За Трехгорной заставой, по адресу Шмитовский проезд 29, расположились корпуса детской городской клинической больницы №9 им. Сперанского. При больнице есть Домовый храм Святого Праведного Филарета Милостивого. Свежевыкрашенный в охру, сверкающий новыми куполами и крестами этот памятник архитектуры и объект культурного наследия был открыт после реставрации всего три года назад. Увы, при строительстве новых больничных корпусов здание XIX века было частично разрушено. А между тем, появление этого здания – целая веха в истории дореволюционной благотворительности.
В 1880-е годы на этом месте располагалась вторая московская ситценабивная фабрика купцов Ермаковых. Они бойко и с прибылью торговали недорогой хлопчатобумажной тканью, называемой в народе «ермак» и имевшей бирку с казенной печатью и надписью «полезный товар». Но однажды, неожиданно для всех, глава товарищества «Яков Ермаков и сыновья» Флор Яковлевич Ермаков закрыл фабрику, а здание переоборудовал под богадельню.
Предприниматель, купец 1-й гильдии, действительный статский советник, выборный московского купеческого сословия, один из крупнейших московских благотворителей
– История рода Ермаковых очень типична, – рассказывает Никита Брусиловский. – Глава рода переезжает в Москву, создает свое относительно небольшое скромное дело, затем сыновья объединяются в товарищество и развивают это дело до чего-то серьезного и стоящего. Так было, кстати говоря, у Третьяковых – Павла Михайловича и Сергея Михайловича. Они оба возглавлял фирму после смерти отца. Так же произошло и в семье Якова Яковлевича Ермакова. Он, крепостной одного из графов Шереметевых, арендовал с братьями у барина водяную мельницу. Там они устроили фабрику, выпускавшую грубую шерстяную ткань. Позже переоборудовали ее в красильную фабрику и заработали на своей деятельности большие деньги, позволившие выкупиться на волю вместе с семьями.
Яков перебрался из Коломенского уезда в Москву. В 1838 году поступил в московское купечество и открыл небольшую ситценабивную и красильную фабрику за Трехгорной заставой в Москве. Поначалу это было довольно скромное производство. Яков Яковлевич организовал торговый дом «Яков Ермаков с сыновьями» и торговал «бумажным товаром» на Никольской улице в Москве.
Подъемом дела занялся уже сын Якова – Флор Яковлевич Ермаков. За короткий срок он смог значительно расширить бизнес, разбогатеть, нажить несколько миллионов рублей и стать одним из богатейших людей в Москве. После смерти отца Флор возглавил фирму «Яков Ермаков с сыновьями». Ему принадлежало четыре текстильные фабрики, оборудованные английскими бумагопрядильными машинами. На фабриках работало более четырех тысяч человек.
За десять лет до смерти Флор Яковлевич ликвидировал дело. Полностью распродал бизнес, выручил еще большие деньги, чем имел. Обратил капитал в ценные бумаги и последние годы своей жизни с 1885 по 1895 занимался исключительно и строго благотворительностью.
– Почему Флор Ермаков ликвидировал бизнес?
– Доподлинно неизвестно. Флор Яковлевич слыл человеком замкнутым, биографических подробностей о нем не так много. Скорее всего, это было связано с тем, что по сути он остался один во главе большого дела и без наследников.
Благотворительностью он занимался и раньше. Еще в Крымскую войну (1853-1856 годов) финансировал ополчение. Участвовал в деятельности благотворительного общества княгини Софьи Щербатовой и был даже казначеем Пресненского отделения ее Дамского попечительства о бедных.
Что касается последних десяти лет жизни, то в книге священника ермаковской богадельни Николая Орлова «Жизнь и благотворительная деятельность действительного статского советника Ф.Я. Ермакова» 1906 года высказано предположение, что успехи на ниве торговли, уважение, которое к Флору Ермакову испытывали окружающие, померкли перед ним, когда один за другим умерли его жена Мария, сын Андрей, которого он прочил на свое место, отец, брат и дядя.
