В 1911 году произошло событие, которое, возможно, и определило судьбу Сергея Королева. В Нежин, где он тогда жил у бабушки с дедушкой, с необычными «гастролями» прибыл легендарный летчик Уточкин. Вся семья отправилась на ярмарочную площадь смотреть аэроплан. Сережа сидел на руках у деда и радовался неожиданному развлечению.
А потом он увидел, как простой вроде бы человек сел в какую-то странную раскоряку с крыльями и вдруг взлетел. Перед ним неожиданно ожил ковер-самолет из рассказов бабушки Маши – Марии Матвеевны. И когда мама в очередной раз приехала проведать сына, он не мог рассказывать ей ни о чем, кроме удивительного человека, который явился из сказки и летал в небесах.
Главный конструктор, именно так называли его в документах, а коллеги говорили просто «главный» – родился в 1907 году в Житомире в семье Павла Яковлевича Королева, учителя-словесника. Спустя полтора года семейство переехало в Киев.
Увы, супруги ссорились. Отец привык к крайней умеренности, даже к бедности. Экономил на всем. Мать – Мария Николаевна, урожденная Москаленко, красавица из зажиточной купеческой семьи – напротив, привыкла к достатку. Кроме того, отец ее безумно ревновал, она была на 11 лет его моложе.
Когда Мария Николаевна в 1910 году поступила на Высшие женские курсы, супруги вконец разругались. Двадцатидвухлетняя курсистка съехала на квартиру к сестре, а сына отправили к бабушке, в Нежин.
О том, что мир бывает и недобр, Сережа узнал очень рано.
Впрочем, не было бы счастья, да несчастье помогло. В Нежине, помимо бабушки, мальчика воспитывал дядя Васюня. Всем бы такого воспитателя! Дядя и племянник вместе купались и катались на велосипедах, играли в крокет и проявляли фотографические пластины, качались на качелях и съезжали на санках с горы. И даже музицировали.
Дядя Васюня стал Сереже лучшим другом.
Лучшим и, к сожалению, единственным. Со сверстниками мальчик не общался вообще. Даже не представлял себе, как это делается. На это были объективные причины – отец постоянно грозился забрать себе сына. А Нежинские родственники не хотели расставаться с ласковым, любознательным и симпатичным мальчиком. Да и дочку-курсистку они подвести не могли.
Идиллия заканчивается
Конечно же, так продолжаться бесконечно не могло. Что-нибудь должно было разрушить нежинскую идиллию. И этим разрушителем стала война. Нежинские родственники умудрились разориться в первый месяц Первой мировой.
Семья Москаленко переехала в Киев, казалось, что так проще удержаться на плаву. Сергей пошел в подготовительный класс киевской гимназии. Потом была гимназия в Одессе, а после революции гимназии вдруг стали трудовыми школами.
Домашние занятия с отчимом (к счастью, он оказался неплохим человеком), обучение в строительной профессиональной школе. Безмятежная жизнь в Нежине теперь казалась сказочной. Новая жизнь с переездами из города в город, переходами из одного образовательного учреждения в другое, со сменой власти, неурядицами и лишениями не была слишком добра к Сереже. Зато небо оставалось тем же. И это было главное.
Мир разделился на две части. В первой был быт со всеми его недостатками, а во втором – авиакружки, модели самолетов и законы аэродинамики.
В 14 лет Сергей – свой человек в компании летчиков одесского гидроотряда. В 16 – общественный лектор «по ликвидации авиабезграмотности». А в 17 лет юноша сконструировал свой первый летательный аппарат, безмоторный самолет К-5. «К» – первая буква фамилии конструктора, Королев. А пятерка – порядковый номер. Надо бы, конечно, К-1, но это выглядело как-то несолидно.
Летом 1924 года проект официально одобрили и направили в харьковскую спортивную секцию для окончательного утверждения и выделения денег. На этом, к сожалению, его следы теряются.
Самолет под названием К-5 был построен только в 1929 году, и к Королеву никакого отношения не имел. Он был пассажирский и с мотором. А его автор – сорокадвухлетний авиаконструктор Константин Калинин.
Но Сергей не унывает. У него же вся жизнь впереди.
Пилот-паритель
В том же 1924 году Королев поступает в Киевский политехнический институт, а спустя два года переводится в Москву, в МВТУ. Он и учится, и проектирует, и летает. Ему присваивают звание «пилот-паритель», а его дипломная работа – новый самолет, на этот раз СК-4.
