Вопросы про возраст обсуждали 8 апреля на круглом столе в Библиотеке иностранной литературы. Встреча, приуроченная к выходу книги «Сила возраста: уроки старости для семей и молодежи» и организованная Общиной святого Эгидия, собрала журналистов, писателей, социологов, волонтеров, представителей фондов и благотворительных организаций, геронтологов и социальных работников.
«Вы знаете, старость – одна из самых сложных проблем современности, – сказал мой сосед, едва успев сесть в кресло и познакомиться. – Больше всего меня удивляет, что в зале так много молодежи. Зачем они все пришли?»
Действительно, в конференц-зале библиотеки было немало людей молодых и бодрых. Так же, наверное, было сорок лет назад, в 1968 году, когда молодой Андреа Риккарди создал в Риме кружок единомышленников, готовых жить и следовать христианским заповедям: помогать бедным, сиротам и старикам. Именно тогда дружба со стариками стала основным направлением деятельности Общины святого Эгидия.
Рост стариков – главный вызов современности
«Вопрос старости касается всех. Это глобальный и главный вызов современности, – начал свое выступление Алессандро Салаконе, представитель Общины св. Эгидия в Москве. – Число стариков растет. Не только Европе, везде. Это пугает демографов, экономистов, это нуждается в глубоком размышлении. Мы наблюдаем парадокс: делалось многое, чтобы продлить жизнь, но теперь мы не знаем, что делать с годами, которые завоевали.
Чем ты болеешь? Старостью. Звучит, как приговор. Мы часто относимся к старости, как к кораблекрушению. Мы хотим, чтобы старость была дальше от мира здоровых и молодых. Лучше не видеть стариков, чтобы это нас не касалось.
Папа Франциск отмечал, что старики сегодня – жертвы культуры отбрасывания. Они отбрасываются, как ненужное».
Обо всем этом и рассказывает новая книга.
Старость – итог, но его можно изменить
Священник Михаил Потокин предложил взглянуть на отношение к старости в Церкви. «Старость праведника – венец его жизни, самая красивая, глубокая и интересная точка жизни человека. И когда мы читаем, что насыщенный годами Авраам отходит ко Господу и прилагается народу своему, речь идет не об уходе «старика», а о о том, что он сделал для своего народа. Его старость – эпоха жизни». По мнению отца Михаила, лица многих стариков удивительно интересны, они отражают опыт добра и зла.
Проблему, связанную со старостью и пенсиями – когда пожилой человек перестает «отдавать» и может только «брать» – нужно, – считает о. Михаил, – корректировать в семье: «Испокон века старики питались от семьи, которая была единым целым, где старший (финансовый директор) распределял то, чем живет семья».
Именно вопрос о разделе имущества, разрыв семьи и порождает проблему современности, с которой священник часто сталкивается на исповеди. «Старики беспокоятся, что являются обузой для молодых, они задаются вопросом о том, как уменьшить эту тяготу. Такого раньше даже в СССР не было.
В Церкви мы не можем говорить о старости как ущербности. Для Церкви возраст – это мудрость, наставничество, духовное богатство, которым можно поделиться. Тело подчинено законам природы: болеет, становится немощным, старым, но душа по-другому воспринимает возраст. Человек страдает не от старости, как мы думаем. Он страдает от результатов той жизни, которую вел. Ведь старость итог, но – не окончательный. Мы его можем изменить, как и все в нашей жизни, если верим в это изменение. Но это итог того, как мы жили, как относились к другим, к себе.
А достоинство стариков часто проявляется именно в их смирении, а не в утверждении себя. Они для нас пример того, как можно жить, несмотря на то малое время, которое им осталось, на малость всего – дней, часто денег, сил, здоровья».
Могу сказать, как чувствует себя старик Познер (объявлен в РФ иноагентом)
Владимир Познер (объявлен в РФ иноагентом), прежде чем взять слово, предупредил публику, что занимает непопулярную, но принципиальную позицию, являясь атеистом. Поэтому ему ближе и понятнее отношение к старению, как оно понимается наукой. Тем более что по своему образованию он биолог и физиолог. При этом Познер заметил, что ему 82 года, значит он перешагнул тот порог, к которому можно стремиться и после которого мало кто живет.
«Могу сказать, как чувствует себя старик Познер. Чувствует он себя прекрасно, – заявил журналист.
