10 сентября — Международный день предотвращения самоубийств. Праздником этот день не назовешь: пока остановить удается далеко не всех уставших жить. Кто, когда и почему накладывает на себя руки и как это предотвратить, рассказывали специалисты центра психиатрии им. Сербского.
Свыше миллиона человек каждый год кончают с собой, причем еще 10 миллионов человек пытаются и не завершают задуманное. Через 20 лет, по прогнозам специалистов, эти показатели увеличатся в полтора раза, причем не просто потому, что население планеты растет, а потому, что всё больший процент людей решает уйти из жизни самостоятельно.
Говорят, что среди верующих самоубийц меньше, чем среди атеистов, а среди семейных — меньше, чем среди одиноких, но надежно от отчаяния и мыслей о самовольном уходе из жизни не застрахован никто. В развитых странах самоубийств больше, чем в бедных, но при этом в российских деревнях вдвое больше, чем в городах. Статистика не может быть точной потому, что многие самоубийства воспринимаются окружающими как несчастные случаи.
В России ситуация улучшается
Руководитель отдела экологических и социальных проблем психического здоровья Государственного научного центра социальной и судебной психиатрии им. В.П. Сербского Борис Положий рассказал на пресс-конференции в МИА «Россия сегодня», что в России с 1991 года ушел из жизни миллион человек. На сегодня по абсолютному числу самоубийств России на 4 месте в мире после Индии, Китая и США. Однако по частоте самоубийств мы уже на 14-м месте — после 20 лет «уверенного» пребывания в первой десятке. Сейчас в год в России 20-22 случая суицида на 100 тысяч человек, а 20 случаев и меньше — это уже «средний» уровень по стандартам ВОЗ. По сравнению с 1994-1995 годами самоубийств в России стало меньше уже вдвое.
В Северо-Кавказском, Южном и Центральном федеральном округах ситуация более благополучная, хуже всего обстоят дела в Сибири и Дальнем Востоке — 30 суицидов на 100 тыс. человек. Более 60 случаев на 100 тысяч человек происходит на Алтае, в Тыве, в Бурятии, в Ненецком и Чукотском автономных округах, причем среди «титульного населения» национальных республик частота суицидов в 2-3 раза выше, чем среди славянского.
В Москве 4,6 случая на 100 тысяч человек — это низкий уровень частоты самоубийств. Связано это, полагает Борис Положий, с тем, что в условиях столицы больше возможностей — профессиональных и социальных, более доступна психологическая помощь, чем в регионах. Российские мужчины кончают с собой впятеро чаще женщин (в мире обычный показатель — втрое больше мужских суицидов, чем женских). Весной и зимой совершается примерно одинаковое количество суицидов, а пик приходится, как ни странно, на лето.
Предрасположенность к суициду ищут даже в геноме, но пока эти поиски ни к чему не приблизились. Даже если ген, «отвечающий» за стремление уйти из жизни, будет найден, ясно, что повышенный риск — еще не приговор, то есть механизм самоуничтожения запускается целым комплексом факторов.
Нужна национальная стратегия
На фоне тенденции роста числа самоубийств ВОЗ ставит цель к 2020 году снизить их частоту на 20%. Для этого в каждой стране нужна национальная стратегия предотвращения суицидов, учитывающая особенности ментальности жителей и социальной ситуации. Такие стратегии существуют в 28 странах, уже дали результат в Финляндии, Швеции, Швейцарии, Германии, где были высокие показатели суицидов. Например, Финляндию до сих пор часто называют «страной самоубийц», в то время как она давно отдала печальное первое место Литве.
Директор Государственного научного центра социальной и судебной психиатрии им. В.П. Сербского Зураб Кекелидзе считает, что среди прочих мер профилактики суицидов в России нужно преподавать в школе психологию.
— Слава Богу, в школы вернули врачей, и нами подготовлена программа обучения школьных врачей. В первую очередь школьные врачи должны хорошо знать психологию, а также психотерапию и психиатрию детского и подросткового возраста. Именно среди «странных», «чудаковатых» подростков суицидов больше всего. Кроме того, и детям предмет «психология» нужно преподавать в школе. Мы полагали, что начинать нужно с пятого класса, но учителя и директора доказали нам, что нужно с третьего класса. Четвероклассникам уже предлагают «травку», а они считают ее безвредной, а ее употребление — признаком взрослости. В этом же возрасте уже может случиться первая любовь и обида, что любимый бросил.