Этот самолет даже построили и, больше того, он летал. Сергей писал матери: «И как-то не верится, что такой тяжелый кусок металла и дерева может летать. Но достаточно только оторваться от Земли, как чувствуешь, что машина словно оживает и летит со свистом, послушная каждому движению руля».
Правда, через год СК-4 сняли с эксплуатации.
Руководитель дипломной работы – авиаконструктор Андрей Туполев. Он принимает перспективного выпускника к себе, в Центральный аэрогидродинамический институт. Там Королев выпекает самолеты как блины, дружку за дружкой. А в 1931 году Сергей Павлович вместе с изобретателем Фридрихом Артуровичем Цандером создает Группу изучения реактивного движения, сокращенно – ГИРД. И это – первый шаг из атмосферы в космос.
ГИРД
Все началось с объявления в «Вечерней Москве»: «Ко всем, кто интересуется проблемой «межпланетных сообщений», просьба сообщить об этом письменно по адресу».
Таким не совсем традиционным образом набирали штат.
Сначала ГИРД базировалась на окраине Москвы. Но вскоре группе предоставили подвал в дореволюционном доме на углу Садового кольца и Орликова переулка. Один из членов группы писал: «Нам отвели помещение для базы… Конструкторские кабинеты разместились в этой узкой, неуютной катакомбе… Когда стали туда переезжать, все наше добришко, все «приданое» разместилось на одной жалкой подводе».
У Цандера была идея фикс – он с детства мечтал оказаться на Марсе. Время от времени Фридрих Артурович вскакивал со стула и кричал:
– На Марс! На Марс! Вперед, на Марс!
Цандер, увы, скончался в 1933 году, заразившись тифом в поезде.
Королев же на Марс не спешил. Он прекрасно понимал, что в деле освоения космоса нужны терпение и последовательность. Говорил: «Можно сделать быстро, но плохо, а можно – медленно, но хорошо. Через некоторое время все забудут, что было быстро, но будут помнить, что было плохо. И наоборот».
В 1932 году Сергея Павловича назначили начальником ГИРДа. А на следующий год недалеко от подмосковного Нахабина гирдовцы провели первое огневое испытание ими же сконструированной ракетной установки. Испытание прошло удачно.
Контрреволюционер Королев
Авиация для Королева – пройденный этап. Теперь он конструирует ракеты. Сергей Павлович выделяется из общей массы своих коллег. Он талантлив, работоспособен, имеет собственные суждения. В тридцатые все это по отдельности – уже очень опасно. А в совокупности – тем более.
Летом 1938 года Королева арестовывают. По абсурдному обвинению – участие в контрреволюционной троцкистской организации. Дальше – Бутырка – Лубянка – снова Бутырка – пытки – пересыльная тюрьма в Новочеркасске – Владивосток – Магадан – Колыма – цинга – санчасть – выздоровление от цинги – опять Владивосток – Москва – пересмотр дела.
Жизнь продолжает мордовать Сергея Павловича, как это было после Нежина, только гораздо сильнее, страшнее. Но ведь и он уже не гимназист-авиамоделист, а знаменитый конструктор.
В результате Королева оставляют в Москве и помещают в ЦКБ-29 НКВД, оно же «Туполевская шарага».
Хлопнут без некролога
В конце двадцатых и в тридцатые годы по всей стране создаются шараги, они же шарашки, они же шарашкины конторы. То есть, конструкторские бюро и прочие научные учреждения, подчиненные НКВД и МВД. Это, по сути, те же сталинские лагеря, но там заключенные не бегают с тачками, а сидят за письменными столами и стоят за чертежными досками. Но они все равно заключенные.
Заключенный Сергей Королев работает под руководством другого заключенного, Андрея Туполева. Они разрабатывают крылатые ракеты, создают бомбардировщики. Оттуда Королева переводят в другую шарагу, в Казань. Там он продолжает трудиться на оборонную промышленность СССР.
И, как и раньше, Сергей Павлович не смешивает две жизни – бытовую и научную. Проблемы первой не должны создавать помехи для второй, какими бы серьезными эти проблемы ни были.
Космонавт А.А. Леонов вспоминал о Королеве: «Он никогда не был озлоблен… Он никогда не жаловался, никого не проклинал, не ругал. У него на это не было времени. Он понимал, что озлобленность вызывает не творческий порыв, а угнетение».
А еще Сергей Павлович говорил: «Порядок освобождает мысль».
Все это, впрочем, не мешало Королеву приобрести репутацию скептика и циника. Его излюбленная фраза – «хлопнут без некролога».
