Мои родители пережили гитлеровские концлагеря, так что все мое воспитание, можно сказать, замешано на горе, ужасе и потерях. Мама провела три года (с 14 до 17) в детском лагере, а когда вернулась домой, узнала, что ее мать и обе сестры мертвы. Отец прошел через Освенцим и Дахау. Несмотря на боль, которая пронизывала всю их жизнь, родители явились для меня примерном того, как можно извлекать уроки из трагедии и несмотря ни на что находить в жизни радость.
Вот два штриха к портрету моих родителей.
Мамина способность хохотать до слез над собственными шутками – даже если никому больше те не казались смешными.
Папина решимость быть всегда и о во всем порядочным человеком – таким, который, найдя в телефонной будке 25 центов, вернет их телефонной компании.
Я психотерапевт. Видя, как мужественно многие мои пациенты принимают катастрофические события, на которые они не в силах повлиять, я заново вспоминаю о том, какие запасы сил человек может обнаружить в себе, смирившись перед трагедией. Самое тяжелое горе способно стать источником силы и мудрости.
Потеряв близкого человека, мы не можем ничего изменить, никого вернуть – в том числе и самих себя, таких, какими были до трагедии. Но отныне мы живем, зная, что все вокруг преходяще и хрупко, включая нас самих, и что единственная вещь на свете, которую мы можем контролировать – это наши собственные реакции на событие. Это выстраданное знание является бесценным даром, поверьте. Обладающие им очень часто получают шанс начать новую, более осмысленную жизнь.
Это может прозвучать кощунственно, но даже в горе можно найти нечто положительное.
- Вы чувствуете некоторое облегчение. Самое страшное, то что могло явиться лишь в кошмарах, уже случилось наяву. Больше нечего бояться.
На целых десять лет моя пациентка Кэри (все имена изменены) превратилась в сиделку своего тяжелобольного мужа Тома. За эти годы она отдала супругу все – включая собственную почку. Но в конце концов, несмотря на все жертвы, Тома пришлось все-таки отправить в дом престарелых – умирать. У него отказывали не только почки. Рак пищевода, сердечная недостаточность, несколько инсультов… Сидя в моем кабинете, Кэри выдавливала сквозь рыдания: «Я знаю, что Том хочет сдаться, но я не могу дать ему уйти. Если он умрет, у меня ничего не останется в жизни. Пусть уж лучше меня похоронят вместе с ним».
Когда муж умер, горе вдовы было поистине титаническим. Однако спустя три недели после похорон она признавалась: «Я скучаю по нему каждую секунду, но в то же время чувствую некоторое облегчение. Моя душа больше не уходит в пятки всякий раз, когда звонит телефон. Ведь я больше не боюсь услышать страшные новости. Все уже произошло».
Спустя полгода Кэри пережила настоящее возрождение. Долгие годы ее жизнь вращалась исключительно вокруг здоровья мужа – и вот теперь она обрела свободу. Съездила за границу со своей дочерью-подростком, которой стала уделять больше внимания, записалась в литературный клуб, начала искать работу. «Жизнь оказалась, конечно, не такой, какой я представляла ее в день свадьбы, – говорила Кэри. – Но теперь у меня появились новые мечты и цели, которые я намереваюсь достичь».
- Вы узнаете о том, каким запасом сил и жизнестойкости обладаете.
Когда мне было 17, я пережила один из самых ужасных дней в своей жизни. Упоительный солнечный уикенд, с игрой в триктрак под пирожные, был прерван телефонным звонком. Звонила моя двоюродная сестра – ее отца сбила машина, сейчас ему делают операцию. Эту новость я сообщила матери и увидела, как мгновенно исчез из ее глаз всегда таящийся там смех.
Брат моей матери умер на операционном столе. Он тоже, как и все мои старшие родственники, прошел через концлагеря. Мне казалось, что еще одного ужаса мама просто не перенесет. Она лежала в постели, а из горла ее вырывались душераздирающие гортанные звуки, которым, казалось, не будет конца. Сколько горя и страдания может выдержать один человек?
