В 2013 году исполняется 120 лет со дня рождения и 40 лет со дня кончины известного русского писателя Бориса Шергина. К этим датам приурочен выход в свет в издательстве ПСТГУ книги «Добрым людям на услышание. Поморские рассказы, былины, дневники», в которой собраны его художественные произведения, дневниковые записи разных лет, а также фотографии.
«Наше поколение еще помнит старое живым»
С фотографии смотрит настоящий старец – с седыми волосами, густой бородой – таким можно представить себе русского святого, сошедшего с древней иконы, но никак не писателя ХХ века. А, тем не менее, перед нами – именно он, Борис Шергин, русский писатель минувшего века. И даже если имя это не каждому знакомо, произведения его известны всем. Скажем, по его рассказам был снят мультфильм «Волшебное кольцо» (1979), в котором деревенский парень Ваня обменивает на зверей то последнюю рубашку, то «пинжак с карманами». Змеиного царя дочь дарит ему волшебное кольцо, а он по простоте душевной решает тут же посвататься к царской дочке Ульянке.
Но это лишь один из примеров творчества писателя, наследие его очень разнообразно и серьезно. Это и детские воспоминания, и рассказы о родном Севере – Двинском крае, Архангельской земле, и сосредоточенное изучение старины (Шергин был собирателем и народного творчества, и известнейшим ученым-фольклористом), и дневниковые записи.
Один из важнейших лейтмотивов творчества писателя – сохранение культуры и старины. Только это, по его мнению, дает человеку правильное понимание современного ему времени и безграничную искреннюю любовь к родине:
«Наше поколение еще помнит старое живым. И теперь, теряя его безвозвратно, начинаем мы понимать утрату. Мы не берегли старую красоту, мы даже не знали ее как следует и не умели ее ни оценить, ни полюбить. Сейчас уж почти схоронили ее в музеях и толстых этнографических трудах. А между тем она слишком еще нужна нам. В старом народном искусстве – родина наша. Родина во всем – и в пейзаже, и в домах, и в крестах на могилах, и в старине, и больше всего в искусстве. Человек без родины – сирота. Потому что душа глубоко корнями уходит в родную почву, и если вырвать ее, высохнут корни, будет перекати-поле. Нас же постоянно отрывали от родной почвы, прививали чужие культуры. Надо сохранить хотя бы воспоминание о прошлом богатстве – не в изуродованном и не в заспиртованном виде, а живым и действенным».
Россия Шергина – это всегда Святая Русь. Никакой другой она быть не может, а то, что свято – вечно. Русь для него, это, в первую очередь, святые – Сергий Радонежский (в земле которого, подмосковном городе Хотькове, Шергин проводил лето в течение долгих лет), Алексий-митрополит, Зосима и Савватий Соловецкие, святые Оптиной пустыни. Интересно, что когда речь заходит о святых, для Бориса Викторовича не существует ни времени, ни пространства.
Святой Сергий жил не когда-то давно, он живет рядом с нами сейчас: «Если сердце наше горит усердием и любовью к святому, то исчезнет завеса веков, и мы, возжелавшие увидеть, как игумен радонежский ронит лес на строение обители, как он шьет обутку на братию и как спешит по московской дороге на зов друга своего Алексия-митрополита, как Сергий призывает Русь на бой с татарами и как мирит враждующих князей… все это мы увидим несомненно и реально. Таинственно и непостижимо, но совершенно реально станут ноги наши на земле Радонежа, на холме Маковца. Твои уши услышат стук топора в дремучей дебри. Ты пойдешь по тропиночке и сквозь дерева увидишь белеющие срубы избушечек-келий… Вон и сам Великий пилит сосновое бревно с Исаакием… Перестала звенеть пила. Преподобные отирают холщовым рукавом пот с чела… Ты стоишь и не чуешь, что тебя кусают комары… Смолой и земляникой пахнет темный бор, благоухает духмян-трава… А ты плачешь от радости: не мигаючи соглядаешь ты солнце русское – Сергия, созерцаешь ты зорю утреннюю, росодательную».
Борис Шергин никогда не был в Оптиной пустыни, но так живо представлял себе ее, так описывал, как заходит в келии к любимым оптинским старцам, которые в то время, когда он писал о них как о святых, не были еще канонизированы, что читатель верит, что тех ста лет, что отделяют писателя от отца Леонида или старца Анатолия, не существует – «эти сто годов, не более, чем туман».
