Можно ли победить малярию? Да, и притом полностью. Нужна только воля к победе и государственная поддержка. И никакой малярии не будет. Яркий пример – врач Сергей Соколов, который избавил от этой напасти целый курорт под названием Сочи.
Государственный человек
Детство Сергея Соколова было не из легких. Он родился в 1875 году на юге, в Харьковской губернии, в семье бедняков. Уже в 12 лет он вынужден был зарабатывать – поступил в Товарищество Рутченковских каменноугольных копей. Правда, в шахту не спускался – служил счетоводом-лаборантом.
Образование получал урывками. Большей частью просто читал книги. Впрочем, Сергею довелось окончить московскую вечернюю среднюю школу, позаниматься на частных университетских курсах в Юрьеве (нынешнем Тарту), а затем и получить высшее медицинское образование.
Он уже не заводской рабочий, а врач в одной из московских больниц. Затем Урал, борьба с тифозной эпидемией, которая обернулась для Сергея Юрьевича заражением. К счастью, доктора эвакуировали в Москву, и в столице его все же выходили.
И новое назначение – Туапсинский курортный район. Собственно, для того, чтобы делать курорт. Как было указано в мандате, «все правительственные учреждения и железнодорожные организации приглашаются оказывать всякое содействие в возможно срочном прибытии его к месту службы».
Соколов теперь важный, государственный человек. Его направил на ответственный объект сам наркомздрав Семашко. На Черноморском побережье, от Адлера до Туапсе, он будет превращать опустевшие дачи и особняки так называемых бывших людей в корпуса пролетарских здравниц.
Но все оказалось гораздо сложнее. И первые советские отдыхающие, и местные жители, и помощники самого Соколова в огромном количестве умирали от малярии. Невзрачный маленький комарик угрожал существованию огромного курорта.
«Неизбежное зло Кавказского побережья»
Представить здешние места без малярии было невозможно в принципе. Семен Иванович Васюков, краевед и литератор из Архипо-Осиповки сообщал: «Лихорадка, малярия – это неизбежное зло Кавказского побережья, в том числе, конечно, Сочи и его окрестностей – не страшила горцев, они с этой болезнью вели борьбу правильную и вполне сознательную: их аулы находились высоко в горах, куда не поднимались малярийные миазмы, и хотя горцы сеяли и собирали жнитво в долинах так же, как и косили траву, но все эти работы производили до заката солнца, спеша вверх в свои аулы».
Именно от малярии, а не от вражеской пули погиб здесь поэт Александр Одоевский, отправленный в эти места рядовым за участие в декабристском восстании. Он вместе с другими солдатами строил форт Лазаревский. Сейчас это – известный курортный район Большого Сочи.
Никакого лечения фактически не было. До восьмидесятых годов позапрошлого столетия здешние жители вообще не понимали, что это за болезнь и от чего она. Чтобы исцелиться, ели, например, каких-то специальных пауков. Пауки не помогали.
Идея организовать курорт в таком небезопасном месте кажется на первый взгляд абсурдной. Но слишком уж соблазнительным было все остальное. Ботаник А. Краснов писал: «Нет места во всей Российской империи, которое могло бы сравниться с Сочи, и разве только Приатлантические Пиренеи и Западная Франция имеют что-либо подобное. Сочи – это наша Тулуза, Биарриц, Бордо, но он во многом выше их, так как и теплее, и живописнее…
Удивительная соразмерность в температуре, пропорции водяных паров в воздухе и более кислорода от богатой лесной растительности делают здешний воздух необыкновенно легким, приятным для дыхания – им буквально не надышишься, он совершенно лишен пыли, столь тягостной в Крыму. Неудивительно, что легочные больные здесь чувствуют себя отлично, и на многие болезни дыхательных органов он оказывает самое живительное действие».
Факт тем не менее оставался фактом. Люди ехали сюда слегка подлечить легкие, платили за это немалые деньги, а в результате умирали от малярийной лихорадки. Далеко не лучшая реклама для курорта.
Боевые рыбки гамбузии
В 1921 году была открыта Сочинская противомалярийная станция. А в 1923 году ее возглавил Соколов. Здесь он занимался и научными исследованиями, здесь же и принимал больных. При необходимости сюда же госпитализировал, а если места не хватало, выносил койки на улицу. Сочинский климат позволял.
Большинство, впрочем, лечилось на дому. Лекарства им приносили сотрудники станции, так называемые хинизаторы. Денег не брали ни за лечение, ни за лекарства. Ни копейки. И это было принципиальным моментом – эпидемиологическая ситуация в городе не должна зависеть от кошелька его отдельных жителей, а также от их жадности или глупости.
С больными, впрочем, больше нянчилась жена Соколова, тоже врач, Анна Бошкарева.
Там же, на станции, кстати, сам доктор со своей семьей и проживал. А в народе станцию прозвали «малярийкой».
Сергей Юрьевич сразу выбрал правильную стратегию – бороться не столько с самой болезнью, сколько с ее возбудителем. Сочинские доктора вооружились не вакцинами, а ядами. Они лично обходили берега рек, заболоченные места, не пренебрегали звериными тропами и опрыскивали все, что только можно.
Во все водоемы запустили гамбузий – рыбок, которые питаются комариными личинками и при этом удивительно прожорливы.
Раньше в Сочи никаких гамбузий не было. Их в 1925 году привез из Италии сухумский доктор Николай Рухадзе, заведующий тамошней противомалярийной станцией. И от своей щедрой грузинской души поделился с коллегой.
Одновременно шла борьба и с местными властями. Те вообще не понимали, что делает Сергей Юрьевич и его команда и, соответственно, отказывали в финансировании. Приходилось просить деньги, препараты и защитные костюмы у властей московских.
Пропаганда мер защиты среди населения? И это тоже. Сергей Юрьевич не ограничивал себя, в борьбе все средства хороши.
Сам Соколов не оставался в стороне, проводил время не в рабочем кабинете в парусиновом костюме с нарукавниками (хотя мог бы), а в болотных сапогах, в самых труднодоступных участках. Предложили повышение – отказался, остался в тех же сапогах.
Он говорил: «Здесь должен быть, здесь будет один из самых лучших курортов мира!»
Пример начальника, ясное дело, вдохновлял и мотивировал.
Везде – в Анапе, Туапсе, Геленджике, Новороссийске, Сочи – создавались противомалярийные станции. Но круче всего работа кипела, конечно же, в Сочи – именно этот район стал в курортном строительстве приоритетным.
Энтузиазм Сергея Юрьевича по достоинству оценивается в начальственных верхах. С каждым годом его полномочия становятся все шире, а возможности все больше. Он уже не ограничивается простым опрыскиванием.
Под руководством Соколова осушаются болота, в водоемы заливается нефть, керосин, бензин. Эти вещества растекаются тонкой пленкой по поверхности, и комариные личинки гибнут. Высаживаются платаны, эвкалипты – именно эти деревья лучше прочих осушают почву. Вводятся строгие санитарные нормы, а нарушителей безжалостно штрафуют.
Комары гибнут тысячами, сотнями тысяч. А потом появляются снова. Ситуация к тому же усугублялась особенностями самого заболевания – инкубационный период малярии составляет до четырех лет. Заболеть мог отдыхающий, который заразился здесь же, но пять летних отпусков назад. Контролировать заболеваемость было невероятно трудно.
Только в 1956 году в Сочи не осталось ни одного малярийного комара. Всех перебил Соколов со своими помощниками. То есть, может, они где-нибудь и прятались, но случаи заболеваний малярией прекратились полностью.
На борьбу ушло 25 лет, четверть века. Страшно представить, что все это время главный советский курорт был фактически русской рулеткой.
* * *
Этот великий человек, герой, спасший тысячи жизней, каждый день рисковавший собой на болотах и в конце концов сделавший Сочи нормальным курортом, умер в 1964 году. Похоронен здесь же, в Сочи.
Местная газета опубликовала некролог, написанный сухим канцеляритом: «Светлый образ энтузиаста-маляриолога Сергея Юрьевича Соколова, любившего свое дело и отдавшего ему много сил и здоровья, надолго останется в памяти всех знавших его».
Его именем назвали одну из самых коротких улиц и прикрутили там, на боковом фасаде гостиницы «Приморская», мемориальную табличку. Да, еще в местном краеведческом музее есть деревянный бюст, но он больше похож на курьезную поделку праздных отдыхающих.
Нормальный памятник (но, правда, тоже бюст) ему установили только в 2011 году.