Целый год она одевалась в черное и отказывалась от любых развлечений – кино по телевизору, приглашений в гости. Мама изменилась, но дух ее оказался несломленным. После первых жутких месяцев в наш дом вернулся смех. Однажды мама сказала мне: «Шерри, в моей жизни случилось так много вещей, которые, как мне казалось, убьют меня, но я слишком упряма для того чтобы сдаваться».
И с тех пор, когда случается что-то, чего, как мне кажется, я не в силах вынести, я смотрю в зеркало и говорю самой себе: «Я слишком упряма для того, чтобы позволить этому событию победить себя».
- Ваши жизненные приоритеты меняются – к лучшему.
На одной из психотерапевтических сессий Анна заявила: «У меня никогда нет денег. Я вечно вкладываю их в какие-то безумные бизнес-проекты, обреченные на провал, или покупаю сразу пять дизайнерских сумочек. Мне кажется, я просто боюсь сказать «нет», чтобы не пропустить нечто интересное».
Та же философия касалась и ее отношений с мужчинами. Она выбирала самых ненадежных, надеясь, что те смогут превратить ее жизнь в вечный праздник. Увы, большую часть жизни Анна проводила, мучаясь сожалениями и чувством вины по поводу принятых ею глупых решений и совершенных импульсивных поступков.
Эта жизненная схема внезапна была разрушена трагедией. Родного брата моей пациентки застрелили на улице из проезжавшего мимо автомобиля. Просто так. Эта бессмысленная, случайная жестокость принесла неимоверные страдания Анне и всей е семье. Когда она, наконец, была готова к возвращению в мир людей, она нашла единственный способ, с помощью которого сможет наполнить жизнь смыслом: «не позволить ей утекать сквозь пальцы, как прежде».
Спустя два года Анна совсем не была похожа на себя прежнюю – импульсивную, безрассудную. «Я теперь тщательно обдумываю каждый мало-мальски важный поступок, каждое свое решение, которое может иметь последствия, длящиеся больше недели, – говорит она. – Теперь я знаю, каким дивным даром является моя жизнь и как быстро она может оборваться».
Жизненные приоритеты другой моей клиентки – Стейси – тоже поменялись после потери близкого человека. Она приступила к терапии через две недели после смерти мужа от инсульта. Сессию за сессией она повторяла одни и те же вопросы: «Чего мы ждали? Мы так мечтали путешествовать, но не позволяли себе даже поездок на уикенд – пока не встанем как следует на ноги в финансовом отношении». Опустошая коробки с салфетками, чтобы утирать слезы, Стейси оплакивала утраченные возможности: «Мы с Дэном работали, как проклятые, ради призрачного будущего, а в настоящем у нас не было времени даже посидеть рядом на крыльце и полюбоваться закатом».
После большой внутренней работы Стейси перестала казнить себя за упущенные возможности: «Всегда можно найти поводы для сожалений, но я не собираюсь погрязать в прошлом. Силы пригодятся мне для того, чтобы двигаться дальше по жизни». В этих словах – решимость жить в настоящем вместо того, чтобы откладывать жизнь на потом. Стейси записалась в художественную школу, учится рисовать акварелью и хотя бы раз в месяц заставляет себя выезжать из города. «Мы с Дэном очень любили бывать на природе, и когда я гуляю или любуюсь закатом, я словно чувствую его присутствие».
- Злость делает горе лишь еще тяжелее.