«Мысль ликвидировать фабричные дела запала глубоко в сердце, и за этой мыслью восстала во всей чистоте и привлекательности другая – послужить Богу в лице ближних», – пишет Николай Орлов.
Следующим ударом стала смерть в 1881 году второго сына Павла. На третьего сына, Дмитрия, который был психически и физически болен, Ермаков рассчитывать не мог. Он окончательно закрывает свой бизнес и продает одну за другой фабрики.
Второй жене, дочери, сыну Дмитрию в завещании, составленном в 1888 году, он оставил не много. Считал, что обеспечил их при жизни. Зато хорошо известно, что на благотворительность, храмостроительство и другие богоугодные дела Флор Ермаков завещал три миллиона рублей. Часть из этих денег была передана на богадельни.
– Это была целая сеть богаделен?
Ночлежный дом им. Ф.Я. Ермакова
– Именно. Ермаков создавал именно сеть учреждений – ермаковские богадельни. Первое отделение было открыто еще в 1877 году в Сокольниках – Александровское (на сегодняшней улице Короленко, раньше Ермаковской). Здесь Флор Яковлевич закрыл шерстяную и камфольную фабрику. Здание перестроил под богадельню для крестьянского сословия на тысячу человек. И построил двухъярусную церковь в честь Троицы Живоначальной и мучеников Флора и Лавра, где и был погребен в 1895 году.
Второе отделение – Мариинское – было открыто за Трехгорной заставой (ныне Шмитовский проезд) на месте первой фабрики. Мариинское отделение Ермаковской богадельни было для крестьян обоего пола православного вероисповедания с домовой церковью в честь Святого Праведного Филарета Милостивого.
Эти два отделения находились на территориях, которые юридически еще не входили в Москву и только осваивались. Главное же отделение ермаковских богаделен располагалось в сердце города, на улице Мясницкая, дом 17. Это четырехэтажное здание, в отличие от других домов в этом квартале, построенных в стиле модерн и при участии знаменитого архитектора Шехтеля, не было пышным и богато украшенным. Скромное, но для своего времени современное. Оно было построено по проекту архитектора В.А. Коссова и в 1878 году выкуплено Ермаковым у статского советника Н.С. Аблова для устройства богадельни. Скромность компенсировалась тем, что выделенные Ермаковым деньги обеспечивали жизнь обитателей богаделен.
Весь комплекс был заселен, а первые этажи здания отданы под торговые лавки. И когда Флора Яковлевича не стало, по-прежнему и вплоть до революции существовал комитет ермаковских богаделен, который продолжал дело на доход от сдачи территорий в аренду и участия в акционерных обществах. Эти доходы шли на развитие богаделен.
– Почему бы Ермакову тоже не пригласить Шехтеля или еще какого-нибудь именитого архитектора?
Архивная фотография богадельни за Трехгорной заставой
– Из всех московских благотворителей он меньше всего внимания уделял архитектуре. Предпочитал больше денег отдавать на человека и его жизнь. Для того времени – вторая половина XIX века – это достаточно странная позиция. Тогда очень часто работные дома, приюты, богадельни, другие благотворительные учреждения были выдающимися зданиями. Те же Бахрушины создали роскошный парадный дом бесплатных квартир напротив Кремля с домовой церковью, где сейчас находится РОСНЕФТЬ. Или вспомнить дом-приют для вдов и сирот русских художников Павла Михайловича Третьякова, к архитектурно-строительному проекту которого было приковано всеобщее внимание.
Флор Ермаков не был эстетом. Конечно, язык не повернется назвать его здания уродливыми. Но в этих богадельнях, в первую очередь на Трехгорной заставе, нет никаких излишеств, нет вычурности, нет популярной и модной тогда майолики, нет плитки, нет богатой обработки фасадов. Здания по-своему утилитарны, скромной прямоугольной формы.
Мариинское отделение стоит особняком. Оно имело Г-образную форму, колокольню с домовой церковью. В советский период здание серьезно пострадало. Храм был обезглавлен и разделен на два этажа. В алтарной части устроили лестницу, заложили просветы на колокольне. Увы, оно не сохранилось в первозданном виде, потому что одна из частей здания была снесена полностью во время строительства уже в наше время нового корпуса детской больницы №9. Однако храм Филарета Милостивого недавно был полностью восстановлен по архивным фотографиям. Здание стало участником конкурса «Московская реставрация».
