Необычная биография
Павел Гайдай (1886–1937), верующий молодой парень, думающий о монашестве, в духовники себе выбрал ни больше не меньше как самого Иоанна Кронштадского и целых 10 лет был им наставляем. Незадолго до своей смерти отец Иоанн велел Павлу ехать в Одессу к священнику Ионе (Атаманскому) с напутствием: «Следуй по его стопам!». Лет Павлу было тогда 19.
Павел переехал в совершенно незнакомый город и устроился псаломщиком в один из храмов. Когда шел к о.Ионе, надеялся, что известный батюшка, прозорливец и чудотворец, увидит в его душе давнее желание и благословит на монашество. Вышло совсем не так.
О. Иона посоветовал 20-летнему парню вступить в брак с девицей Капитолиной Дмитриевной, дворянского происхождения, которая была намного старше его по возрасту. Невесту о. Иона хорошо знал. Павел смирился, о. Иона обвенчал молодых и благословил жить как брат с сестрой. Спустя годы семья увеличилась: Павел и Капитолина удочерили двух девочек – Стешу и Веру. Девочки очень любили своих приемных родителей.
Отец Павел не заметил изгнания
Вскоре Павел принял священство и стал служить в Петропавловском храме Одессы. Быстро росла его известность. Пришедшие к власти коммунисты добились, чтобы «попа, к которому ходит народ» убрали из Одессы в село Капаклиевка.
Отец Павел словно и не заметил изгнания: каждый день продолжал служить Литургию, говорил проповеди, исповедовал, причащал, служил молебны о выздоровлении больных, совершал отчитки бесноватых. Часто к нему приезжали люди, страдающие от психических расстройств.
Из воспоминаний монахини Евдокии (Левицкой):
«Поскольку мама моя была очень больна – все тело ее было покрыто струпьями, то отец решил повезти ее к Батюшке. Подъехав к храму, они увидели множество народа. Вокруг храма стояли подводы, на которых привезли больных. Женщины на улице готовили обед для приезжих, а в переполненном храме молодой священник служил молебен. Затем, освятив воду, он стал окроплять ею народ, подходивший прикладываться ко кресту.
К Батюшке подводили бесноватых, и бесы кричали: «Не уйдем!» А Батюшка осенял их крестом и спокойно говорил: «Уйдете!» Один одержимый вскрикнул и упал как мертвый. Его подняли, унесли, а он, полежав, встал здоровым. И родители рассказывали, что там было много тяжело больных, которые получали исцеления по молитвам отца Павла. Мама моя тоже исцелилась. Три раза она посещала Капаклиевку, молилась, обтиралась святой водой, и после третьего посещения исчезли все ее струпья.
А был такой случай. Как-то, находясь на праздник Успения Божией Матери в г. Киеве, Батюшка сказал Анне Рыбаченко (будущей монахине Алле – прим. Ред.) и Марии:
– Сходите на Днепр и наберите рыбы.
– Как мы, Батюшка, наберем и чем?
Он говорит:
– Руками.
Ради послушания взяли две корзины и пошли к берегу. А там выкинуло на мель множество рыбы. Руками набрали полные корзины.
Прошла неделя. Анна Рыбаченко просит:
– Батюшка, благословите сходить на берег, рыбы набрать.
Он говорит:
– Сходите, посмотрите.
Обрадовались, взяли корзины побольше и пошли. Пришли к берегу, а там ни одной рыбки нет. Посмотрели и пошли назад».
Арестовали пастыря – а паства не рассеялась!
Но главным чудом были не чудесные исцеления отца Павла. Со временем у него в храме сложилась удивительно дружная община, во всем поддерживающая своего батюшку и друг друга. Не изменилось положение и тогда, когда начались гонения, ссылки на север. Отца Павла арестовали в 1929 году, обвинив в «занятии врачеванием, совершении обманных действий с целью возбуждения суеверия для извлечения личной выгоды и ведения контрреволюционной деятельности». Несмотря на то что священник не признал себя виновным, его приговорили к трем годам ссылки и отправили в город Туруханск Красноярского края.
