Силу не всегда надо побеждать силой. В скиту женского Покровского Тервинического монастыря недалеко от городка Лодейное Поле три немолодые уже монахини помогают двадцати наркозависимым спастись от зависимости. Самой старшей сестре, схимонахине Марии, уже 97 лет. Самая младшая из них – самая главная в скиту, матушка Силуана, ей 62 года. Какой секрет есть у этой женщины, благодаря которому она умудряется держать в трезвости и в относительной дисциплине двадцать здоровых татуированных мужиков?
Бывшие и прошлые наркозависимые, насельники скита, никогда не называют его «реабилитационный центр». Для них это именно монастырский скит, место, где молятся и работают. Сам женский монастырь, расположенный в двадцати километрах от скита, образовался из общины и сестричества при храме святых мучениц Веры, Надежды, Любови и матери их Софии в Санкт-Петербурге. Это было в начале девяностых. Настоятель храма, иеромонах Лукиан Куценко, нынешний епископ Благовещенский и Тындинский, благословил искать место для монастыря. Такое место нашлось над озером около карельского села Тервеничи. О появлении на попечении монастыря и скита проблемных насельников матушка Силуана рассказывает так: «Как-то так само получилось. Когда монастырь стал расти, из города просили брать людей с зависимостью. Потом решили не бросать это дело, но отнести его в скиток». Рядом, в деревне Пирозеро когда-то тоже был храм, там и устроили скит. Деревянный храм скита восстановили общими силами в 1997 году и освятили его в честь иконы Божией Матери «Неупиваемая чаша». В 2000 году реабилитационный скит заработал во всю мощь. Приезжавшие наркозависимые строили и обустраивали все сами. Так появились часовня в честь образа Божией Матери «Прибавление ума», трапезная, баня и мечта матушки – настоящий дом-гостиница. Большое строительство требует больших затрат. Казалось бы, откуда средства?
Матушка Силуана, скитоначальница. Она хотела, что бы о ней меньше говорили. Но сами ребята говорили все больше о ней
Рабочая встреча на мосту
Михаила научил промышленному альпинизму в скиту один насельник. Каждому приходящему матушка старается дать такую работу, которая бы полностью раскрыла творческие силы человека
Мост и плотину построили ребята. Летом с моста можно нырять
Художник. Только картин не видно. Он их все раздаривает. Когда мы говорили о чем кто мечтает, он сказал, что уже не мечтает: «Намечтался. Вон куда меня мечты завели»
Отделка нового гаража
Первый
«Я совершенно не представляла кто они, эти люди, что они могут быть неуправляемы – рассказывает матушка. – Я помню, как привели в храм первого из них. Это было во время службы. Я как раз должна была подавать кадило. Смотрю, а в дверях стоит такой амбал ростом под два метра, смотрит на меня. Я думаю, а вдруг и правда неуправляемый! Испугалась так, что и про кадило забыла». И такие вот амбалы каким-то чудом переставали «употреблять» наркотики с двенадцатилетней ремиссией, женились, рожали детей, успешно занимались бизнесом. Теперь их доходы позволяют им обеспечивать скит, как свою вторую семью. Матушка не просит у них, как у спонсоров. Просит, как детей: «Солнышко, нам машинка нужна». «Приезжайте», – с радостью отвечают они. Так в скиту появляются стройматериалы, деньги. Те, кто обрел в скиту возможность второй жизни, всегда будет благодарен. Оказывается любовь может дать не только духовные, но и вполне материальные плоды.
Уходы
Дима исполняет послушание личного водителя матушки, хотя она и сама умеет водить. Эта «должность» обязывает быть в гуще событий епархиального масштаба. Но и подчиняться матушке приходится беспрекословно, а для свободолюбивого мужика это тяжело. Матушка с любовью отмечает Димину целеустремленность. У нее давно уже свой индивидуальный подход ко всем: «Все надо учитывать. Кто на героине сидел, того надо тормошить, а кто на амфетамине, того наоборот, сдерживать». Так вот, Димка сидел на амфетамине. Едем по трассе в два ряда. Дорога хорошая. Сплошная полоса. Впереди медленный грузовик. Молчим. Вдруг матушка отрывисто: «Дима, нет!» Я не сразу поняла, что «нет», а когда поняла, не удержалась и спросила, заглядывая Диме через плечо: «А что, хочется?». «Очень!», – азартно выпаливает он, и по тону понятно, каким усилием он заставил себя ехать за злополучным грузовиком. Дорога уходит вправо и из-за поворота по встречной полосе вылетает «девятка».
