В церковном календаре праздник обозначен сразу двумя названиями: «Святое Богоявление. Крещение Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа». А в богослужебных книгах мы встречаем и третье имя праздника: «Просвещение». Разные имена несут разные смыслы.
О Елене Тростниковой
Писатель, редактор. Окончила МГУ со специальностью филолог-русист. Дочь православного философа и писателя Виктора Тростникова, руководитель одного из первых православных благотворительных фондов «Человек и его вера».
Автор и составитель популярных книг о вере и Церкви для детей и взрослых: «Апостол и евангелист Иоанн Богослов», «Молитвы для самых маленьких», «Как научиться понимать молитвы», «Первые шаги в православном храме» и других.
Имя первое: Крещение Господне
Это событие, изображенное на иконах праздника, изложено у всех четырех евангелистов. На Великом освящении воды и на всенощной праздника читается самое лаконичное — от Марка:
«…В те дни пришел Иисус из Назарета Галилейского и крестился от Иоанна в Иордане. И когда выходил из воды, тотчас увидел Иоанн разверзающиеся небеса и Духа, как голубя, сходящего на Него. И глас был с небес: Ты Сын Мой возлюбленный, в Котором Мое благоволение» (Мк. 1:9–11).
Крещение в водах Иордана стало началом общественного служения Господа Иисуса Христа, до той поры неведомого миру. Было оно и прообразом новозаветного Крещения.
Крещавшиеся у Предтечи символически омывали в Иордане свои грехи (прообраз таинства покаяния), а Безгрешный Спаситель, не нуждавшийся в таком омовении, Сам освящает Иордан, делает воды его животворными и живоносными. Он освящает саму стихию воды, тем самым начиная дело спасения мира. «Воды иорданские, носящие всю тяжесть и весь ужас греха, прикосновением к телу Христову, телу безгрешному, всечистому, бессмертному, пронизанному и сияющему Божеством, телу Богочеловека, очищаются до глубин и вновь делаются первичными, первобытными водами жизни, способными очищать и омывать грех, обновлять человека, возвращать ему нетление, приобщать его Кресту, делать его чадом уже не плоти, а вечной жизни, Царства Божия», — сказал об этом митрополит Сурожский Антоний.
Отсюда идет чин Великого освящения воды, совершаемый в канун Богоявления и в сам день праздника, 18 и 19 января. В тропарях Великого водоосвящения поётся: «Освяти мене и воды, Спасе, вземляй (взявший на Себя) мира грех».
Имя второе: Богоявление
В самых ранних греческих источниках праздник известен под названиями «Эпифания» (Явление) и «Теофания» (Богоявление), а в тропаре праздника дважды повторяются производные от «являться» слова: «Тройческое явися поклонение», «Явлейся, Христе Боже».
Во Иордане крещающуся Тебе, Господи,/ Тройческое явися поклонение:/ Родителев бо глас свидетельствоваше Тебе,/ возлюбленнаго Тя Сына именуя,/ и Дух в виде голубине,/ извествоваше словесе утверждение./ Явлейся, Христе Боже,// и мир просвещей, слава Тебе.
Перевод: Когда Ты крестился во Иордане, Господи, явилось поклонение Св. Троице; ибо голос Отца свидетельствовал о Тебе, называя Тебя возлюбленным Сыном, и Дух, в виде голубя, подтверждал истинность слов (Отца). Христе Боже, явившийся и просветивший мир, слава Тебе!
Крещение Господне впервые явило во Христе Сына Божия, явило в трех Ипостасях , составляющих единое Божество, единого в Своем существе Бога. Бог-Сын сходил в Иорданские воды, Бог-Дух Святой нисходил на Него «в виде голубине», Бог-Отец вещал с неба о Крещаемом, как возлюбленном и благоволимом Сыне. В Крещении Господнем участвовали таким образом все три Лица Пресвятой Троицы. Отсюда мы и творим Им сегодня «тройческое поклонение». Бог, изначально единый в Трех Лицах, при Крещении Христа явился как Троица — это и есть Богоявление.
В навечерие праздника, читаются ветхозаветные чтения-паремии, прообразующие Богоявление. Их целых 13 — больше только в Великую Субботу. Само обилие этих торжественных чтений являет космическую мощь события, его вселенский характер.
Как и в Великую Субботу, всё начинается с первых стихов Библии — с сотворения мира, сотворения света.
Имя третье: Просвещение, или Святые све́ты
«Явлейся Христе Боже, и мир просвещей, слава Тебе!», – так завершается тропарь.
А в кондаке праздника дважды повторяется «явился», и дважды же — «свет». Явление и свет здесь едины.
Кондак: Явился еси днесь Вселенней, и свет Твой, Господи, знаменася на нас, в разуме поющих Тя: пришел еси и явился еси, Свет Неприступный.