В то время отцу Павлу было 43 года, а матушке Капитолине и того больше. Ни минуты не сомневаясь, Капитолина собрала Стешу и Веру в дорогу и отправилась за своим мужем. Следом за ними поехали близкие духовные дети отца Павла, не только одинокие, но и целыми семьями. Люди уже не мыслили своей жизни только «своим домом», без совместной молитвы и взаимопомощи. Их было около двух десятков человек.
Чтобы поддержать священника и прокормиться в Туруханске, члены общины брались за самую разную работу: мужчины занимались лесоповалом, женщины нанимались стирать белье и помогать по дому к местным жителям. Мучил тяжелый климат, комары. Порой голодали все неделями и оставались бодрыми – молитвами о. Павла.
Казалось бы – пастырь поражен, а паства не только не рассеялась, а только теснее собралась вокруг него. Но разве Господь не говорил своим ученикам в Евангелии перед Своим взятием: «Верующий в Меня, дела, которые творю Я, и он сотворит, и больше сих сотворит».
В 1933 году о. Павла освободили. Церковное начальство направило его служить священником в храм в честь великомученика Георгия Победоносца в Санкт-Петербурге. Радоваться свободе о. Павлу пришлось недолго, так как его снова арестовали по ложному обвинению в «контрреволюционной деятельности».
Проверка на вшивость
Батюшку посадили в одиночную камеру тюрьмы «Кресты». Только он начал молиться в тишине, как к нему в камеру привели размахивающего руками и издающего громкие вопли психически больного человека. Каратели думали «проучить попа», но больной после молитвы о. Павла выздоровел.
Во время многочисленных допросов о. Павел держался спокойно и уверенно, старался быть немногословным, виновным себя не признал. Приговор – снова три года ссылки в Туруханский край. Привести его в исполнение помешало тяжелое состояние здоровья о. Павла. Ссылку в Туруханск заменили на город Акмолинск. В 1934 году за ним снова поехали супруга с приемными детьми и члены общины. В Акмолинске большой дружной семьей они построили невысокий домик из самана, чтобы вместе молиться.
Из воспоминаний Заикиной (Левицкой) Прасковьи Григорьевны, одной из тех, кто сопровождал о. Павла в ссылку: «Батюшка говорил моему отцу: «Георгий, строй, здесь со временем монахини будут жить». И после ареста отца Павла в домике жили духовные дочери отца Павла, которых преподобный Севастиан Карагандинский в монашество посвятил. Здесь они доживали свои дни и умерли в этом домике, который и сейчас стоит (ул. Иманова, 56)».
В 1935 году о. Павла снова арестовали и посадили в тюрьму. О. Павел не сдавался – продолжал доказывать свою невиновность и требовать освобождения. Он даже объявил голодовку в знак протеста против ложного обвинения. Известно Экклезиастово: есть «время молчать, и время говорить». Такая непокорность о. Павла властям имела вполне духовное значение: важно было свидетельствовать об истине и о ее извращении – когда при недоказанной вине человека объявляют преступником и сажают.
Обвинение в спекуляции, голодовки, расстрел
В ответ на требования о. Павла НКВД устроило в его доме и домах духовных чад обыск. Нашли и конфисковали большое количество чая (запасенного впрок и взятого с собой в ссылку). О. Павла и еще двух членов общины обвинили в спекуляции. Ни о. Павел, ни его духовные чада не признавали свою вину. Членов общины отпустили, так как не смогли доказать их виновность в этом деле. А батюшку оставили сидеть.
В конце января 1936 года о. Павла по постановлению суда города Акмолинска приговорили к 10 годам заключения в Карлаге. Из его уголовного дела известно, что в середине апреля 1937 года он пытался бежать из лагеря. Правда это или попытка составить еще одно «дело» – осталось неизвестным. Из материалов следствия следует, что после попытки бегства о. Павла поместили на пять месяцев в ШИЗО. Тогда священник снова объявил голодовку и требовал пересмотреть его дело. Только он вышел из ШИЗО, как его снова подвергли аресту. О. Павлу ставили в вину то, что он проводил среди заключенных «контрреволюционную агитацию», высказываясь против «вождей коммунистической партии и правительства».