– Вообще, старость и старение – это разные вещи. Есть животные, которые не стареют, как, например, гренландский кит, который живет 250 лет, у которого все функции работают что в 5, что в 250 лет одинаково.
Он проживает полный цикл и его организм просто прекращает работать.
Старение – это программа природы, выработанная эволюцией, чтобы скорее шла смена за сменой. Но эволюция человека в дарвиновском плане прекратилась. А значит, можно сломать эту программу, остановить. И тогда многое поменяется».
По собственному признанию, Познера-журналиста давно интересует отношение к старости. Если воспринимать Библию как исторический источник, в котором упоминаются 900-летние старики, – размышлял В. Познер, – это значит, что были времена, когда люди жили значительно дольше. Выходит, не было стариков, не было этого понятия в принципе. И мне любопытно, в какой момент возникло слово «старик»? – задает журналист вопрос. – Оно же не похвальное. Старец еще куда ни шло, но старуха – уже никак. У Пушкина мы и вовсе встречаем «старика пятидесяти лет!».
Владимир Познер рассказал историю, с которой столкнулся в Америке, когда снимал фильм об этой стране. Он побывал в Sun Sity – Городе Солнца, придуманном предприимчивым американцем. Бизнесмен построил поселок с хорошими домами, теннисными кортами, бассейнами, фитнес-центрами, барами, ресторанами и мастерскими, в которых можно заниматься чем душа пожелает. Полиция, медики – все к вашим услугам.
Однако жилье в городе приобретать могут лишь старики. И они делают это очень активно. «Я был в этом поселке, где не было людей моложе 70-ти лет. Но это они не хотели видеть рядом с собой молодых, а не наоборот, как мы сегодня уже говорили. В гости – пожалуйста, но только не жить рядом, – пояснил журналист. – Не могу сказать, что эта идея мне симпатична. Но она существует и получше тех домов престарелых, которые я видел и которые внушают ужас».
Люди боятся стареть, когда им плохо в своей семье
По мнению Познера, отношение общества к пожилым людям говорит о том, что это за общество. «В нынешнем мире есть ощущение, что морально-этические, важнейшие вещи куда-то уходят. На самом деле люди боятся старости не потому, что общество плохо относится к старикам, а потому что семья плохо к ним относится. Старость для многих ассоциируется с физическими недугами, с бедностью. И общество не делает ничего, чтобы изменить отношение к старости, хотя для этого существует масса средств: СМИ, кино… а ведь каждый из нас будет когда-нибудь старым».
Познер рассказал историю своего посещения Сванетии (область в Грузии – прим. Ред.). Однажды он увидел старика, отдыхавшего у дерева. Мимо скакал молодой всадник. Видя пожилого мужчину, юноша метров за двадцать спешился, прошел пешком, ведя под уздцы скакуна, затем вновь вскочил на коня. «Когда я спросил, а почему он так сделал, мне ответили: «ну а как, это же проявление уважения». Я поразился, – замечает Познер, – потому что значит, что уважение к старости – это в генах. То есть в этих «отсталых» местах гораздо более человечное отношение к возрасту».
«Помните, как пелось в песне: «молодым у нас везде дорога, старикам у нас везде почет». Но это же обман. Ничего подобного в СССР не было. Меня это возмущает, – говорит Познер – и весь мой пафос обращен именно в эту сторону.
Я убежден, что надо менять отношения людей к старости».
В старости возможно «медленное размышление»
Социолог Дмитрий Рогозин посетовал, что когорта специалистов, к которой он относится, гонима. Социологов считают болтунами, а между тем, именно они выявляют истинное отношение к старости в обществе.
«Главная беда, в которой мы живем, в том, что мы смотрим на стариков как на объект забот, как на тех, кого нужно опекать , – сказал Рогозин.– Старик – уже не субъект, который принимает решения. Он отжил свое. И это беда. Я бы очень не хотел бы, чтобы у нас возникали города Солнца. Потому что это беда не меньше, чем гетто домов престарелых. Ведь не мы нужны старикам. Они нам нужны».
По мнению Рогозина, именно благодаря старикам общество способно понять, что с ним происходит. Ведь старость – зрелость это время когда возможно медленное размышление.
По мнению Рогозина, у стариков также есть тяга к обучению. «Обучение – это способ жизни, постижение нового. А старение не только передача опыта, приобретение новых знаний, но и также постижение нового мира через призму опыта, который накоплен.
