В начале марта председатель Комитета Государственной думы по конституционному законодательству и государственному строительству Владимир Плигин сообщил, что комитет готовит законопроект о снижении минимального возраста уголовной ответственности с 14 до 12 лет.
Но двенадцатилетний подросток еще не может в полной мере отдавать отчет своим действиям, то есть это предложение не учитывает реальные факты психического развития человека, считает Елена ДОЗОРЦЕВА, доктор психологических наук, профессор, руководитель лаборатории детского и подросткового возраста Государственного научного центра социальной и судебной психиатрии имени В.П. Сербского, заведующая кафедрой юридической психологии Московского городского психолого-педагогического университета. Мы попросили прокомментировать ее эту странную инициативу законодателей:
— Если закон о снижении возраста будет принят, мы заложим бомбу под свое будущее. Чем раньше ребенок попадает в места лишения свободы, тем больше вероятность, что он выйдет оттуда закоренелым преступником. То есть этот законопроект не способствует не только профилактике подростковой преступности, но и снижению преступности в обществе. Кроме того, установление минимального возраста уголовной ответственности должно быть научно обосновано. Всегда, в том числе и в советском праве, писалось, что для возможности привлечения к уголовной ответственности необходима определенная социальная зрелость человека. Она наступает тогда, когда он может отдавать себе отчет в своих действиях, руководить ими, а это умение приходит с развитием самосознания, то есть способностью иметь собственные позиции, представления, понимать себя как субъекта своих действий. Тогда он может быть и субъектом преступления. Но не раньше! Формируется самосознание к 14-15 годам (в начале девяностых, помню, дискутировали о повышении возраста уголовной ответственности до 15 лет).
|
Неслучайно во многих странах привлечение подростков к уголовной ответственности возможно именно с 14-15 лет, то есть с момента установления психологических оснований для этого. Понижать его до 12 лет – значит, не учитывать реальные факты психического развития и подвергать уголовному наказанию ребенка, который еще не может отвечать за себя.
Сторонники законопроекта ссылаются на то, что в ряде стран этот возраст еще ниже: в Ирландии – 7 лет, в Швейцарии и Англии – 10 и т.д. Но они не учитывают, что в этих странах действует ювенальная юстиция, которая ориентирована прежде всего на реабилитацию и реинтеграцию ребенка или подростка в общество. Речь о лишении свободы там не идет, как правило, до 16 лет.
В некоторых странах, правда, по-другому. В Голландии возраст уголовной ответственности – 12 лет, но наказанию с лишением свободы подросток может быть подвергнут с 14 лет и максимум на год, а с 16 лет – максимум на два. То есть и сроки там значительно ниже, чем предусматривает наш Уголовный кодекс, и смысл работы с подростком совсем другой – предупреждение его дальнейшей криминализации и совершения им преступлений. Поэтому нельзя напрямую сравнивать возраст уголовной ответственности у нас и в западных странах – юридические системы разные.
Но и в нашей системе есть возможность работы с подростками моложе 14 лет. С 11 лет подросток за преступления средней тяжести и более тяжкие может быть по решению суда направлен в специальное учебно-воспитательное учреждение закрытого типа на срок до трех лет (а с 8 до 11 лет – в специальные школы или интернаты открытого типа). То есть если уж необходимо изолировать подростка от общества, закон дает такую возможность.
Очень важно, насколько в таких школах продумана работа с детьми, как подготовлен персонал, понимает ли свою задачу, я бы даже сказала – миссию. Потому что такую школу можно превратить в колонию, а можно и в дом отдыха, где непонятно за какие заслуги подросток находится в лучших, чем его сверстники, условиях. Все должно быть продумано и направлено не на показуху, а на приобретение подростком того, что поможет его дальнейшей социализации.
Но и такие школы – не оптимальный вариант, потому что когда в одном месте мы собираем много детей с одинаковыми проблемами, да еще проблемами тяжелого социального поведения, с ними сложнее работать. Проще и эффективнее заниматься профилактикой подростковых преступлений.
Нужно продумать систему, которая позволяла бы в обязательном порядке работать с подростками из группы повышенного социального риска. И не только с ними, но и с их семьями, Мой опыт работы с мальчиками и девочками, которые находятся в специальных учебных заведениях и колониях для несовершеннолетних, показывает, что почти все они до того, как совершить правонарушение, были жертвами жестокого обращения в семье: психологического, физического и даже сексуального. Именно эти травмы могут толкать подростков на агрессивные действия. Этот практический опыт мой и многих моих коллег обобщен в научных публикациях.
Еще одна проблема – очень многие младшие подростки, совершающие правонарушения, страдают и психическими расстройствами. По статистике Центра Сербского мы можем судить, что чем моложе правонарушитель и чем тяжелее его преступление, тем больше вероятность, что у него что-то не в порядке с психикой. В таких случаях детей посылают на лечение в психиатрические больницы, но ненадолго, и, кроме того, психиатрическая больница не ориентирована на ресоциализацию подростка-правонарушителя. А закрытые спецучреждения не имеют в штате психиатров и в случае обнаружения у кого-то из находящихся там детей психического расстройства не могут лечить его. У них и лицензии нет на оказание такой медицинской помощи.
Как совместить медицинскую и педагогическую линии? Нужны учебно-лечебные учреждения закрытого типа для подростков, совершивших преступления и имеющих сложные формы психических расстройств.
Но эти важнейшие социальные задачи никак не связаны с понижением возраста уголовной ответственности. Установление возраста уголовной ответственности – проблема формирования личности, о чем я уже говорила, и уголовной политики. Чем успешнее работа с несовершеннолетними правонарушителями, тем на самом деле выше может быть возраст уголовной ответственности. Предложение же понизить его – абсолютно популистское. Странно, что его поддерживают многие сотрудники силовых ведомств, которые должны более четко понимать эту проблему. Очень просто запугать людей рассказами о подростковых бандах. Но нельзя подогревать общественное мнение подобными страхами и рассказами о жестоких преступлениях.
Нужно объяснять обществу, в чем суть проблемы и что можно сделать для профилактики подростковой преступности. И, конечно, решение по предлагаемому законопроекту нельзя принимать без учета мнения экспертов: педагогов, психологов, юристов.