О. Павел и в этот раз пытался доказать свою невиновность. Однако для вынесения приговора слова священника не имели значения: 31 августа 1937 года о. Павла приговорили к расстрелу. Приговор был исполнен 5 сентября того же года. Священника похоронили в безвестной могиле.
Из воспоминаний Прасковьи Заикиной (Левицкой):
«Когда Батюшку осудили к 10 годам лагерей, духовные чада остались в Акмолинске ждать его возвращения. В Долинку ему посылали посылки с продуктами. После 1937 года посылки стали возвращаться назад с надписью «След потерялся», но все же Батюшку продолжали ждать.
В 1947 году, когда истек срок его заключения, а он не возвращался из лагерей, Анна Рыбаченко поехала в Караганду к старцу Севастиану, спросить – как нам молиться за отца Павла: о упокоении или о здравии. Старец Севастиан благословил ее пожить три дня в Караганде, а через три дня сказал: «Молитесь за упокой. Отец Павел умер насильственной смертью»».
***
Только спустя более полусотни лет дело священника Павла Гайдая пересмотрели. Государство признало его невиновным, а Русская Православная Церковь – святым. Теперь имя пострадавшего от безбожной власти священномученика Павла Гайдая входит в Собор новомучеников и исповедников Российских. Его память совершается 5 сентября по новому стилю.
«Волки заглядывали нам в окна»
Из воспоминаний Прасковьи Заикиной (Левицкой), сопровождавшей о. Павла в ссылку в Акмолинск:
«О батюшке Павле я услышала, когда мне было 20 лет. Тогда много говорили в народе о том, что появился такой прозорливый Батюшка, которых многих исцеляет, и ехали к нему все из близлежащих городов и селений. Я уговаривала своих родителей, чтобы и меня отпустили съездить к Батюшке в село Капаклиевку.
В 1933 году я в числе прочих женщин из нашего поселка поехала к Батюшке. Но когда мы приехали в Капаклиевку, то узнали, что Батюшки уже нет в селе. А через год услышали, что он находится в ссылке в Казахстане и что матушка Капитолина с Батюшкиными духовными чадами собираются ехать к нему. Я твердо решила ехать вместе с ними.
В это время матушка Капитолина получает письмо от отца Павла, где он пишет: «Матушка, я Вас жду. Пусть и Паша с Вами едет. Мы будем жить, где одни пески и много волков». Среди желающих ехать в Акмолинск я была одна с этим именем. А впоследствии и второе предсказание сбылось, но коснулось оно только меня. В 1941 году я попала в трудармию, в Джезказганскую область, поселок Изотас, где работала поваром на шахтах. Там действительно были одни пески и множество волков, которые зимой заглядывали к нам в окна.
А тогда, в августе 1934 года, я в первый раз приехала к Батюшке. Батюшка расспросил меня, сколько мне лет, откуда я родом. Следом за мной приехал с Украины мой отец и помог построить Батюшке маленький саманный домик.<…>
Батюшка просил моего отца остаться в Акмолинске, но отец отказался, сказал: «Лучше я умру с холода и голода дома, но в Акмолинске не останусь». Так и вышло. Во время сильного голода на Украине в 1935 году отец умер.
Возле Батюшки всегда было очень много народа. В основном это были приезжие из Одесской области – девушки, парни и семейные люди. Все жили по квартирам, а молиться собирались в Батюшкином доме. Отец Павел придерживался строгого устава. Вставал очень рано и перед чтением утренних молитв совершал 1000 Иисусовых молитв с земными поклонами. Он стоял впереди, мы стояли за ним и едва успевали класть поклоны. Сначала 800 поклонов полагали, немного передохнув, еще 200. Затем читали утренние молитвы и служили Литургию. Также и вечером – после Иисусовых молитв читали вечерние молитвы и отходили ко сну. Во время молитвы мы плотно закрывали окна и двери.
