Существует такое мнение, что социальная работа – это на редкость скучное занятие, которым занимаются либо чудаки, либо неудачники. Откуда оно берется и как с ним бороться – мы решили спросить у председателя Отдела по благотворительности Санкт-Петербургской епархии прот.Александра СТЕПАНОВА:
– Действительно, такое отношение в обществе встречается, но социально-ориентированным СМИ ни в коем случае нельзя идти у него на поводу. Напротив, необходимо как можно больше рассказывать о работе с различными группами нуждающихся, рассказывать, насколько эта работа интересна, насколько она важна, что будет происходить с обществом, если она не будет вестись. Можно приводить примеры других стран, или, например, Российской империи. Ведь откуда пошла такая тенденция в нашей стране к принижению статуса социальной работы? До революции он был достаточно высок именно потому, что пример здесь подавался первыми лицами государства, начиная с Царской семьи, и всей аристократией. Социальная работа тогда была публичной, это входило в кодекс чести человека – так или иначе участвовать в ней – пожертвованиями, личным трудом, представительством – например, сестричества, как правило, возглавлялись очень именитыми особами. Этим и определялась престижность такого рода деятельности. А в советское время никто из первых лиц никакого отношения к этому иметь не хотел, эта тема вообще отсутствовала в общественном сознании. Сама соцработа свелась только к функционированию учреждений типа собеса или интернатов – психо-неврологических, инвалидных и т.д., которые рассматривались тогда как общественный отстойник. Нуждающихся людей как бы не существовало, поэтому работа с ними кем-то, конечно, велась, но она не могла быть престижной, потому что она никогда не показывалась обществу, о ней никогда не говорили и смысл ее никому не объясняли.
И сейчас наша задача – сломать эту инерцию и снова вывести тему благотворительности и социальной работы из тени в свет.
Бургомистр и его дочь. Ян Стен, 1655. Даже на парадном портрете градоначальника нашли себе место нищие, просящие милостыню
Во исполнение этой рекомендации мы опросили ряд людей, занятых в социальной работе: что и зачем они променяли на «социалку»? Скучно ли им теперь? Вот, что они нам ответили:
Наталья КУЗНЕЦОВА (старшая)
В прошлом – старший научный сотрудник НИИ Строительной физики, сейчас – председатель Подкомиссии по работе с бездомными Комиссии по церковной социальной деятельности при Епархиальном совете города Москвы:
Зря я просидела в НИИ так долго
– Когда институты в нашей стране стали разваливаться, и я решила искать для себя новое поле деятельности. Долго выбирала, и, в конце концов, пришла в храм к отцу Аркадию – стала работать в комиссии по Церковной социальной деятельности. Здесь мне поручили заботиться о бездомных. Так дело и пошло.
Бывшие коллеги знают о Комиссии, и, несмотря на то, что не все адекватно понимают, чем я занимаюсь, с интересом относятся к моей новой профессии.
И пусть новая специальность не была связана с домостроением и тематикой моей научно-исследовательской работы, когда я приступила к работе с бездомными, мне стало ясно, что я зря просидела в НИИ так долго. Работать с людьми оказалось намного интереснее, чем с бумагами, ведь это живая работа! По крайней мере, мне она больше нравится.
В институте была совсем другая жизнь. Спокойная серьезная работа. Все очень респектабельно. Здесь же бывают ведь самые неожиданные ситуации, социальная работа требует постоянного напряжения. Приходится постоянно ожидать какого-то подвоха со стороны подопечных бродяг, не всегда все хорошо складывается с сотрудниками… Но уйти из комиссии обратно в какой-нибудь НИИ и сидеть там в тишине – мне никогда не хотелось. На пенсию хочется, иногда (смеется). И в то же время что-то мне мешает уйти. Потому что я, наверное, потеряю что-что живое, если уйду…
Наталья КУЗНЕЦОВА (младшая)
Работала главным редактором редакции информационно-справочного обеспечения РИА Новости. Сейчас – руководитель направления Комиссии по церковной социальной деятельности по работе с освобождающимися из мест лишения свободы:
Мы живем не для интереса
– Образование у меня необычное – работа с информацией. «Организация информации» называлась когда-то моя специальность, я окончила институт в 87-м году. И трудилась я в разных местах: сначала, на излете советского времени, в информационных службах каких-то предприятий, организаций, «почтовых ящиках» закрытых…. Потом в благотворительных фондах, и, наконец, в агентстве РИА Новости, где была главным редактором информационно-справочного обеспечения.
Это было подразделение РИА, куда звонили наши корреспонденты со всего мира, чтобы получить информацию справочную, подборку или мониторинг.
Какое-то время я пыталась совмещать свою работу в агентстве с социальной деятельностью. Но, в конце концов, поняла, что это нереально. Должность главного редактора – можете себе представить – это же ни выходных, ни проходных, ненормированный рабочий день! Когда я уходила из РИА, коллеги реагировали по-разному, некоторые недоумевали, зачем мне это надо. И там были, конечно, свои преимущества, но в результате пришлось выбирать, и я отдала предпочтение социальной сфере.
Мне всегда хотелось, чтобы то, на что я трачу часть своей временной земной жизни, приносило конкретную пользу. Результата можно достичь во многих областях: можно лучше всех или дальше всех прыгать в песок, быстрее всех бегать, или еще что-то. Но вопрос очень простой: если все это убрать, то людям будет хуже или лучше? Таких профессий, дел, которые, в принципе, можно не делать, и от этого никто не пострадает, – очень много вокруг! Но если не заниматься тем, чем я занимаюсь теперь, то те немногие, которым мы помогаем, они, может быть, и не получат никогда помощи. Потому что ни государственные структуры, ни общественные организации, ни коммерческие, ни даже социально-ответственный бизнес не в силах помочь всем. И какой-то кусочек вот этих нерешенных проблем мы берем на себя.
А жизнь интересна везде! Жизнь – это такая штука, что наличие или отсутствие интереса в ней не зависит от места, на котором ты работаешь, а зависит, мне кажется, больше от тебя самого.
Если ты живешь с открытыми глазами, если ты видишь людей, которые мимо тебя ездят в транспорте, идут по улице, сидят в редакции или в тюрьме, если ты принимаешь окружающую действительность близко к сердцу, то скучно тебе не будет нигде. А интересно? Конечно, разбираться с перипетиями судеб человеческих, испорченных, порушенных судеб – я бы не назвала это словом «интересная работа». Но я уверенна: мы живем не для интереса, а совсем для другого… Поэтому можно тратить жизнь на «интересное», а можно тратить на нужное!
Татьяна КОЧУРА
Работала журналистом «Комсомольской правды» в Хабаровске, сотрудником детского cоциального приюта, затем – инспектором ПСТГУ. Сейчас – сотрудник Группы помощи бездомным в больницах при Подкомиссии по работе с бездомными, корреспондент сайта «Милосердие.ru»:
Не скучно, но сложно
Дела милосердия – вещь уникальная! Когда ими занимаешься – ты весь включаешься, работаешь, живешь… Когда-то я была инспектором в Свято-Тихоновском Институте. Есть такая штатная единица – инспектор, он занимается успеваемостью студентов – ведомости заполняет, документы выписывает. Бумажная работа, одним словом. Рутина. Вот там мне было очень скучно.
Когда же я смогла устроиться работать в настоящий приют, мне в трудовой книжке неожиданно написали: «Специалист по социальной работе». Я была удивлена, потому что я никакой не специалист и никакой не социальный работник. Но еще в бытность мою корреспондентом хабаровского филиала «КП», я вела рубрику «Помоги приемной семье» – писала о детях сиротах. В какой-то момент поняла, что писать – это одно, а помогать – это совсем другое. Стала искать спонсоров, находить деньги, чтобы эти приемные семьи как-то поддержать. И мне объяснили, что раз я писала эти статьи, находила деньги, какие-то собственные проекты успешно реализовала – то я уже могу считаться настоящим специалистом в сфере социальной деятельности.
На сегодняшний день я занимаюсь бомжами. Прихожу к ним в больницу, нянчусь с ними. Вот сейчас три бомжа за мной, один мужчина, две женщины. Одного бомжа я отправляю в Молдову, другому разыскиваю родственников, которые, вроде бы, в Лос-Анджелесе проживают, а третьего пытаюсь отправить в районную больницу города Льгов Кировской области. Договариваюсь, сижу на телефоне. Не скучаю, одним словом.