– Наличие церкви при богадельне было традицией?
– Да, это объяснялось не только религиозностью населения в то время, но и вопросом удобства. Многие из тех, кто призревался в таких богадельнях, в силу состояния здоровья, старости физически не могли добраться до своего приходского храма. Поэтому важно было, чтобы домовый храм был в шаговой доступности, буквально входил в комплекс приюта.
Священники, которые там служили, назначались церковным священноначалием. Не было каких-то особых богадельных священников по примеру полковых. Священник назначался по указу святейшего Синода из московской духовной консистории, как это обычно делалось с любым другим приходским храмом.
– Как в богадельне была устроена жизнь?
Богадельня за Трехгорной заставой, XX век. До реставрации
– Все богадельни были устроены одинаково. Главная задача – дать кров и приют людям. Старички и старушки могли там проживать до глубокой старости. Питались на порядок лучше, чем в современных благотворительных заведениях. Там даже кофе могли подавать.
Единственным условием жертвователя было, чтобы они происходили «из крестьянского сословия», были неимущими, не имели угла и пристанища. Кстати сказать, богадельни, построенные Ермаковым, были им переданы в управление городу и финансировались за счет процентов с капитала и от сдачи в аренду доходных домов.
Сам Флор Ермаков пожизненно оставался попечителем богаделен. И не обходил их своим вниманием. Так в 1889 году, когда открылась богадельня за Трехгорной заставой, он отдал распоряжение перенести из Александровского в Мариинское отделение традиционную субботнюю раздачу «крупы» нищим. Так называл Ермаков мелкую серебряную монету, которую раздавали его доверенные лица. За «крупой» каждую субботу собиралось до пяти тысяч нищих.
Сначала предполагалось, что в богадельне за Трехгорной заставой будет проживать 500 человек, затем число было увеличено до тысячи.
Ермаков придавал значение количеству призревемых. У него комнаты могли быть и теснее, и не так хорошо обставлены, как в других приютах и богадельнях Москвы, зато он мог обеспечить большее число людей. Кстати, здесь же, рядом с богадельней купец велел посадить рощу. Об этом до сих пор напоминает улица Ермакова роща.
Мало того, что Ермаков отправлял деньги на содержание богаделен, так он еще и самолично кормил нищих и убогих. На Новой Басманной им был куплен трехэтажный дворец, где он жил. С 1893 года Ермаков устроил при доме бесплатную народную столовую, где кормил ежедневно 500 человек.
Богадельня за Трехгорной заставой после реконструкции
Интерьер богадельни за Трехгорной заставой после реконструкции.
– Зачем Ермакову было нужно открывать богадельни и заботиться «о сирых и убогих»?
– С одной стороны, это было частью имиджа предпринимателя. Благотворительность в то время была частью ведения бизнеса. Она могла серьезным образом повлиять на успешность или неуспешность твоего дела.
Богадельни в тогдашней Москве были востребованы. Не все пришедшие на заработки могли устроиться в городе. И хотя государственная система помощи тоже имела место, но опиралась она на частных благотворителей. И лично император, и в целом власть очень поощряли таких людей, как Ермаков, которые «ублажают старость». Кстати, в 1877 году Ермаков получил потомственное дворянство за свою филантропическую деятельность.
У Ермакова конечно же был не только бизнес, но и порывы души. Помимо богаделен в Москве, он открыл богадельню в Вышнем Волочке, выделил деньги на содержание больных психиатрического отделения Алексеевской больницы. Им же был построен дом при Бутырской тюрьме для членов семей пересыльных. В собственном доме он призревал до 200 монахинь, приехавших в Москву собирать подаяние для своих монастырей.
После смерти купца дело было продолжено. На завещанные им средства городскими властями были построены два крупных ночлежных дома, где размещалось и питалось до полутора тысяч человек ежедневно. Но это уже другая история.