Также и посты держали очень строго. Великим постом на первой, Крестопоклонной и Страстной седмицах пищу не вкушали. Но если кто не мог этого выдержать, Батюшка благословлял заварить отруби или сварить картошку в мундире.
Молиться с Батюшкой было легко, от поклонов мы не уставали, и есть не хотелось.
Все старались придерживаться этих правил. В Акмолинске к отцу Павлу часто приходила женщина по имени Евдокия. Благочестивые жители Акмолинска, зная, что она близка к Батюшке, и желая поддержать ссыльного священника, давали ей для него деньги. Но Евдокия, поддавшись бесовскому искушению, не отдавала деньги общине, а складывала их в мешочек.
Батюшка провидел, что христианская душа может погибнуть, и обличил Евдокию. Однажды, после молитвы, когда все сели около Батюшки, он сказал: «Евдокия, ты знаешь, что Иуда ходил за Господом, но предал Его? У него тоже был мешочек с серебряными монетами. Высыпай, что у тебя там в мешочке». Евдокия покраснела, но поднялась, достала мешочек и перед всеми высыпала из него на стол серебряные монеты. Так Батюшка мог врачевать душевные недуги.
Первый раз я прожила у Батюшки почти год и поехала домой в Одессу. Немного побыла у родителей и получила от Батюшки письмо: «Дочка, приезжай, сам Святитель Николай тебя зовет». Письмо это пришло как раз на праздник Святителя Николая. И я снова приехала к Батюшке в Акмолинск.
Уезжать из Акмолинска отец Павел никого не благословлял. Один раз я Батюшке говорю:
– Батюшка, если вас не станет, я снова поеду в Одессу, здесь жить не буду.
Он отвечает:
– А какой здесь город будет большой, да еще монастырь откроется!
– Что вы! Здесь кругом только степь да землянки!
А он снова:
– И трамваи ходить будут! Ваше место только здесь!
Я даже с места соскочила:
– Неправда, – говорю, – Батюшка! Какие здесь могут быть трамваи, когда на весь город три автомобиля! (Ездили тогда на верблюдах и на лошадях). А за монастырь и слушать не хочу, это вы и вовсе преувеличиваете!
Это было сказано в 1935 году. А когда в городе пустили первый троллейбус, а потом в 1970 году и монастырь открыли в честь иконы Божией Матери «Взыскание погибших», я вспоминала тогда Батюшкины слова.
Еще Батюшка говорил нам, что придет время, когда церкви и монастыри снова будут строить. Мы спросили: «А кто будет строить?» Он ответил: «Кто ломал, тот и будет строить».
В 1936 году отца Павла арестовали и посадили в Акмолинскую тюрьму. К нему с передачей пошла Анна Левицкая (сейчас монахиня Евдокия). Батюшка через нее передал мне записку, где он писал: «Родная моя дочь Паша, <…> я очень рад, что ты меня никогда не оставляешь, помнишь меня. Я тебя не оставлю и всегда буду помнить. Берегись, не поддавайся никакому соблазну, стой твердо, как орел. За маму ты скорбишь, что мама все время больная. Бог благословил ей подвиг болезни, жизнь ее увенчается мученическим венцом. Благословение Параскеве, Анне. Простите меня. С праздником вас, будьте в мире, дети мои».
Я в то время была домработницей у одного судьи. Он вольно со мной обращался, и я, получив записку с предупреждением беречься от соблазна, сразу от него ушла. А маме моей Господь вскоре дал христианскую кончину.
Когда мы узнали о гибели Батюшки, то поехали в Караганду взять благословение у батюшки Севастиана на отъезд на родину в Одессу. Но отец Севастиан сказал: «Нет вам благословения отсюда уезжать». И так, по молитвам этих двух старцев, мы остались жить в Акмолинске»».
Использованы материалы:
