У Сергея Пестова из Рязани в январе 2016 года трагически погибла 16-летняя дочь Диана. Она состояла в одной из сетевых «групп смерти».
После смерти Дианы ее отец и другие родители, чьи дети так или иначе пострадали от психологических манипуляций в социальных сетях, создали общественную организацию «Спасение детей от киберпреступлений».
– Мы проанализировали все данные, которые у нас были, и решили, что надо начинать самим противодействовать виртуальной опасности, – рассказывает Сергей.
180 спасенных детей
Более ста мам и пап при поддержке нескольких сотен волонтеров, обеспокоенных опасностью из интернета, в свободное время ищут странички детей, уже попавших в игру, и связываются с правоохранительными органами.
Те, в свою очередь, проводят проверку и сообщают родителям, что их дети в опасности, если информация верна.
За последние три месяца, по словам Сергея Пестова, в правоохранительные органы им и его коллегами была передана информация о 180 аккаунтах, чьи юные хозяева были вовлечены в игру про «синего кита». Общественники с детьми напрямую не работают.
– Тут уже начинается зона ответственности самих родителей, что делать дальше, обращать или нет внимание на то, что им сообщили, – говорит Сергей. – Конечно, если вам позвонят и скажут такое, то может включиться естественная защитная реакция: «Этого не может быть! Мой ребенок самый лучший, я о нем все знаю!»
Но лучше выяснить все до конца и попросить помощи у правоохранительных органов. У тех служб, которые занимаются киберпреступлениями, есть контакты психологов и психиатров, могущих помочь ребенку в такой ситуации.
Не только во «Вконтакте»
По словам Сергея, вербовщики в опасные группы сейчас есть не только во «Вконтакте». Они стали проявлять себя в «Инстраграме» и в «Твиттере». После того, как ребенок вступает в игру, кураторы переводят детей в мессенджеры: WhatsApp, Viber и другие.
Недавно Сергей Пестов и его коллеги по общественной организации обнаружили игру в магазине мобильных приложений. В комментариях под ней нужно оставить заявку, ее рассмотрят и дадут (или не дадут) ссылку, ведущую прямо на «группы смерти». Информация об этом уже передана в Следственный комитет.
В чем корысть организаторов подобных массовых смертельных игр? Сергей Пестов говорит, что они экономически обоснованы, но каким образом, сказать не может – это область расследований правоохранительных органов.
О правоохранительных органах Сергей отзывается с большим уважением. Говорит, что общественной организации, которую он возглавляет, помогают в Следственном комитете, уголовном розыске, в группах по борьбе с экстремизмом.
– Работу свою они делаю хорошо, в том числе профилактическую. Но в том же «Вконтакте» более 300 млн страниц, а у многих детей по несколько аккаунтов там зарегистрировано. Специалисты работают, но ситуация кардинально может измениться только тогда, когда изменится законодательство, – говорит Пестов.
Что не так со статьями закона
В Уголовном кодексе есть статья 110, «Доведение до самоубийства». Но по ней кураторов «групп смерти» к ответственности привлечь трудно – статья подразумевает, что довести до суицида человека можно путем «угроз, жестокого обращения или систематического унижения человеческого достоинства». А подростку, очарованному «синими китами», сначала просто дают задания, играя на его психологических особенностях, манипулируют.
– Нет и правоприменительной практики по нашим делам у статьи 105 УК, – говорит Сергей. – Это «Умышленное убийство». Я уже могу говорить об убийстве. Ведь дети контролируются от начала до конца, их не выпускают из-под влияния. Они не принимают никаких решений самостоятельно. И если ребенок отказывается что-то делать, то на него психологически воздействуют. Например, шантажируют: «мы о тебе что-то расскажем», «мы навредим твоим близким, если ты не согласишься». Могут применять и физическое воздействие.
По словам Сергея Пестова, подросток сам на себя собирает «компромат», озвучивая своему куратору в «группе смерти» адрес, номер школы, где учится, присылая фотографии с проставленными геотэгами.
Что делать родителям?
– Если у родителей есть какие-то подозрения, что с ребенком что-то происходит, что он в опасности, лучше предпринять все возможные меры, чтобы уберечь его, – говорит Сергей.
Поможет не только «родительский контроль» интернета. Также Сергей Пестов предлагает:
– просмотреть все интернет-браузеры, доступные детям, переходы по ссылкам;
– все доступные страницы ребенка в соцсетях, выяснить, какой там контент (музыка, видео, фото, круг общения);
– взять под контроль сим-карты, которыми пользуется ребенок;
– наладить контакт с родителями тех детей, с кем ребенок общается.
– Не стесняйтесь обращаться к психологам или психиатрам, – говорит Сергей. – Это часто обоснованно и необходимо. Часто родители не хотят обращаться за подобной помощью, опасаясь психиатрического учета и «пятна на всю жизнь». Но, мне кажется, лучше выбрать жизнь, а не смерть ребенка.
Ребенок не перейдет черту, если у него есть доверительные отношения с родителями. Нужно постараться их наладить – без этого ничего не получится.
– Когда дети взрослеют, начинают примерять мир на себя, впадать в юношеский максимализм, противоречить взрослым, становятся чужими, – говорит Сергей. – Переходный возраст – возраст непростой, и этим как раз и пользуются вербовщики. Ребенок, конечно, имеет право на самоопределение. Но родителям очень важно не потерять хотя бы тонкую ниточку, связывающую их с ребенком.
Что делать, если обычный пользователь соцсетей увидел страничку с подозрительными тэгами и стихами?
Сергей Пестов советует:
- Самый простой способ – обратиться в службу поддержки во «Вконтакте». Там обязаны принять сигнал к рассмотрению и заблокировать аккаунт.
- То же самое можно сделать через специальную форму обратной связи в Роскомнадзоре, связанную с блокировкой страниц в интернете.
- Способ, направленный на то, чтобы ребенку помогли: сделать скриншоты страницы, скопировать ссылку. Позвонить в местное ОВД, сообщить о своей находке. У дежурного нужно спросить фамилию и номер принятого заявления. Сотрудник ОВД должен с вами связаться, забрать информацию и передать в специальные подразделения для дальнейшей работы.
