— Сегодня много говорят о стигматизации людей, хоть как-то отличающихся от некоей общепринятой нормы. Мне кажется, что депутат сегодня — это тоже стигма. Каково вам себя ощущать депутатом в этом смысле?
— Немного коробит, когда меня называют политиком. Увы, «политика» в наше время стала пошловатым словом. Я беспартийный человек, хотя и состою во фракции КПРФ, и рад, что рядом со мной работают искренние патриоты, не забывающие о социальной справедливости.
Но, конечно, депутат — часто имя нарицательное. Такой персонаж из «Нашей Раши», не вызывающий доверия, словно с другой планеты.
Я решил поставить на себе эксперимент: показать и доказать, что нормальный человек может стать депутатом и при этом оставаться человеком.
С одной стороны, я отношусь к своему депутатству иронично, к себе — критично. С другой — готов принимать иронию окружающих. Многие считают, что вся моя активность быстро кончится, что я «перебешусь». Но еще во время моей предвыборной кампании я говорил: настоящая кампания начнется после избрания.
Дума — это определенный вызов для сознания, психики, нервной системы. Но к этому был готов — я знал, на что иду. У меня нет бизнес-задач, экономических интересов. Я пришел в Думу не для того, чтобы получить неприкосновенность.
— А для чего пришли?
— Чтобы помогать людям. Как бы это ни звучало. Я могу выступить и привлечь внимание к проблеме: мой голос стал слышнее, потому что теперь могу написать запрос в кабинет любой степени заоблачности. И это не только законопроекты и обращения — это и точечная поддержка людей.
Недавно я выступил в поддержку Олега Миронова, который устроил политическую акцию на концерте Андрея Макаревича (признан в РФ иноагентом) и получил за это три года лишения свободы. В колонии его избил заместитель начальника, а всем на это было наплевать — пресса об этом не писала широко. Там были серьезные побои, ему не разрешали общаться с адвокатом.
Я написал об этом — и Генеральный прокурор, и глава Следственного комитета, и Уполномоченный по правам человека вынуждены были проверять информацию и принимать меры. Олега больше не тронут, он передал «большое человеческое спасибо».
В любой ситуации, где совершается насилие над человеком, когда нарушаются его права, я готов реагировать.
— Если бы вас попросили помочь Ильдару Дадину, вы бы помогли, заступились за него?
— Конечно. Я вообще всегда старался заступаться за заключенных. В том числе и за тех, с чьими взглядами не согласен. Я и перед Президентом неоднократно ставил вопросы по поводу резонансных и не очень дел.
В свое время удалось добиться беспристрастного суда над Даниилом Константиновым. Ярослав Белоусов по «болотному делу» вышел раньше положенного.
Мне не важно, левых воззрений человек, правых, либерал он или консерватор — там, где происходит беспредел, я всегда буду открыт для того, чтобы помочь. Это моя позиция.
Недавно Зоя Светова, известный либеральный правозащитник, обратилась ко мне по поводу состава Общественной наблюдательной комиссии по правам заключенных и вообще общественного контроля в тюрьмах — ситуация там обострилась, много профессионалов в этой области не вошли в новый состав ОНК по всей стране.
Я написал запрос по этому поводу, потому что считаю, что в лагерно-тюремной теме крайне необходимы въедливые, критичные и придирчивые правозащитники, потому что ситуация с правами человека в тюрьмах тяжелейшая.
— Вы легко и подробно рассказываете о том, кому помогаете, через соцсети, на своем сайте. А как это соединяется с тем, что добро нужно творить втайне?
— Милостыню и стараюсь творить втайне. Но тут немного другая история. Говорить о том, что делаешь, — это возможность лишний раз рассказать и доказать людям, что депутат может помочь. Призвать людей, чтобы они обращались к депутатам. И призвать коллег-депутатов, чтобы они тоже рассказывали людям о том, что делают.
Важно, чтобы депутаты имели обратную связь с людьми, чтобы они рассказывали о том, чем они занимаются, в том числе через соцсети. Казалось бы, это рутинная, скучная история — вывешивать в открытом доступе свои запросы или ответы на эти запросы. Но я уверен, что это расцветило бы многие блоги.
Пока только я занимаюсь этим. А если бы все 450 депутатов Госдумы так делали? А ведь многие помогают, но об этом никому ничего неизвестно.
Эта гласность и открытость изменила бы взгляд на Думу. Тем более, я противник демонизации парламента. Я же вижу, что значительная часть принимаемых законов — хорошие, направленные на гуманизацию жизни: чтоб облегчить бумажную волокиту при трудоустройстве или дать дополнительные льготы детям погибших пожарных, например.
Но об этом нигде не рассказывается! Когда же какой-то отдельно взятый депутат предлагает отказаться от свежей белокочанной капусты исключительно в пользу квашеной, почему-то именно это становится топ-новостью, причем подается как «Дума предложила» или «в Думе предложили».
— Что у вас сейчас в работе?
Сейчас пытаемся помочь екатеринбурженке Евгении Чудновец, приговоренной к полугоду заключения за репост видео с ребенком, которого обижали взрослые. Она привлекла внимание к проблеме этим репостом, спасла малыша, а ее посадили — она свои 33 года отметила в СИЗО города Шагринска.
Евгению нужно было бы отблагодарить, она замечательный, неравнодушный человек, а ей дали реальный срок.
На мой взгляд, те, кто приговорил Евгению, кто штампует подобные приговоры, нарушает закон. И по духу, и по букве. Не говоря уже о том, что многие законы такого рода сомнительны. Вообще так называемое «антиэкстремистское законодательство» — это отдельная тема.
