Еще когда я жил в детском доме, мне было непонятно, почему некоторые люди нас не понимают. Либо не знают что сказать, боятся вступить в диалог, либо просто настороженно молчат или кисло улыбаются, тем самым отделываясь от контакта. И даже потом, когда началась самостоятельная жизнь, сиротский разговорный шлейф тащился за мной долгие годы.
Освободиться удалось только благодаря тому, что жизнь помотала по разным местам, благодаря встречам с людьми, глядя на реакцию которых, начинаешь выжигать в себе этот сиротский опыт общения. Помогло и театральное образование, и университет, там приходилось разговаривать много. А если таких университетов нет, то часто дети-сироты так и живут с тем, что приобрели в стенах детдома и это выдает их с потрохами.
Все это крайне мешает в будущей жизни, ведь люди не всегда знают то, чем и как живут сироты, как общаются, какая в этом есть специфика. Начиная говорить с детдомовским ребенком, ему начинают предъявлять требования, как к домашнему. Между тем, для того, чтобы помочь ребенку сироте, надо понимать, что он смотрит на мир, исходя из того опыта, который обрелся в нем в неестественной для любого ребенка обстановке. Поэтому для эффективной работы с сиротами необходимо владеть сиротским разговорником, который до сих пор еще не создан. Лишь однажды я держал в руках книжку «сленг наркоманов», созданную специалистами Финляндии. Очень полезная книжка, потому что часто наркоманы говорят на только им знакомом языке и специалисту полезно знать, о чем они говорят. К примеру, центральная вена у них называется метро, а шприц баяном. Человек, который не знает наркоманского сленга, может подумать, что перед ним работник культуры, который хочет проехать с баяном в метро.
Надо сказать, что сиротский разговорник на самом деле крайне скуден, дети мало говорят, для этого нет мотивации. Они не всегда умеют составить сложное предложение, дети не имеют внешних раздражителей и мотиваторов, которые бы позволяли бы им повышать свой словарный запас. Внутренняя коммуникация приводит к тому, что дети часто общаются на цикличные темы, касающиеся довольно скромных объемов предсказуемых и одинаковых изо дня в день событий. Эта скудность приводит к тому, что дети усваивают буквально несколько алгоритмов поведения, выходов из той или иной ситуации. Простых: либо не разговаривать несколько дней, либо сразу дать в глаз, или просто проигнорировать ситуацию, оставив ее неразрешенной. Это приводит к их накоплению, а в будущем отсутствие опыта принятия решений сыграет плохую шутку со многими детьми-сиротами, когда решение какого-нибудь бытового вопроса поставит их в ступор. Часто приемные семьи не понимают, почему ребенок впадает в анабиоз при столкновении с довольно простыми проблемами. Они просто с ними не знакомы и им в этом надо помочь.
Многие добровольцы, приходя в детский дом, пытаются проигнорировать имеющиеся формулы общения. Считая, что им достаточно того, что говорят они. Оттого эффективность их помощи сиротам крайне мала. Монастырский устав можно и переписать, но реальная жизнь в нем останется прежней. Вникание в суть жизни тех, кем занимаешься, – одна из наиглавнейших задач не только социального работника, но и того, кто имеет желание помочь тем же сиротам. Помните об этом, созидания ради.
Александр ГЕЗАЛОВ