Диму матушка специально держит около себя, как еще не умеющего ходить ребенка, хотя он в скиту два года с перерывами, потому что иногда не выдерживал и уходил. «Конечно, бывает и такое, проживут месяц, а потом говорят «я все понял, я пошел» – рассказывает матушка. – Я уговариваю, но никогда не удерживаю: «Солнышко! Хочешь уехать – уезжай». Переживаю, конечно. Но что поделать, видать свое он еще не доел. Мы с ребятами молимся, строим храм, украшаем его, вот и все. Те, кто формально к этому относятся, уходят в мир. Иногда в мир иной». Каждый год из тех, кто побывал в скиту, умирает по одному человеку. Есть и победы. Есть пары, которые обвенчались и уже 12, 8, 6 лет не употребляют наркотики. Всего через скит прошло около двухсот человек за десять лет. Около сорока из них не употребляют наркотики больше шести лет. Но даже день трезвости – это уже победа. Как известно, «героин умеет ждать» и для того, чтобы найти смысл жизни, как реальность, которая может бороться с ним и другими монстрами, каждому нужен свой срок.
Кок отшельник. Он живет один над своей кухней. Сейчас он готовит на всех обед. Кок профессиональный повар. В скиту нет казарменных отношений и жить, по прошествии некоторого срока, можно и отдельно или с кем хочешь. Конечно домиков мало. Сейчас в деревне ребята строят еще один дом
Леша подумывает о жизни в монастыре. У него была жена, есть дети, но с таким стажем наркомании как у него, он уже не мыслит себя с ними. Он побывал в пяти реабилитационных центрах. И вот теперь скит. Помоги ему Бог
После обеда тоже работа. До семи вечера. Затем ужин и общее молитвенное правило
Вася пытается себя занять, чем может. Он в скиту около четырех месяцев. Еще не зимовал
Сережа (слева) мечтает «работать в кайф», что бы получать от работы настоящее удовольствие
В столярке уютно пахнет теплым деревом
Леша работает в столярке. У него там порядок и уют
Молитва
Срок в скиту учит молитве. Утреннее правило – для всех в скитском храме. Обязательно читают акафист иконе Божией Матери «Неупиваемая чаша». Замусоленные книжечки сами за ребят говорят об их усердии. «Отче наш» перед едой, вечером – вечернее правило в часовне «Умножение ума». После правила чин прощения перед сном, в котором есть такая тайна, что сторонний наблюдатель почувствует себя лишним. «Ну, уйдет человек. Волю человека Господь свободной сделал. Был один парень. Так он ушел, а через некоторое время умер от передоза. Никто не знает суда Божьего, а я рада, что в скиту он хотя бы Отче Наш выучил», – говорит матушка.
Работа
«Так. Что мы сегодня делаем. Леша – ты с матушкой. Дима, во сколько нам выезжать нужно, что бы к десяти в Лодейке быть?»– Утром у матушки настроение рабочее. За завтраком идет «планерка» или раздача послушаний. Работают в скиту все. Даже престарелая мать Мария вяжет носки. Если работы нет, некоторые ее придумывают. Как например Вася. На Васином тракторе намотаны различные по толщине и фактуре тросы. «Вась, а зачем все эти тросы?» – Я пытаюсь его разговорить. У Васи сегодня праздник, выезд в лес. Там еще неделю назад застряли охотники. Вася все просил, просил матушку отпустить его на тракторе их вытащить, и вот только сегодня она разрешила. Видать без помощи скитского трактора уже не вытащили бы. «Да вот надо было себя занять, я и намотал. Вдруг пригодятся», – отвечает Вася, предвкушающий вылазку в неведомый лесной мир. Зимой работы мало, поэтому особенно тяжело. Только снег чистить да за отоплением смотреть. А сейчас, осенью, хоть отбавляй. Например, достроить новый просторный каменный гараж, вместо старого деревянного. На работу выползают даже те, кто в ломке.