Конечно, дай Бог, что Евгению все-таки освободят. По крайней мере, на мое обращение публично отреагировал глава Следственного комитета, пресса поддерживает эту историю.
Недавно написал запрос по Рубцовску Алтайского края, где повально закрывают все библиотеки: «они не нужны, город и так бедный». Но как же так? Пытаюсь повлиять на ситуацию, понять, что на самом деле происходит. В том же Рубцовске благодаря моему вмешательству Ростехнадзор добился, чтобы людей не морозили, включили обогрев в квартирах и школах.
На самом деле, каждый день появляются новые истории, новые поводы. Конечно, можно над моей работой посмеяться, но если она станет примером для подражания для моих коллег, то я не против — пусть смеются.
— Получается, вы сложили журналистские, писательские возможности с депутатскими. Но я знаю, что вы раньше, еще до Госдумы, поддерживали денежные сборы для нуждающихся.
— Да, и получалось это. Слава Богу, удалось многим помочь.
Однажды написал статью в газету о семье, потерявшей дом, — глава семейства лишился трудоспособности, денег не стало, дом отобрали. И после моей статьи эта семья буквально за считанные недели купила новый дом в городе Пушкино. Это большое счастье — такие истории!
— Вы как-то проверяете просьбы о денежной помощи и сборах, которые к вам поступают? Не секрет, что человеку мало помочь материально, его порой надо учить ловить рыбу, чтобы он не оказывался в состоянии просительства постоянно.
— Я хорошо отношусь к фандрайзингу, и счастлив в этом деле сотрудничать со всеми благотворителями: от консервативной Ирины Яковлевны Медведевой с ее ювенальным центром «Иван-чай» до либерального Мити Алешковского (признан в РФ иноагентом) с его фондом «Нужна Помощь» (признан в РФ иноагентом).
В тех ситуациях, где можно просто материально помочь человеку, лучше это сделать, чем теоретизировать.
Конечно, было бы хорошо, если бы у граждан было больше самоуправления, больше инициативы, больше возможностей самим себя защитить и прокормить. Но есть реалии, в которых мы находимся, и очень часто вопрос о деньгах — вопрос о кислородной подушке в реанимации.
— И все-таки, как же вы понимаете, что перед вами — история, где действительно нужно помогать? Вы летом писали об Ирине Байковой с Алтая, у которой опека изъяла детей. Вы писали о ней как о хорошей матери в трудных обстоятельствах, а региональная пресса в то же время приводила факты, которые ставили это под сомнение.
— Но это же была банальная заказуха, причем бесцеремонная, сделанная по принципу: «Неважно, что с женщиной, важно, чтобы репутация местной власти не пострадала»!
Не бывает простых историй. Любую историю можно повернуть любым боком, но важно увидеть картину целиком.
Ирина действительно оказалась в сложной ситуации, но она не пьющая, не курящая, работящая. Но в Алтайском крае повальная безработица — и это факт.
Нельзя, с одной стороны, призывать к деторождению, а с другой — отбирать детей у родной матери, если она безработная. А то, что детей у нее забрали по беспределу — доказано. В заказных статьях писали, что у детей была чесотка, а это не так. Когда дочек Ирине вернули, одна из девочек от радости просто целый час визжала, понимаете? Это счастливая семья, где мать любит детей, а дети — мать.
Я сам лично встречался с Ириной, говорил с ней, с разными специалистами в теме — и поверил ей. Но мое мнение — это только мнение, но то, что я его высказал, помогло сделать так, что ситуацию взяли под контроль, проверили все досконально.
Ко мне приходят на прием с утра до вечера десятки людей — конечно, я не могу доверять каждому. Моя задача состоит не в том, чтобы навязать свое понимание правды и истины, подменить следствие и суд, а поставить вопрос, обратиться к соответствующим кабинетам и сказать: «Давайте займемся этим вопросом, давайте расследуем и дополнительно изучим, прежде чем принимать решение».
— Сергей, а вы не боитесь выгореть? Столько людей к вам обращается ежедневно за помощью, но всем же помочь невозможно. В цинизм свалиться?
— Да, обидно и горько иногда, что всем помочь невозможно. Пока невозможно взломать матрицу, связанную с ювеналкой, с оптимизацией социальной сферы, с теми же прелестями «реформы образования» (хотя в этой сфере, слава Богу, начались подвижки). Мне один коллега сказал: «Ты посиди здесь еще несколько лет — превратишься в такого же циника, как я».
Для меня лучшая и важнейшая гарантия от выгорания — это подпитка тем самым керосинчиком обратной связи, о которой я говорил. Каждую неделю или чаще я вывешиваю у себя в фейсбуке рассказ о том, что делаю: общаюсь с людьми, отвечаю на их вопросы — и они понимают, что я открыт для них.
Открытость — это лучшее средство от выгорания.
Я очень рано так или иначе прошел искушения, связанные с паблисити, и уже сызмальства понял, что не это главное. «Держи ум свой во аде и не отчаивайся» — я об этом помню всегда.
Циником я не стану, а вот физическая и психологическая измотанность наваливается. Меньше времени писать, но никто не дождется, что умолкну как писатель — появится новая проза. Готовлю новую книгу рассказов, роман пишу. И при этом у меня запланированы поездки по стране, только что вернулся из Сибири, был в Туве, Иркутске.
Прошу простой человеческой поддержки от всех сочувствующих, от верующих — молитвенной.