Но, конечно, социальная работа – это очень сложно, это тяжелый, требующий самоотдачи труд. Потому что заставить себя каждый день видеть порушенную жизнь – это добровольное психологическое насилие над самим собой. И стоит сразу предупредить тех, кто мечтает посвятить себя делам милосердия, что часто и в нашей профессии не бывает никакой отдачи. Иногда упираешься лбом в стену, и все! Я в таких случаях иду в храм, молюсь, прошу помощи, иногда ее получаю…
Татьяна ОРЛОВА
Генеральный директор компании «Sky-Worker», координатор проектов Синодального Отдела Московского патриархата по взаимодействию с вооруженными силами и правоохранительными органами:
Соцработой надо заниматься всем
– Я сейчас работаю на два фронта: с одной стороны, занимаюсь социальной и миссионерской работой, а с другой, у меня свой бизнес – устраиваю корпоративные праздники. Когда увлеклась я социальной работой – сложно сказать, я занималась ею всю жизнь. Работала в приюте психологом, работала в доме престарелых, мне всегда была близка и интересна такая деятельность. Удовольствие я получаю и от бизнеса, и от социальной работы, но конечно это немного разные удовольствия. Когда у людей что-то меняется в жизни, они открывают себя, их взгляд на мир вдруг становится совсем иным, меня, конечно, это вдохновляет больше, чем коммерция.
То, что я одновременно занимаюсь и горем (помощь заключенным) и развлечениями (устраиваю корпоративные праздники) – в этом нет никакого противоречия. Потому что горе – оно только с одной точки зрения горе, но если мы на него смотрим как на нечто, что изменяет нашу душу, как на лекарство… Это же Господь посылает нам! Горе – это всего лишь какие-то этапы нашего становления, если принять его достойно и по-христиански, оно принесет нам пользу и, в конечном счете, радость.
Социальная работа, на мой взгляд, – это совсем не скучно. Когда помогаешь людям и видишь пусть даже минимальный результат от своей помощи, когда хоть какие-то минимальное изменение происходит, это такая радость, которая на самом деле восполняет все потраченные усилия, и ты не чувствуешь никакой усталости!
Когда результата нет, бывает, конечно, и уныние. Но не часто. К тому же, в любой деятельности бывают разочарования, и в бизнесе то же; там, если говорить честно, намного больше разочарований, чем в социальной работе. Нужно понимать, что мы не можем ничего делать сами, мы все делаем с помощью Божией. Вряд ли можно самостоятельно все преодолеть, но нужно делать усилия и просто не останавливаться, а попробовать еще раз и еще раз.
Социальной деятельностью, я считаю, надо заниматься всем. Потому что она погружает человека в реальную жизнь, дает нам возможность сострадать и учит состраданию. Ведь социальная деятельность меняет и тебя самого. Участие в социальной работе волонтеру, возможно, приносит пользы не меньше, чем тому, на кого она направлена, и, занимаясь социальной работой, ты, в том числе, помогаешь и самому себе!
Елена ГОРДЕЕВА
В прошлом – редактор издательства «Гнозис», сегодня координатор программ Центра содействия реформе уголовного правосудия:
Всему свое время
До того, как прийти в социальную сферу, я работала в издательстве, специализирующемся на философской литературе. А в 1996 году устроилась в Центр содействия реформе уголовного правосудия – заниматься там, в первую очередь, той же издательской деятельностью. Но, как сотрудник центра, стала часто ездить в колонии, общаться там с девушками, женщинами, которые отбывают наказание. И через какое-то время узнала, что эти арестантки после освобождения испытывают весьма серьезные проблемы и с трудоустройством, и с получением документов. Так и включилась в социальную работу. Мне стало ясно, насколько это важно — быть благоустроенным — для человека, который возвращается из тюрьмы. Зачастую такие люди не имеют даже элементарных вещей, чтобы начать новую жизнь, суметь воздержаться от новых правонарушений…
На каждом этапе жизни человек выполняет свою роль. Дорастает до чего-то, реализует себя соответственно новому этапу. Когда я работала в издательстве, мне тоже было очень интересно. В тот момент я даже не знала, что существует какая-то социальная деятельность, она меня не интересовала. Но всему свое время! Я слышала и про то, что многим социальная работа бывает в тягость, но наша организация занимается не только социальной работой, поэтому у нас никакого «выгорания» не происходит. У нас не скучно! Есть люди которые не «перегорят» ни при каких нагрузках, которые находят в социальной работе свое главное признание. Но мы используем комплексный подход, стараемся заниматься разнообразной деятельностью, поэтому никогда не скучаем и не устаем.
Александр ГЕЗАЛОВ
Выпускник детского дома, актер, PR-менеджер. Председатель благотворительной организации КРОМО «Равновесие», Карелия:
Мы сами виноваты
– После того, как я покинул детский дом, работал и сварщиком, и трактористом. Закончил колледж культуры, получил профессию актера, что, между прочим, теперь очень помогает мне в работе. Это ведь крайне полезно — владеть технологией общения. Работал менеджером по продвижению продукции, менеджером по работе с персоналом, все это стало опорой для меня, когда я принял решение заниматься социальными вопросами. То есть теперь я могу сам сделать и рекламу и PR для своего социального продукта, умею эффективно управлять коллективом.
А личная мотивация заняться социальной деятельностью у меня такая: сам я вырос в детском доме, мой младший брат отсидел 10 лет в тюрьме строгого режима, старший брат погиб. Хочу сделать так, чтобы не было таких судеб!
Из тринадцати человек, с которыми я вместе уходил из детского дома – на свете активно живу и работаю только я. Хотелось мне и для них что-то полезное сделать, и для нашей страны сделать что-то полезное, для страны… хоть она и была так жестока с нами.
Я помню, как лет семь назад приходил в СИЗО: все лица понурые, камеры грязные, стены некрашеные… Начинаешь помогать, чтобы камеры отремонтировали, чтобы часовня появилась в следственном изоляторе, чтобы заключенные могли участвовать в каких-то спортивных мероприятиях. И люди буквально на глазах меняются! Это самое главное! И поэтому мне интересно каждое утро вставать, и идти на помощь кому-то. Это очень интересно – помогать ближним!
Миф о скучности социальной работы возник отчасти по вине самих социальных работников. Потому что социальная деятельность – это особая сфера деятельности, где нельзя останавливать процесс самообразования; а очень часто мы встречаемся с такой ситуацией, когда социальные работники умеют производить только несколько каких-то простых действий, и на большее не способны.
Человек, вставший на путь помощи ближним, если он хочет делать это эффективно и качественно, если при этом он получает какое-то личное удовольствие, не должен запускать себя. В наших силах сломать стереотип, что социальный работник – это какой-то ущербный человек в сером костюме или даже без костюма, в затертом драном свитере. Мы должны быть презентабельны, аккуратны, хорошо одеты. Социальный работник должен хорошо владеть аудиторией, уметь обращаться с современным оборудованием и быть адекватным. Он должен быть передовым, он не должен закисать!
Верно и то, что через какое-то время человек, занимающийся социальной работой, устает. И поэтому, я считаю, он обязательно должен быть верующим человеком. Потому что вера в Бога, посещение богослужений, молитва, общение со священником – они снимают стресс.
Карина С-ВА
В прошлом – научный сотрудник Российской Академии наук, сегодня – социальный работник, сотрудник одной столичной благотворительной организации:
Дело не для всех
– Когда-то я занималась научными исследованиями в области антропологии. Как я пришла к социальной работе – сейчас уже трудно восстановить цепочку: через работу в детском доме, через храм… Но бросить науку и полностью переключиться на социальную деятельность – для меня стало ошибкой. К сожалению, оказалось, что это не мое призвание. Социальная работа – занятие далеко не для всех.
Есть люди с каким-то особым духовным настроением, очень добрые, очень отзывчивые, очень чуткие. Они, действительно, по-другому устроены, и я думаю, что им работать в социальной сфере, безусловно, стоит.
В то же время социальная деятельность может принести вред человеку, который ею занимается. Если вы оказываете помощь кому-то через силу, идет ли это вам на пользу? Я не уверена. Какое-то внутреннее раздражение, которое я, например, ношу в себе, не думаю, что это мне на пользу.
Был случай – мне пришлось ухаживать за одной пожилой дамой. Она была чудесная женщина. Удивительная. Мне приходилось к ней ездить далеко, и проводить с ней целый день, и, хотя я ее очень любила, все же внутренне иногда думала: когда же она, наконец, умрет? И я понимала, что я езжу к ней, только принуждая себя.
Социальная работа – это очень тяжело. Все время приходится сталкиваться с человеческим горем. Можно заниматься этим год, два, три, но, в конце концов, если вы сам человек нормальный, социально адаптированный, то наступает момент, когда вы устаете. Вам хочется общаться с нормальными людьми, которые отвечают за свои поступки, с людьми, которые что-то могут. Это такой маятник, наверное. В будущем, если я буду все время общаться с банкирами или офис-менеджерами, может быть, мне опять захочется общаться с несчастными, но сейчас я пресыщена. Неслучайно говорят про синдром выгорания. Он основан именно на этом, на том, что человек не может все время только отдавать. Религиозному человеку в социальной сфере легче, но чтобы черпать силы в Литургии, Причастии, до этого тоже нужно дорасти, чтобы Господь посылал тебе силы. Я пока не нахожусь на такой ступени духовного развития, и социальная работа забирает у меня почти все силы.