Ломка
Через ломку проходят все. «У всех она проходит по-разному. – Рассказывает матушка, уже большой спец в этом деле. – Кто-то так перемогается и все, а кто-то очень болеет. Но, в общем, не понимаю, что с ней так носятся. Болезнь как болезнь. У нас все ребята «на сухую» ломаются и ничего. Мы же поддерживаем в этот момент. Он чувствует, что не одинок. Его навещают, пытаются как-то поднять с кровати. Говорят «давай, пойди чуть-чуть поработай, разомнись, легче станет». Все знают, как это бывает, что если молиться, то легче, а если все молятся за одного, то он вообще ломку может проболеть, как насморк. А вот через неделю после ломки становится ясно, что это только начало, что впереди сопротивление психологической тяге. Тянет наркота крепко, унынием, опустошенностью, злостью. И вот с этим справиться гораздо тяжелее. Тогда и уходят».
Монастырь, которому принадлежит скит, один из самых молодых в России. Монастырский храм над озером
Дима, водитель матушки, человек творческий, от этого неспокойный. За два года в скиту много раз уходил. Но возвращался. «Там я в метро захожу и вижу «пластмассовую толпу», а я совершенно чужой. И так одиноко… Понимаешь, я как бы не торчу, но и не с ними»
У монастырской купальни
Среди послушаний, выдаваемых утром, есть и такое :быть с матерью Марией. Ей надо читать Псалтирь
Матушка Мария самая старая насельница скита. Ей за 90 лет. Но она не монахиня. Она приехала в Тервиничи вместе с иеромонахом Лукианом. Была ему верной помощницей много лет. Теперь на покое в скиту. Отец Лукиан, теперь уже владыка, делает ей трогательные подарки — подушки с фотографиями ее любимых людей
Вот они вместе в самый первый год поднятия монастыря. «Все пережили, без печки, без еды. Все терпели вместе. Зимой так холодно было, что пробивали лед в щах, прежде чем хлебать», — мать Мария ухаживала за отцом лукианом, как самая настоящая мать. В условиях стройки это было тяжело. За труды свои она награждена от Бога духовными дарованиями
Сейчас на старости лет матушку постигло еще одно испытание. Ее любимый батюшка назначен епископом в далекую епархию. ПО телефону не назвонишься, да и слуха уже нет. Что бы письма писать тоже стара. Не в интернете же она будет сидеть? Вот надежда на послушников, которые что-нибудь придумают. За матушкой видна подушка, подаренная отцом Лукианом
Свобода
Матушка считает, что свободу человека другой человек ущемить не имеет права: «Я им говорю все время: «вы взрослые мужчины, давайте жить и отвечать за свои поступки». Уйти из зимнего, надоевшего своим однообразием скита, с первыми весенними проталинами может каждый. В скиту нет высоких заборов и наручников, можно смотреть фильмы, разговаривать по телефону, получать посылки, принимать гостей, летом все ездят на шашлыки на ближайшее озеро, прыгают с моста в воду, веселятся от души. Да и вообще – свобода. Даже курить в специальных местах можно. Матушка, как мудрая женщина, этих монстров укрощает по-своему. «Дим, ты пирожком бы закусил хоть» – говорит она, демонстративно морщась от табачного перегара, который вместе с только что покурившим Димкой, влетает салон машины. Вроде и разрешает, но показывает, как ей это огорчительно. И так во всем. Без дисциплины не обойтись с такими личностями, но почему-то складывается впечатление, что эти бывалые парни стараются быть послушными только чтобы свою «матусю», как они ее называют между собой, не огорчить. Ну как можно обидеть слабую женщину! А уж матушка вьет из них веревки. Если провинился, может фильмы запретить смотреть и сладкого не давать, и переделывать тяжелую работу легко заставит. Но предоставленная свобода, за которую приходится отвечать, чудесным образом помогает им увидеть свою душу в самом настоящем плену. И тогда тот, кто хочет действительно быть свободным, пытается найти выход. Но не сразу душа начинает разбираться, где настоящая дверь. «Весной встану на ход, поеду в Вологду, – говорит один, – там ребята помогут, и наркотиков нет». Но тому, у кого против самой тяги к наркоте нет никакой противотяги, все равно куда ехать, хоть на Сахалин – везде одна мука. От себя уйти не получается, вот и будет он возвращаться в скит до тех пор, пока в душе не обретет то, ради чего стоит быть трезвым в любом месте. А иначе получится так, как рассказывает Димка об одном из своих уходов: «Там я в метро захожу и вижу «пластмассовую толпу», а я совершенно чужой. И так одиноко… Понимаешь, я как бы не «торчу», но и не с ними».