В старости возникает иное восприятие времени, оно как будто сжимается. Борис Докторов, известный российский социолог говорит, чтобы понимать настоящее, понимать, что происходит с нами, нужно понять – что есть настоящее? Это сегодня, это неделя, месяц? Старики позволяют нам осмыслить и понять, что мы – современники тех людей, которые жили и работали в 30 годы. Наконец, благодаря пожилым людям возникает понятие ценности семьи. Именно старшее поколение собирает семью, не только физически, но нравственно, духовно. А без семьи в нашем мире не прожить».
Почему в Израиле могут, а у нас – нет?
Писатель Людмила Улицкая (объявлена в РФ иноагентом) рассказала, как в 1990-е годы она вместе с другими прихожанами храма Космы и Дамиана в Шубине разносила обеды старикам, которые не могли рассчитывать на помощь детей. Из-за многочисленных командировок графики ее дежурств часто менялись, что позволило ей познакомиться с самыми разными людьми.
«Это был чрезвычайно интересный опыт, который отрицал тему стариковства вообще. Старики разные. Многие к своей старости пришли с чудовищным отрицательным капиталом.
Но я убедилась, что личностные особенности человека намного превышают возрастные. Человек, который открыт и доброжелателен, гораздо меньше нуждается в помощи.
Вообще это не вопрос к старикам, это вопрос к каждому из нас: каким стариком ты стал, дожив до определенного возраста?
Сегодня все живут в одиночку.
Нет больше старых дворов, в которых происходила социальная жизнь, имитировавшая общину. А между тем именно она являлась для нас школой отношений. В СССР община была тем двором, где тетя Надя несет молоко тете Мане.
Как и коммунальная квартира – была великой школой христианской жизни. Когда, спустя тридцать лет, мне звонит подруга по двору со словами: «Люсенька, я видела тебя по телевизору!» я понимаю, что все это – опыт родства, это было замещением большой семьи. И то, что этой общинности сегодня нет, плохо. К счастью, общины есть при некоторых храмах, там старикам легче».
По мнению Улицкой, есть вторая составляющая проблемы – государство, которое никогда не любило благотворительности. Между государственными структурами и, например, волонтерами, отвечающими за помощь старикам, увы, возникают постоянные споры и грызня. В нашей стране удачных примеров таких взаимоотношений Улицкая не назвала, зато рассказала об Израиле, где, по ее мнению, удачно сочетают свою работу благотворительные, церковные и государственные структуры.
«Меня возмущает одно, почему в Израиле 95-летей Нине Самуловне обед принести могут, а у нас нет?
На месте, где должна быть смычка государственной и общественной помощи, у нас дыра, которая заполняется нашими личными усилиями, кровью, потом и работой».
Свобода стариков – это одиночество
Переводчик книги «Сила возраста» и координатор работы Общины святого Эгидия в России Светлана Файн отметила, в России любят говорить о стариках как о «проблемах» – экономических, социальных, медицинских, а не как о живых людях. Частый вопрос, который она слышала от стариков в московских пансионатах: «Ну когда я, наконец, умру?»
«Но вопрос о старости – это про жизнь, а не про смерть, подчеркивает Файн. Это вопрос: для чего я трудился? Кому принес пользу? кто я теперь сам для себя? для других?
«Страха перед старостью действительно очень много. И потенциальный старик живет в каждом из нас. Но чтобы создавать культуру другого отношения к пожилым, нужно войти в мир старости, познакомиться с людьми.
Старики – это не категория возраста, не потребители социальных услуг и не объект для исследования специалистов. Это люди вокруг нас: бабушки, гардеробщицы, учительницы, соседи. И как все люди, они не сводятся к сумме физических потребностей. Мария Федоровна, бабушка, к которой я приходила в больницу, умирая, говорила мне: «Я люблю… стихи». Понимаете, если она всегда любила стихи, она их и теперь любит.
Действительно, пожилые люди часто слишком одиноки. И их одиночество воспринимается как что-то нормальное. Но только в молодости может казаться, что жизнь без связей и обязательств перед людьми – это свобода и условия самореализации. С возрастом все меняется. Поэтому первая болезнь стариков – одиночество. Я уверена, что если это изменить, то можно открыть истинную ценность пожилых. Ценность бескорыстных человеческих отношений».