Опросили мы и двух человек, ушедших из социальной деятельности:
Ольга МАРКОВИЧ
Генеральный директор компании «Весна» (продажа цветов); в недавнем прошлом – социальный работник Центра содействия реформе уголовного правосудия:
Бизнес и соцработа – сходства и различия
– Внешне труд в социальной сфере и в сфере коммерции – не слишком-то друг от друга отличаются. А, например, руководить бизнесом, я считаю, по психологическим нагрузкам сложнее, чем работать в социальной сфере, здесь даже никаких сравнений не может быть.
Лично мне интереснее было заниматься социальной работой: ведь она дает огромное моральное удовлетворение, потому что соцработник хотя бы пытается приносить пользу. Поэтому я ушла когда-то из бизнеса в социальную сферу: очень хотелось поработать не для денег. И, я думаю, опыт, полученный мною в бизнесе, очень помог мне в социальной работе
Но, к сожалению, каждый человек должен когда-то сделать выбор, и уже год как я вынуждена была вернуться обратно к коммерции. В бизнесе человек тоже что-то находит, для себя, для своей личности, но бизнес – это развитие совсем в другую сторону. И там и там интересно, только везде по-своему. Для карьеры лучше бизнес, для духовного развития – социальная сфера.
Артур КУЗНЕЦОВ
Бывший сотрудник комнаты медицинской помощи для бездомных при католическом соборе Непорочного Зачатия Пресвятой Девы Марии г. Смоленска. Корреспондент автомобильного журнала:
Ты не всесилен
– Когда-то, будучи студентом-медиком и желая получить медицинскую практику, я устроился лечить бездомных при католическом костеле. Это были мои первые пациенты. Это был колоссальный опыт, бомжи – это огромное количество болезней. Было неважно кто они, главное – ты помогаешь людям! Мы перевязывали их, пытались вылечить, иногда пытались устроить их на работу нелегально – вагоны грузить или еще что-то. Хотя работать из них никто не хотел.
Наши пациенты с большим уважением относились к нашему труду, со мной, несмотря на то, что я был совсем молодой человек, общались исключительно на Вы, чуть ли не кланялись в ножки. Но помощь мы им могли оказать только физическую, что на самом деле почти бессмысленно. Как пример: человек спал на трубе и обжег себе ногу. Ему объясняешь: не надо спать на трубе, выбирай другое место, а то ты ноги себе обожжешь, потом у тебя вообще ног не будет. Через неделю он приходит с тем же ожогом от той же трубы! А ведь это элементарные вещи, его здоровье. Получается, что ты ему оказываешь помощь, только на час. Самому ему ничего не нужно! От этого, если честно, у многих просто опускались руки.
Такие бродяги думают: «Пойду на халяву полечусь», «Пойду на халяву поем». Они ходят в любые организации. На обед ходят к католикам, на ужин к православным, а с утра – в секту какую-нибудь.
Они все говорили, если разговор заходил, что не хотят быть бомжами, хотят встать на ноги. Был у нас один клиент, который говорил больше всех. Мой коллега стал ему помогать. И все было хорошо, удалось даже какую-то прописку оформить, почти на работу устроить. Когда стали паспорт оформлять, осталось сделать только фотографию. И на фотографию-то дали ему впервые за год деньги в руки -150 рублей. Через минуту все – человек пропал. Он больше не приходил, а через полгода его встретили наши сотрудники где-то на вокзале. Он был пьяный, глаза прятал.
Частично эта история повлияла даже на то, что я бросил медицину. Знакомая девушка, проработав около года на скорой в столице – из-за бродяг-бомжиков тоже ушла из медицины. Не выдержала психологической нагрузки. Теперь, насколько мне известно, занята в каком-то спектакле в театре кукол.
С другой стороны, очень я хотел бы сейчас заняться какой-то социальной работой, но только в том случае, если это был бы действительно полноценный комплекс помощи, что бы не тратить силы впустую.
Писать про машины и работать медиком, это конечно очень разные сферы деятельности, их сложно сравнить, но в плане ощущения ценности своего труда, конечно, работа с бомжами была интереснее. Только не нужно придумывать себе, что ты вот такой всесильный, и сейчас прямо возьмешь и всем поможешь…
Подготовили Дмитрий РЕБРОВ, Михаил АГАФОНОВ
