священник, конечно, не может не знать об ответственности любых своих слов, не может не думать об эффекте, который его слова как слова человека в сане производят в общественном пространстве.
Есть вещи, которые лежат в компетенции государства, и ни в коем случае не лежат в компетенции Церкви. Например, вопрос, когда начинать войну, за что воевать, каковы ее цели. Тем более что подлинные цели и результаты войны часто можно понять только спустя какое-то время: что это за война, с кем она ведется, к чему она приведет.
Когда фразы «Об очистительной войне» звучат из уст священника, надо к этому относиться не как к церковной проповеди, а как к частному мнению частного лица
Когда государство объявляет войну, Церковь должна молиться о мире и всегда занимать примиряющую позицию, – чтобы при помощи Церкви, при помощи деятелей Церкви у государства всегда была возможность заключения мира. Церковь должна быть в этом положении свободной, в том числе и для того, чтобы исполнять свою миротворческую функцию. Церковь – обязательная молитвенница и за тех людей, которые на эту войну уходят, и за то, чтобы Господь эту войну прекратил как можно скорее.
Есть древнее правило святителя Василия Великого: какой бы солдат ни был, на какую бы войну он ни шел, он отлучается от Церкви с несением епитимии сроком на три года. Надо заметить, что это правило действовало в тот период, когда военная служба еще не воспринималась как священная обязанность каждого гражданина страны по защите своего Отечества.
Бывают периоды, не только в нашей стране, когда патриотические призывы становятся способом манипуляции. Тогда под патриотизм инспирируется национализм, ксенофобия, любого толка агрессия
В те времена, в том числе в первые века христианства, военное дело было профессией, люди шли в солдаты как наемники. Среди наемников были христиане, среди этих христиан были мученики, первые мученики. Например, воины фиваидского легиона из Египта, которые пострадали в Швейцарии и в Трире (отказавшись в честь победы принести языческие жертвы).
За что они воевали, с кем они воевали, – для воинов-наемников не имело принципиального значения. Для них имело принципиальное значение – как они воевали, как должны были себя вести во время боя, какие правила военного этического кодекса как солдаты должны были соблюдать.
Тем не менее, Церковь, несмотря на то, что среди наемных воинов были христиане, уже в тот период осуждала войну как зло. И поэтому воины-христиане несли епитимию.
Христос и оккупанты
Евангелие нигде не говорит о том, что необходимо прекращать все войны. Иисус вообще этой темы не касался. Потому что война – это реальность мира, в котором мы живем. Мир лежит во зле, в мире будут войны, «военные слухи», о которых Христос нас предупредил. Он не говорил, что мы должны уклоняться от несения военных обязанностей. Среди людей, которые приходили к Иоанну Крестителю креститься, были, в том числе, и воины. И он говорил им, чтобы они просто не нарушали законов, чтобы они никого не обижали, чтобы они не пользовались силой своего оружия для насилия над мирным населением.
К Христу тоже приходили римские воины. Римские воины, между прочим, были оккупантами Его родной страны. Христос не отказывал этим оккупантам в милости. Христос исцелял их слуг. Апостол Петр проповедовал в семье Корнилия сотника и крестил его. Это были оккупанты, это были враги отечества, это были те самые люди, против которых патриотическое иудейское население все время восставало, хотело с ними воевать, искало себе лидера. Этим лидером воинствующие иудеи хотели сделать Христа, но Христос от этого уклонялся. Иудеям Мессия нужен был как символ национальной борьбы, для победы над римлянами и всяким другим врагом. А врагов у них было много. Христос от этого всего отказывался, но Он не отказывался помогать римским воинам просто как людям, когда кто-то из них болел, страдал, в чем-то нуждался.
Был ли Христос националистом?
Не такой уж всем понятный вопрос. Некоторые считают, что Христос на самом деле был иудейским националистом из-за истории с сирофиникиянкой. Мол, Он отказывался исцелять ее дочь из-за того, что она не принадлежала к Его народу.
Однако причина совсем в другом. Христос действительно не раз говорил своим апостолам: «На путь к язычникам не ходите и в город Самарянский не входите. А идите наипаче к погибшим овцам дома Израилева». И понятно почему, потому что они проповедуют тем, кто, прежде всего, ожидает явление Мессии, тем, кто знает пророчество, тем, кто готов воспринять это слово и понять, о чем идет речь.
Христос очень любил свой народ. Однако таких горьких слов обличений, как иудеям, Христос никому не сказал
А сирофиникиянка поначалу идет за Христом как за экстрасенсом. Ей все равно, кто такой Христос, ей совершенно неинтересно ни Его учение, ни Его слова, ей нужно одно: чтобы дочка выздоровела. И Он как будто не слышит ее. Но ведь на самом деле Он ее слышит.
Уже апостолы начинают к нему приставать и говорить: «Отпусти ее, потому что она кричит и идет за нами». Но смотрите, какой долгий путь смирения, какой долгий путь познания эта женщина прошла, следуя за Христом. Она не обиделась на Него, не сказала: «Вот ваши церкви, какие они все. Вот, вы только своим помогаете, а мне никто помочь не хочет, даже не разговаривает». Ничего такого нет, она идет, и идет, и идет, повторяя, что Он – сын Давида. Она начинает исповедовать Его по библейским пророчествам.
И когда Христос отвечает ей, довольно жестко объясняя свой отказ помочь, она смиренно говорит: «Хоть крошечки мне со стола моих господ». Все, в этот момент она становится христианкой. И тогда она получает то, что необходимо, потому что видит в Нем уже не заезжего чудотворца, которых масса бродила в тот период и бродит до сих пор по нашей земле. Она находит в Нем Истину – Сына Божьего, истинного Господа.
Что ищешь, то и получаешь. Так что здесь вопрос не в национализме, а в поиске истины. И ведь Христос в результате исцелил дочь сирофиникиянки. Где там можно найти национализм?
Христос очень любил свой народ. Он к нему, прежде всего, и пришел. Но это не значит, что Он был националистом в том смысле, что считал свой народ априори превосходящим все другие. Его слова к родному народу порой очень горьки. И от того, что евреи – богоизбранный народ, им от Христа нет никаких поблажек. «Говорю же вам, что многие придут с востока и запада и возлягут с Авраамом, Исааком и Иаковом в Царстве Небесном; а сыны царства (иудеи) извержены будут во тьму внешнюю: там будет плач и скрежет зубов».
Это мы сейчас начинаем как-то так воспринимать патриотизм, когда мое – это хорошее, а чужое – плохое. Но это не патриотизм, и это не христианство.