Если кто-то в этом мире имел право на ненависть, так это мой отец. На его глазах родители и маленькая сестренка отправились в газовые печи Освенцима. А он выжил и превратился в самого мягкого и отзывчивого человека, которого только можно представить. Однажды папа увидел в толпе растерянного старика, на которого никто не обращал внимания, привез его к нам домой, а потом разыскал его дочь, благодарности которой не было предела. Если ко мне приходили подружки, он развозил их потом по домам на машине, чтобы родители не беспокоились. Если покупатель в магазинчике (папа торговал хозтоварами) вдруг не мог расплатиться за покупку, отец просто записывал, сколько тот должен, на бумажку. Он объяснял мне: «Быть добрым по отношению к людям очень приятно. И совершенно неважно, каковы они, эти люди. Поступая так, я чувствую себя лучше».
В течение двух лет я брала интервью у людей, переживших концлагеря, участвуя в проекте фонда Стивена Спилберга. Я навестила на дому 66 человек. Из них самыми жизнерадостными оказались те, кто был способен искоренить – до определенной степени, конечно, – злость по отношению к своим мучителям. Один человек сказал: «Это не значит, что я смог все забыть или полностью их простить. Но я не ношу в своей душе камень обиды за все, что они сотворили со мной – ради собственного же спокойствия».
- Вы не можете убежать от горя.
За полгода, прошедших со дня внезапной смерти жены от сердечного приступа, Ленни успел съездить в Европу, принять участие в первом в своей жизни полумарафоне и перейти на очень ответственную должность на работе.
Однажды он поехал на корпоративный курорт, где отдыхающим предлагались классы медитации. Ленни, конечно, решил попробовать. «В первый раз за все время я остался один на один с собой, – рассказывал он, – и все внутри у меня словно взорвалось». Горе вырвалось наружу с мощностью атомного бомбы.
Я часто говорю пациентам: «Когда вы постоянно запихиваете все неприятное и ненужное в шкаф, в один прекрасный день тот переполнится, дверца не выдержит и весь накопленный хлам свалится вам на голову».
Ленни пересек океан и сносил несколько пар беговых кроссовок, чтобы убежать от своего горя, но он не мог жить в таком бешеном ритме постоянно. И когда, наконец, наступил момент, когда он смог рефлексировать, его печаль, так долго не находившая выхода, вырвалась наружу. Травма требует признания и уважения к себе. Лучший способ совладать с горем – побыть наедине со своей болью, а не бежать от него, прикидываясь, будто с тобой все ОК.
Много сессий подряд Ленни приходил на сессии в ужасном состоянии, его сердце было разбито, а горе казалось нескончаемым. Но правда жизни состоит в том, что ни одна эмоция не может длиться вечно – ни радость, ни печаль. Надо только набраться терпения и ждать – и внутри вас что-то начнет меняться.
Теперь, перестав убегать и прятаться, Ленни ведет тихую и спокойную жизнь. «Насколько легче позволять себе погрустить, когда я хочу погрустить, а после позволить себе пригласить на ужин друга и от души посмеяться над какой-нибудь дурацкой историей».
- Вы забываете о мелких обидах и неприятностях.
Кара пришла ко мне после смерти лучшей подруги – Сью. Она буквально повалилась на кушетку и зарыдала: «Мы не разговаривали девять месяцев до ее смерти. Она была так замкнута, что это выводило меня из себя. Но я не говорила ей об этом. Я просто перестала отвечать на телефонные звонки. А ведь 10 лет мы были словно сестры».
Кара знала, что когда-нибудь обязательно помирится с подругой. А потом вдруг стало слишком поздно. «Сью даже не сообщила мне, что у нее рак, – говорила она, – а потом ее муж оставил на автоответчике сообщение, где сообщал о месте и времени похорон».
Кара погрязла в тоске и самобичевании. «Почему я не ценила ее достоинств – верность, чувство юмора? Почему вместо этого я сосредоточилась на одной-единственной черте характера, которая бесила меня?»
Она скорбела сразу по двум потерям: лучшей подруге и прекрасному времени, которое они могли бы провести вместе. Вывод, который сделала Кара: «Никогда больше не буду требовать от тех, кого люблю, быть идеальными».
Источник: Vox