Матуся
Хмурое утро. Поездка в город за тазиками на кухню и камерой для колеса. Еще мы должны отвезти, а потом забрать от зубного врача насельницу скита Олю. Когда-то в скиту жили и девушки-наркоманки, но, по словам парней, «такой «Дом 2» начался», что матушка была вынуждена принимать только ребят. Оля – редкое исключение, потому что она «живет спокойно» и никуда не вмешивается. Матушка просит Диму высадить ее по дороге у типично провинциального магазина, где продается одновременно все, рядом с кафе. Она идет через лужи, подбирая подрясник, черные ленточки апостольника рвет карельский ветер. Я спрашиваю Диму: «Матушка что, покушать пошла?» «Да нет. Она в магазин… Ну там … Крем какой-нибудь для рук… Ну всякое такое, – он еще что-то хочет добавить, но никак не может найти нужные слова, и вдруг находит – Она же женщина!». Не только Дима, но и многие парни, когда говорят о своей матушке, в первую очередь говорят слово «мудрая»: «Она такая мудрая женщина». По образованию матушка – технолог. Она лихо управляется с любой строительной задачей. Иногда спонтанно, как и любая женщина, в корне может изменить строительные планы, но эта черта только прибавляет ей «очки» в глазах парней, как бы позволяя им тоже иметь возможность снисходить к ее немощи и называть ее за глаза ласковым словом «матуся».
Копия статуи Богоматери «Прибавление ума» из итальянского города Лорето был подарен скиту. В часовне в честь этого образа обычно совершается вечернее правило
После правила есть свободное время, который каждый занимает по своему. Отбой в 23.00
Комната в доме, где живут те, кто не очень давно приехал в скит и пока не может быть вполне самостоятельным
Утром в храме иконы Божией Матери «Неупиваемая чаша» утреннее правило с обязательным чтением акафиста перед иконой. Судя по затрепанным книжечкам усердно молятся все. Может быть слишком остро ощущуают, что именно это их и спасает — молитва
Осеннее утро темное. Сейчас завтрак и за работу. Надо провести еще один день без наркотиков
Мы с матушкой сидим в машине ждем Олю из стоматологии. Рома метнулся покурить. В машине негромко напевает радио. Матушка рассказывает о своих подопечных, о трудностях с ними. «А как они врут! – говорит она с придыханием от неподдельной к ним нежности. – Сами начинают верить в свое вранье! Я помню первый случай. Он мне говорит: «Матушка! Как Вы можете подумать, что я такое сделал!». Я давай себя ругать: «Действительно, вот ты какая. Готова на человека тут же напраслину взвалить». А потом выясняется, что я о нем еще хорошо подумала! Они же каждый – «звезда», формально ни к кому не подойдешь, сразу почувствуют. От многих из них даже родители оказались, – матушка сидит на переднем сиденье вполоборота ко мне. Но тут она поворачивается резко, всем корпусом, как бы стараясь надавить на свои слова сильнее, сделать их еще более звучными, значимыми. – Любовь это не «сюсю-мусю» знаете ли. А человек все равно почувствует, если ему всем сердцем помочь хотят. Ой, простите! – без всякого перехода добавляет она. – Любимая моя песня, – И делает звук громче. Из колонок несется: «Мне снился сон, короткий сон длиною в жизнь. Земля в цветах, земля в огнях, земля в тиши. Спасибо, жизнь, за праздник твой, короткое свидание с землей». Когда песня кончается, я спрашиваю матушку: «Кого вы в скит берете?» «Я беру того, кого Господь прислал», – говорит она. Вот ей и приходится справляться с теми и любить тех, кого Господь прислал, не давая им оценки, просто так, как любит их Христос.
Ирина СЕЧИНА