Пока решение о преподавании психологии в школах принято только в границах центра психиатрии имени Сербского, но уже получило устную поддержку в Министерстве образования. В центре имени Сербского начали писать учебники для 3 и 4 класса, а курс планируют вводить вплоть до 10-11 класса. Предмет мыслится как обязательный.
Детям должны будут рассказывать о возрастных изменениях, которые делают из подростка «гадкого утенка», о первой любви и о том, что лишь редко именно подростковое чувство сохраняется на всю жизнь. В это время девушки страшно переживают по поводу меняющихся форм или припухших губ, а мальчики — по поводу ломающегося голоса, и специалисты пытаются переломить панику, говоря: «Вот если этого с вами не происходит — тогда обращайтесь». Отношение к наркотикам и алкоголю будут формировать на тех же уроках.
Говорить ли о суициде
Табуирование темы самоубийства ни к чему хорошему не ведет. Область умолчания занимают мифы. Но важно, что и в каком ключе говорится — и в семье, и среди близких друзей, и в СМИ.
— Со сколькими людьми человек делится мыслью о самоубийстве? В тех регионах, где показатели по частоте самоубийств высокие, — считает Зураб Кекелидзе, — человек ни с кем не склонен ничем делиться, у него нет такого желания, а следовательно, нет психологической поддержки. Впрочем, это мое представление, которое еще не проверено научно. Отсюда вопрос: как организовать нашу микросоциальную среду, чтобы она нас поддерживала. Медицина одна не справится, такие вопросы должно ставить перед собой общество.
— Табуировать тему нельзя, но давать информацию нужно разумно. Еще лет тридцать назад ВОЗ распространила по всем СМИ мира рекомендации, что можно писать, а чего не следует (не смаковать детали, не описывать способ, время и место события http://www.who.int/mental_health/prevention/suicide/resource_media.pdf ). Увы, у нас эти рекомендации не соблюдаются, порождая эпидемии самоубийств, особенно среди подростков, — говорит Борис Положий. — Если речь идет о разговоре с родственником или другом, категорически нельзя не доверять человеку, обрывать его: «Мол, перестань говорить глупости», «У тебя семья и дети, на кого ты их оставишь». Нужно выслушивать, отвечать: «Да, такая ситуация и правда может привести к мысли о самоубийстве, но это только один из возможных выходов, есть и другие». На ранних стадиях предложенные альтернативы от тех, кому доверяют, помогают. Но часто нужно предлагать помощь профессионалов.
По мнению Бориса Положего, главная сфера предупреждения суицида — родительская семья и дошкольный возраст. Тогда не только закладывается структура личности, но и формируются все отношения с микросоциумом, навык рассказывать о своих проблемах, делиться переживаниями.
Психиатрия и психосоматика
— Значительная часть суицидов совершается при нарушениях психического здоровья, — напоминает Борис Положий. — Родителям не надо бояться слова психиатр, не надо бояться обратиться к психологу, в том числе к медицинскому психологу. На раннем этапе заболевания его легче остановить и не довести до суицидального поведения. Пока же мамы, которым я советовал сходить к детскому психиатру, при последующих встречах переходят на другую сторону улицы.
Нарушением психического здоровья может стать депрессия. Ее нередко не желают замечать, особенно у пожилых людей, поскольку в возрасте за 50 обычно есть уже 3-4 хронических заболевания, и родственники списывают на них снижение настроения. Ни одно соматическое заболевание само по себе не приводит к самоубийству. Но болезни тела никак не исключают депрессии, и нельзя доводить до момента, когда она выйдет на первый план, перейдя в суицидальные стремления.
Если у человека потух взгляд, ему безразлично то, что раньше занимало, потеряна самооценка и уверенность в себе, он постоянно утомлен — нужно помнить, что депрессию уже умеют лечить, главное — начать. Большинство состояний снимаются психотерапией, а вовсе не таблетками.
— Мы можем помочь и подставить человеку плечо в тяжелый период, но нет таблетки, которая бы резко меняла его представления о мире и о себе, — напоминает Зураб Квелевидзе.
— Многие болезни сильно угнетают человека, и хорошо бы, чтобы в каждом медицинском учреждении, где получают помощь онкологические больные, или удаляют конечности, в штатном расписании была ставка психолога. Пока это удается только по личной инициативе понимающего главного врача, – сказал Борис Положий.
В Москве существуют в том числе бесплатные службы психологической помощи, и если родственника или знакомого, заговаривающего о самоубийстве, удастся убедить обратиться к специалисту, это будет самая большая помощь.
