Минстрой предложил изымать и кремировать останки из заброшенных могил – законопроект об этом уже в мае будет представлен в ГосДуму, как вчера сообщили «Известия» . Священник, публицист Сергей Круглов сделал в связи с этим заявление.
Священник Сергей Круглов Фото с сайта pravmir.ru
– Прочитанное в «Известиях» сообщение вызвало во мне эмоции невеселые – выражение «могила невостребованных прахов» увиделось мне точным и печальным поэтическим образом вообще всей нашей многострадальной, трудной, нелепой, суетной российской жизни, в которой так часто мы, ходячие невостребованные прахи, бываем не нужны не только чиновьичьим структурам, но и друг другу, как живем, так и помираем…
Но, как говорил батюшка Серафим Саровский, нет нам пути унывать. Что делать нам – мне, тебе, им, называющим себя христианами – с нашими тревогами и страхами, связанными с темой кончины и похорон? Попытаемся отложить страхи в сторону и вспомнить о другом – о главном.
Вообще, забота о том, что делать с кладбищами, – небезосновательна. В больших городах они разрастаются, похоронить человека становится очень трудно и стоит это дорого, для многих небогатых людей – неподъемно дорого… Недавно мне позвонил из Красноярска мой отец, человек в годах преклонных. Говорит: у нас собираются закрывать кладбища – центральное Бадалыкское (оно занимает почти 300 гектаров, на нем похоронено 65% всех усопших города с населением более миллиона человек), за ним придет черед кладбища Шинников и других красноярских кладбищ… Если что, говорит, ну их к лешему, эти городские заморочки с похоронами, увезите меня хоронить в деревню, куда мы ездим на лето, там живых людей немного, а места на деревенском кладбище, в лесу под березами, пока еще хватает.
Отец мой – человек жизнерадостный, мы с ним побалагурили на тему похорон, но тем не менее, сердце-то у меня сжалось… Все мы смертны, и эта проблема коснется рано или поздно каждого из нас.
Споры о том, кремировать ли усопшего или хоронить традиционным способом, ведутся давно, и их религиозная подоплека вполне понятна: отношение к сжиганию мертвого тела в христианстве всегда было негативным, ведь тело человека, созданное Богом – святыня, душа без тела – не человек, по-славянски телесный состав называется «мощи», в этом слове слышно обозначение земной крепости , которая содержит в себе и хранит дух человеческий …
Многие тела святых, прославленных Богом, не зря являются в Церкви предметом почитания – тело человека, стяжавшего благодать Святого Духа, есть безмолвное свидетельство о грядущем воскресении мертвых, которого все мы, христиане, чаем, исповедание которого включили в Символ веры.
Тем не менее Церковь не делает из обычая предавать усопших земле непререкаемого догмата, с пониманием относится к тому, что наша земная жизнь несовершенна, и никто, скажем, не может от лица Церкви запретить церковно поминать христианина – отпевать, служить панихиду и т.д. – только на том основании, что его тело было по вынужденной необходимости кремировано.
В конце концов, внимательно перечитайте молитвословия Родительских суббот, заупокойные каноны и акафисты – в них поминаются не только те, кто похоронен традиционно, но и вовсе неизвестно как умершие: сгоревшие, замерзшие, утонувшие, пропавшие без вести на полях войн, в техногенных и природных катастрофах, имже несть числа в нашем мире… «Спаси, Господи, в тяжких мучениях скончавшияся, убиенныя, живыми погребенныя, землею засыпанныя, волнами и огнем поглощенныя, зверьми растерзанныя, от глада, мраза, бури или падения с высоты умершия и радость Твою вечную подаждь им за скорбь кончины» – это слова из кондака Акафиста об усопших.
Слова этого Акафиста напоминают нам о более важной, чем забота о могилке, вещи – о жизни вечной: «Благословите скоротекущее время. Каждый бо час, мгновение каждое к вечности приближает. Новая скорбь, седина новая суть вестницы мира грядущаго, свидетелие тленности земныя, яко вся мимотечет возвещают, яко Царство Вечное приближися, идеже несть ни слез, ни воздыхания, но отрадная пения: Аллилуиа».
Наша смерть – часть жизни, смерть кончится, а мы останемся, и во всеобщем воскресении Бог восставит нас в наших телах для этой вечной жизни, в каком бы состоянии на момент смерти ни были эти тела. Не столько о том надо заботиться, в дорогом или дешевом гробу нас похоронят и сколько хлопот перенесут наши близкие, сколько потратят нервов и денег, чтоб похоронить именно в том, а не ином месте, сколько о том, с чем мы придем к этому важному событию смерти, чего мы ждем от этой вечной жизни, будет ли она для нас радостью, хотим ли мы ее.
Словом, к чему это я? К тому, что хотел бы сделать заявление, которое кому-то покажется смелым, а кому-то, может быть, и безответственным, и этот кто-то возопит: «А докажи!». Как доказать, я не знаю, просто я верю вот во что, вот это заявление: смерти нет. Она побеждена Христом. Он с нами вместе пробивается теперь и сквозь наше тление и смерть – в жизнь, ведет нас туда. Именно это мы имеем в виду, когда говорим, что «у Бога все живы». Эта фраза, которая, вероятно, за долгие века употребления кому-то видится просто формулой, намозолившей язык, просто одним из лозунгов религии, на самом деле – сама суть нашего христианского упования, нашей с вами вот этой конкретной жизни.
Да, на могилках «невостребованных прахов» нет памятников, ведь, может быть, тех, кто мог бы эти памятники поставить, самих нет в живых. Да, наша человеческая память ущербна и коротка. Но есть вечная память – у Бога. У Него востребованы все, востребован каждый, и каждому Он вернет его неповторимое имя. Перед Ним рано или поздно все мы восстанем из небытия и встретимся друг с другом снова (с любовью или с неприязнью – но это уже тема другая).
Да, печальна для нас мысль, что негде будет покоиться безвестным косточкам, что нет у них могилки… Но ее нет не только у них. У Христа тоже нет могилки. Его гроб, в который когда-то положили Его снятое с креста тело, давным-давно пуст, там нет Его косточек. Потому что Он – воскрес. И воскреснем и мы, и будем жить в Его Царстве, в котором тоже нет никаких могилок, потому что нет смерти. Будем, если, конечно, сами этого захотим.
