Волонтеры «Невидимых детей» попросили меня дать комментарий по их заявлению в прокуратуру, которое можно увидеть здесь и вообще по ситуации. Заявление не думаю, что стоит комментировать — там приведены конкретные факты, каждый из которых, надеюсь, будет проверен. Сами по себе факты не объясняют, почему история с Разночиновкой вызывает такой резонанс.
Дети убирают помещения — не вижу криминала, ведь дома-то дети полы моют. И помогать ухаживать за лежачими тоже нормально, почему нет? Отдельный вопрос про присвоение их зарплаты — но это пусть вникает прокуратура. Приходят нетрезвые нянечки на работу — ну, да, где этого не бывает, «отдельные нарушения трудовой дисциплины». Задерживаются воспитанники после 18 – так многие очень хорошие директора мечтали бы, чтобы не надо было выгонять ребенка взашей в 18, если он еще не готов, с задержкой и т.д. То есть каждый (за исключением примеров насилия) факт сам по себе — это, так сказать, проколы, недочеты и несовершенства. Пусть, конечно, с этими фактами разбираются, но даже если все это будет устранено, ничего для детей особенно не изменится.
Главные вопросы — они другие. И они много раз уже поднимались в профессиональном сообществе.
Главные вопросы:
1. Сама идея учреждения как «детохранилища», которое имеет дело не с людьми, а с «телами». Этот подход очень ярко выражен как раз в документе из Госдумы: «дети ухожены, получают четырехразовое питание». Работу учреждения оценивают по чистоте полов и белья, по качеству еды и количеству игрушек на полках. Нет системы оценки динамики развития детей, они получают диагноз, признаются необучаемыми, все. Точка. Крест. Который имеет все шансы скоро превратиться в могильный — не в стенах Разночиновки, так вскоре после, в ПНИ, там никто и скандалить не станет. Диагноз становится индульгенцией на ничегонеделание, оправданием всего и вся. Это же «такие дети»!
2. Наши сиротские учреждения (не только для детей-инвалидов, но те особенно) никто и никак не оценивает по результату, по тому, как они готовят к жизни. Если уж говорить о цифрах, хотелось бы узнать: сколько процентов выпускников Разночиновки живы к 25 годам? Думаю, такой статистики просто не существует. Собственно, когда сирота достигает совершеннолетия, его судьба вообще перестает всех волновать. С детьми должно быть все хорошо. А потом – трава не расти (что-то все кладбищенские ассоциации лезут). В природе дети-инвалиды, да еще сироты, были бы обречены. Умерли бы совсем маленькими. Нынешняя система их «защиты» отодвигает это событие за черту совершеннолетия, чтобы всем вокруг не было так стыдно и больно. Вот и все. Не надо питать иллюзий.
3. Двойной стандарт, об этом уже шла речь не раз. По случаям 34 смертей детей в Разночиновке не проводилось никакого расследования. Даже милиции не сообщали. Вы можете себе представить такое, если б, не дай Бог, умер ребенок в принимающей семье? Представим, что ребенка в таком состоянии госпитализировали из семьи, скажем, опекунов. Как долго они оставались бы опекунами? Есть ли хоть один шанс, что под их опекой оставили бы других детей? А госпожа директор как работала, так и работает. После этого, конечно, хорошо разводить руками про «кто же их возьмет в семью». Или вот очень обеспокоены сотрудники, как это приемная мама хочет взять мальчика с сексуализированным поведением. Типа, там же другие дети. В интернате-то, как мы понимаем, никаких «других детей» нет и в помине. А девочки беременеют, видимо, от воздуха. Вот прямо сейчас в отношении госопекуна идет расследование. При этом дети остаются в полной ее власти и во власти преданного ей персонала. Это как, нормально? По сути, дети поставлены под удар, под прямую угрозу шантажа и давления. А когда в чем-то подозревают приемного родителя, ему даже в приюте ребенка навестить запрещают. Лицемерие в чистом виде. Закрепленное на законодательном уровне и в правоприменительной практике.
4. Деньги. Когда все эти наши депутаты и чиновники начинают рассуждать про кризис нравственности и про «матери их оставили», цензурных слов не остается совсем. Ведь это ими создано государство, в котором женщине с ребенком-инвалидом легче вместе с ним в окно выпрыгнуть, чем его вытянуть в одиночку, или даже с папой, но не слишком хорошо зарабатывающим. Это в ими созданном государстве копеечные пенсии, за которыми надо проходить все круги ада ради «розового листка», отсутствует система реабилитации и обучения особых детей, а общественные инициативы, которые что-то делают и как могут барахтаются, душатся налогами, проверками, арендой и вместо «спасибо» слушают в свой адрес оскорбления и обвинения в «скрытых мотивах». При этом на содержание детей в резервациях вроде Разночиновки тратятся очень немалые средства и государства и спонсоров. Нам же для детей ничего не жалко! И здесь, к сожалению, социум немногим лучше государства. Найти желающих дать денег «на детдом» проще простого. А вот найти тех, кто будет готов поддержать семьи с ребенком-инвалидом, кровную ли, приемную ли – очень непросто.
5. Закрытость. Это просто факт: закрытые системы всегда становятся патологичными. Ну, так устроено. Смените директора, увольте всех нарушителей — ничего не изменится. Пройдет немного времени и в учреждении, где за забором и без контроля общества содержатся дети, неспособные за себя постоять, будут процветать насилие, нарушение прав и все, все, все, что мы имеем сегодня. Пока сиротские учреждения не вольются в ткань социума, пока у каждого ребенка не будет много социальных связей, контактов, способов заявить о своих правах, они будут заложниками. Без вариантов. Открытость подобных учреждений — не блажь, не дань моде и не «хорошо бы», это просто техника безопасности, другой пока не придумано нигде никем.
6. Когда создавали подобные интернаты как градообразующие предприятия, это казалось, наверное, классной идеей. Сейчас их роль единственного источника занятости для женского населения запирает проблему наглухо. На сиротах кормятся целые поселки. В этой ситуации персонал и все вокруг будут биться любыми способами за сохранение интерната. И их можно понять. И, конечно, местной администрации проще и дешевле поддержать их в этой борьбе, чем решать проблему системно. Пока не названо альтернатив, учитывающих не только интересы детей, но и интересы жителей поселка, конфликт будет продолжаться. Как минимум, обеим сторонам стоило бы озвучить эту составляющую — как проблему, а не как обвинения. Пока администрация будет из себя изображать святых, которые бескорыстно «душу отдают детям», а не заявлять об интересах своих сотрудников, и пока волонтеры будут говорить о заинтересованности людей в рабочих местах в обвинительном ключе, это будет постоянным топливом для конфликта. Люди имеют право иметь свои интересы в этой ситуации. И эти интересы надо учитывать, а не отрицать и не осуждать.
Кому адресовать эти вопросы — не знаю. Желающих нет. Кто в стране занимается сиротами? Кто угодно. И никто. У каждого своя «сфера». Все сидят на должностях и зарплатах, разрабатывают программы, проекты, законодательные инициативы. Кто будет решать проблему? Неясно.
Заслуженный учитель России, педагог, психолог Людмила ПЕТРАНОВСКАЯ
Мы просим подписаться на небольшой, но регулярный платеж в пользу нашего сайта. Милосердие.ru работает благодаря добровольным пожертвованиям наших читателей. На командировки, съемки, зарплаты редакторов, журналистов и техническую поддержку сайта нужны средства.