Усатый шарик
В 1944 году Сергея Павловича, наконец, освобождают, и с него снимают судимость. Он остается в Казани, но уже как свободный советский гражданин. А в 1945 году Королев едет в Берлин, изучать трофейную ракетную технику. На следующий год для этих целей там создается целый институт, и вчерашнего заключенного по политической статье назначают его главным инженером.
Власти доверяют Королеву и тем самым как бы признают несправедливость приговора. Но Сергей Павлович об этом не задумывается. Он просто продолжает делать свое дело. При этом Королев даже не может рассчитывать на популярность, на известность. Он прекрасно это понимает – все работы строго засекречены, и все люди, к ним причастные – тоже.
Американский журналист Том Вульф писал: «Советскую программу окружала аура волшебства. Советы практически не публиковали цифр, фотографий или диаграмм. И никаких имен. Было лишь известно, что советскую программу возглавляла загадочная личность, известная как «главный конструктор». Всякий раз, когда Соединенные Штаты объявляли о масштабном космическом эксперименте, главный конструктор успешно осуществлял его первым».
Умер Сталин, наступила «оттепель», развенчали культ личности, но Сергей Павлович, похоже, этого не замечал. К переменам к лучшему он относился так же философски, как и к переменам к худшему. Во всяком случае, присказка «хлопнут без некролога» никуда не делась.
Королев продолжал заниматься своими ракетами. Возглавил Совет главных конструкторов, занимавшихся развитием ракетной отрасли СССР. То есть, фактически, сделался признанным главным ракетчиком страны.
4 октября 1957 года под руководством Сергея Павловича улетел на орбиту первый в мире искусственный спутник земли. За забавный внешний вид спутнику дали прозвище «усатый шарик».
«Нью-Йорк Таймс» сообщала: «4 октября 1957 года навеки войдет в анналы истории как день одного из величайших достижений человека».
Нобелевский комитет решил выдвинуть создателя первого спутника на свою премию, но для этого необходимо было знать, кто именно этот создатель. Комитет отправил высшему руководству Советского Союза официальный запрос. И получил отказ – опять же из соображений секретности.
Хрущев глумливо предложил присудить Нобелевскую премию «всему советскому народу».
Упущенная высшая в мире награда не особо огорчила Королева. Его ждало множество новых и увлекательных дел.
Медленно, но хорошо
Следом за «усатым шариком» в космос отправилась собачка Лайка. К сожалению, первая собака-космонавт на Землю не вернулась.
Затем были Белка и Стрелка – этих собачек удалось вернуть. А 12 апреля 1961 года все тот же Королев запустил в космос первого живого человека – Юрия Гагарина. Сейчас этот день отмечают как День космонавтики.
Сергей Павлович оставался верен своему принципу: «медленно, но хорошо».
Кстати, именно ему пришла в голову мысль написать на гагаринском шлеме большие буквы СССР. Зачем? Все очень просто. Было точно неизвестно, где косманавт спустится на землю со своим парашютом. И его запросто могли принять за американского шпиона и расстрелять.
Затем было еще много запусков. Лунный проект, марсианский проект. Выход первого человека в открытый космос.
Секретность, разумеется, никто с Сергея Павловича не снимал, но в ней как-то само собой начали пробиваться бреши. Королеву подарили дом на севере Москвы, и все вокруг прекрасно знали, кто там живет. Сергей Павлович даже стал выступать в роли свадебного генерала. Присутствовал на закладке памятника Циолковскому в Калуге. На открытии музея Циолковского в бывшей гимназии, где тот преподавал, тоже в Калуге.
* * *
В 1966 году, во время, вроде бы, несложной операции у Королева неожиданно открылось сильное внутреннее кровотечение. Хирурги, вскрыв брюшную полость, обнаружили злокачественную опухоль. Решили ее удалить, но не смогли ввести дыхательную трубку. Пришлось делать трахеотомию.
Когда Сергей Павлович отходил от наркоза, у него остановилось сердце. Реанимировать пациента не удалось. Предположительно, сердце не выдержало именно трахеотомию. А трубку не ввели из-за того, что у Сергея Павловича была сломана челюсть. Сломали же ее в 1938 году, во время одного из допросов.
После смерти Королева все ведущие газеты поместили некрологи. Именно тогда в прессе впервые опубликовали портрет Главного конструктора.
В 2011 году, к 50-летию полета первого человека в космос, в городе Калуге, на пересечении улиц Циолковского и Королева установили симпатичный памятник Константину Циолковскому и Сергею Королеву. Они действительно встречались, именно в Калуге, в 1929 году.