«Поклон сына отцу»
Важная тема творчества писателя – детские воспоминания, образы отца и матери. Мама серьезна, скромна, немногословна, сдержанна, это настоящая женщина-поморка, трудолюбивая и «домоседливая». В будние дни она работает, выходные просиживает за книгами. Мать была из старообрядческой семьи, главное ее чтение – Священное Писание. В то же время мама, оставшись наедине – никак не на людях, а дома или,например, в лодке – любила петь. Знала сказки и сказывала их детям и прислуге.
Отец умер, когда Борису было 12 лет, казалось бы, так рано, что не мог оказать сильного влияния. Тем не менее, отец становится одним из главных людей, сформировавших взгляды Шергина – носитель народной мудрости, труженик, который ведет свою семью всегда в правильном направлении. Ему посвящены рассказы Шергина и дневниковые воспоминания:
«Отец мой, берегами бывалец, морями проходец, ленивой и спокойной жизни не искал. От юности до старости жизнь его прошла в службе Студеному морю. В звании матроса, затем штурмана и шкипера ходил в Скандинавию и на Новую Землю. Имел степень корабельного мастера первой статьи. Ряд лет состоял главным механиком мурманского пароходства.
Мы видели отца дома, в Архангельске, только зимой. Прибежит в обед с верфи или из мурманских мастерских. Для спеху уж все на стол поставлено. И убежит – не убрано.
– Мне некогда, Машину пробуем…
За ужином ушки хлебнет, а рыбы не может.
– Я устал, я лягу.
Жизнь скоро скажется, а трудно тянется…
Зимой в свободный час он мастерил модели фрегатов, бригов, шхун. Сделает корпус как есть по-корабельному – и мачты, и реи, и паруса, и якоря, и весь такелаж. Бывало, мать только руками всплеснет, когда он на паруса хорошую салфетку изрежет.
Лет семи, начал я у отца проситься в море, а он не внимал.
– Рано тебе, свет, рассол морской пробовать. Лучше тебе мама кофейку нальет.
– Я рыбу хочу промышлять.
– Вот и промышляй у себя ложкой в тарелке…»
«Жизнь на земле – цепь непрерывных лишений, бед, напастей»
До 25 лет Борис Шергин жил «у маменьки за пазушкой». И он, и сестры одну заботу знали – учиться. Свое детство, когда были еще живы родители, писатель впоследствии назовет раем. Традиционный уклад, поэтичный быт, ценность семейных отношений – все это мы видим еще у одного писателя ХХ века – Ивана Шмелева.
На смену детскому счастью придут страдания, беды, болезни, нищета, потеря зрения. Но в земные тяготы он не погрузится, как во тьму. Его жизнь, тяжелая по нашим меркам, будет наполнена светом и творчеством. Он будет видеть вокруг себя красоту, даже тогда, когда полностью ослепнет. Об этом – дневники писателя, отрывки из которых также представлены в книге:
«Западный человек, старея, с утешением и надеждой глядит на благоустроенность семьи, на своих внучат. Семейственностью, внуками он заслоняет от себя конец. Внучата, дети – вот оправданье и утешенье старящегося человека, всегда живущего настоящим.
На Руси человек, старея, начинает глядеть в мир иной. На стариках у нас отображается свет иного века. Старые люди на Святой Руси думают и стараются приникнуть к «тамошнему». И какой же радостный ответ на эти столь всеобъемлющие и самые существенные для Руси Святой вопросы дает праздник Пасхи!
– Христос Воскресе! – И этим сказано все. Жизнь полна смысла. Лишения, скорби, болезни, нужда, смерть самая – все полно смысла. Пасха могущественно осмыслена и принята Русью Святой, востоком православным, и от рождения до смерти «Пасха Христова», «Христос Воскресе» – это семя вечной радости, которое носит в сердце Русь Святая, это никогда не гаснущая искра Радости Единственной.
Жизнь на земле – цепь непрерывных лишений, бед, напастей, болезней, скорби. Но имей всегда перед мысленными очами распятого за нас Господа Иисуса. Святой епископ Игнатий (Брянчанинов) дивно говорит о страданиях: «Просили ученики у Христа престолов славы… Он даровал им чашу Свою. Чаша Христова – страдания»…» (10 февраля 1943 год).
Книгу Бориса Шергина «Добрым людям на услышание» без сомнения можно назвать событием года, пропустить которое просто невозможно.