Перевод: Явился Ты ныне вселенной, и свет Твой, Господи, ознаменовался на нас, в разумении (сознательно) воспевающих Тебя: «Ты пришел и явился, Свет неприступный!»
Соединяет «свет» и «явление» в заглавии своего слова, посвященного празднику, и святитель Григорий Богослов: «Слово на святые светы явлений Господних».
Действительно, явление Божества неотделимо от света Божества, оно и есть свет Божества. «Я — свет миру» — сказал Христос (Ин. 8:12). И в том Евангелии, что читается в Пасхальную ночь, мы слышим, что Христос — «Свет истинный, иже просвещает всякаго человека грядущаго в мир» (Ин. 1:9).
Образы Солнца правды, Востока с высоты сияли нам в тропаре недавнего Рождества Христова. А праздник Богоявления весь пронизан этим светом, — пронизана им и крещенская вода, сияют им и все воды мира.
И вся служба праздника пронизана образами света и просвещения нас, людей, этим светом. На Великой вечерне сочельника (Навечерия Богоявления) паремии перемежаются «тропарями пророчества», завершения которых многократно воспеваются:
…Да просветиши во тьме седящия, Человеколюбче, слава Тебе! (после третьей паремии)
…Где бо имел бы свет Твой возсияти? токмо на седящия во тьме, слава Тебе! (после шестой)
Спаситель в текстах службы именуется «от Девы Солнцем», «Всесветлым Словом», «Сиянием Славы», «Истинным Светом».
Много нитей можно было бы протянуть к празднику Преображения Господня, воспетому святителем Григорием Паламой как день явления Нетварного Света, и к самой Пасхе Христовой: «Светися, светися, Новый Иерусалиме! Слава бо Господня на тебе возсия!». Образ Света Христова пронизывает всё в Церкви не только в праздники, но и в пост. Как глубоко звучит в тишине Литургии Преждеосвященных даров возглас:
— Свет Христов просвещает всех!
Святитель Григорий Богослов в своем «Слове на святые светы» взывает:
«Итак, внемлите Божественному гласу, который для меня, поучающего таковым таинствам (а хорошо, если бы и для вас!), весьма внятно вопиет: Аз есмь свет миру (Ин. 8: 12). И для сего приступите к Нему, и просветитеся, и лица ваша, ознаменованные истинным светом, не постыдятся (Пс. 33: 6).
Время возрождения; возродимся свыше! Время воссоздания; восприимем первого Адама! Не останемся такими, каковы теперь; но соделаемся тем, чем были созданы. Свет во тьме свтетится, то есть в сей жизни — жизни плотской…»
Удивительное дело! «Эпоха Просвещения» в XVII веке похитила и выворотила смысл этого слова: под просвещением стал пониматься отказ от религиозного миропонимания и обращение к разуму как к единственному критерию познания человека и общества. Свет Солнца Правды заменили тусклым светильником.
А истинное просвещение — это просвещение человека Светом Божества, Светом Христа. Нет, не отрицание разума, — кондак праздника ведь призывает нас именно в разуме, в разумении, со смыслом петь: «Пришел еси и явился еси, Свет Неприступный!»
Слова «Свет Неприступный» мы слышим в церкви каждый раз, если остаёмся до конца всенощного бдения, — в завершительной молитве священника в конце чина 1-го часа:
«Христе, Свете Истинный, просвещаяй и освящаяй всякаго человека, грядущаго в мир, да знаменается на нас свет лица Твоего, да в нем узрим Свет Неприступный…»
Выражение это — Свет Неприступный — взято из послания святого апостола Павла к Тимофею: «Блаженный и единый сильный Царь царствующих и Господь господствующих, единый имеющий бессмертие, Который обитает в неприступном свете, Которого никто из человеков не видел и видеть не может» (1 Тим. 6:15–16).
Не видел и видеть не может — а мы вот молимся о том, чтобы его увидеть!
Способные погружаться в бездны высокого богословия могут прочитать в интернете о богословском наполнении понятия «неприступный свет», о нетварных энергиях Божества, о Божественном мраке («Божественный мрак есть свет неприступный», —указывает святой Дионисий). Но прикосновение к подлинному богословию — это прикосновение к огню, а не к рациональным схемам. Выдержать этот огонь возможно лишь человеку не просто хорошо образованному, но по-настоящему живущему Христом. А слова и кондака Богоявления, и молитвы 1-го часа обращены ко всем нам, говорятся от нашего лица, — они не для избранных, а для всех верующих.
Неприступный — недоступный и при этом такой, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Нездешний, вечный, страшный, прекрасный! «Но, как написано: не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его» (1Кор. 2:9). Мы (как и самые ученые богословы) узрим неприступный свет Божества, когда на нас отпечатлеется свет Лица Христова, — когда мы будем жить Им, нашим Спасителем, и следовать за Ним. Об этом просим, на это надеемся, в это верим.
