Для молодого учителя Александра Гренкова, позже известного всей России как Амвросий Оптинский, монастырь, по собственному признанию, был «синонимом могилы». В то время он любил общество, танцы и считался душой компании. Но в 27 лет учитель тайно от всех (чтобы не остановили) уезжает в Оптину пустынь и уже через год принимает постриг, выполняя однажды данный Богу обет. Его отдают в учение к старцам – сначала Льву, потом Макарию. Старец – человек, посланный Богом, утешитель – это уже знает вся Россия.
Духовная реанимация населения
Во времена старца Амвросия (1812–1891) не хватало извозчиков от Козельска до Оптиной – столько людей приезжало в обитель. Не хватало и мест в гостиницах.
С чем связан был наплыв народа, и не одной «лапотной Руси», готовой услышать все, что скажет старец, а зубастой, независимо мыслящей интеллигенции – Василия Розанова и Владимира Соловьева, или композитора Петра Чайковского, или цвета русского писательства – Николая Гоголя, Ивана Тургенева, Федора Достоевского и даже «гиганта духа», автора «своего евангелия», графа Льва Толстого?
Да просто почувствовали люди, простые и сложные, что беседует с ними человек не-фор-маль-но. Что от сердца к сердцу ниточка тянется. Что неважно отцу Амвросию: уважаемый ты человек или лузер, умный или обычный, молодой или старый, начальник или мелкая сошка, верующий или скептик. Всякого человека видит о. Амвросий таким, каким он может быть во Христе.
Почему здесь так важно сердце? «Судьба мира и народов решается не на полях сражений, не в кабинетах политиков. Она решается в человеческих сердцах», – писал о. Георгий Флоровский, посвятивший размышлениям о пути христианства в России фундаментальный труд. Победишь зло в своем сердце – уменьшится количество зла в мире. Не победишь – увеличится. Вот этому делу – борьбе за добро в своем сердце – обучал старец Амвросий каждого к нему приходящего.
Метод отца Амвросия далек был от «обрядово-уставного», когда говорилось только надоедливое «это нельзя, то нельзя» и Православие казалось скучной системой запретов.
Быть православным в синодальном формате считалось – исповедоваться и причащаться раз в год в Великий пост, да крестить лоб от случая к случаю, не задаваясь разными вопросами. Сказано-написано – вот и верь. Но время менялось, появились открытия в науке и технике, и многим захотелось узнать – а во что же такое они действительно верят? Правда, что ли, Бог сильнее наук? И старец объяснял.
Отец Амвросий, через которого говорил Господь, умел передать человеку Его радостную весть, укрепить добрым словом, утешением, надеждой, донести, как ценен ты Богу. Да, все ужасно, но есть кто-то, кому ты не безразличен. Кому не все равно.
И сердце оживало и готово было потихонечку бороться за то по-настоящему ценное, что, может быть, впервые увидел в себе самом человек.
И Бог «оживал» – вера обновлялась, наполнялась новыми смыслами, снимая в душе ученого противоречие между наукой и религией, в душе семинариста – между учением Церкви и практикой, в душе власть имеющего – между собой и ближним.
Давая оценку посещениям писателями старца Амвросия, В.В. Розанов пишет: «Благодеяние от него духовное, да, наконец, и физическое.
Самые проницательные люди посещали его: Толстой, Достоевский, Леонтьев, Вл. Соловьев, и никто не сказал ничего отрицательного. Золото прошло через огонь скептицизма и не потускнело».
Заштатный и хронически больной
У преподобного Амвросия не было серьезных внешних проблем, но, пожалуй, никто из Оптинских старцев не страдал так от болезней, как он. Еще до пострига он простудился и, очевидно, получил осложнение на внутренние органы, мог есть только по чуть-чуть протертой пищи; его почти постоянно лихорадило, часто рвало, изматывало истощение сил. По состоянию здоровья о. Амвросий практически не мог служить, и в 40 лет его перевели за штат, дав келью в самом отдаленном, Предтеченском скиту.
Но именно заштатного отца Амвросия, ученика прежнего Оптинского старца Макария, сначала ставят духовником для братии, а потом благословляют принимать народ, что он и делает по 12 часов в день, в остальное время молясь келейно и в храме. Известные врачи, проведя обследование, говорили: «Страдает батюшка так, что, будь он человеком обычным, и недели бы не прожил». Отец Амвросий прожил в таком состоянии 46 лет.
При о. Амвросии впервые открывают прием для женщин – с внешней стороны Предтеченского скита, где жил старец. Недалеко от Оптиной пустыни он строит женский монастырь – Казанскую Шамординскую пустынь, в которую, в отличие от других монастырей того времени, принимали больше неимущих и больных женщин. Одной из таких была крестьянка, потерявшая мужа и детей. Она пришла к о. Амвросию совершенно разбитая, передав слова родственницы, не хотевшей пускать ту в свой дом: «Ты бы утопилась, что ли, мать, тебе, такой, не грех».
Отец Амвросий приказал оставить ее в монастыре «отдыхать», а потом дать келью, одежду и самое легкое послушание.
К старцу шли с разными страданиями: «Не могу вылезти из нищеты»; «Мой сын меня стыдится, потому что я урядник»; «Я потерял все, что мне дорого, хотел идти вешаться»; «У меня смертельная болезнь, не могу не роптать»; «Дети, в которых я вложил жизнь и душу, отвернулись от меня»; «Я потерял веру, не вижу благости Божией. На моем языке одни проклятия».
Старец не давал общих советов и часто запрещал передавать другим то, что он сказал именно этому человеку, чтобы «не было путаницы». Ведь что одному полезно, другому может повредить. Разные люди – разные подходы. Но каждому он давал столько, сколько тот мог вместить по своему душевному устроению.
«Вопросы приходящего человека о. Амвросий усваивал себе, в минуту беседы ими жил. Он всегда разом схватывал сущность дела, непостижимо мудро разъясняя его и давая ответ. Но в продолжении 10–15 минут такой беседы решался не один вопрос, в это время отец Амвросий вмещал в своем сердце всего человека – со всеми его привязанностями, желаниями, всем его миром внутренним и внешним. Из его слов и указаний было видно, что он любит не одного того, с кем говорит, но и всех любимых этим человеком, его жизнь, все, что ему дорого».
«Все видевшие отца Амвросия отмечали необыкновенную любовь, которая могла объять человека, пришедшего к нему. Эта любовь была главным чудом святого.
Ни исцеления больных, ни чтение писем в запечатанных конвертах, ни прозревание прошлого и будущего, ни даже молитвы, изменяющие реальность, нет, нет, именно любовь», – писал один из духовных сыновей старца.
Вот в таком – хронически больном, не способном ни на сугубый пост, ни на другую яркую аскетику вроде спания на голой земле с поленом под головой, – проявилась сила Божия и в немощи физической свершилась. Постоянно находясь между жизнью и смертью, о. Амвросий учился жить надеждой лишь на Божью помощь. Страдая сам, учился любви как сочувствию, состраданию, пониманию.
Иногда, жалея утомленного старца, келейник говорил: «Батюшка, уж два часа», а отец Амвросий отвечал: «Ты переведи их назад, и будет час», и беседа с посетителями продолжалась.
Вот что сам старец говорил о любви. «Если ты находишь, что в тебе нет любви, а желаешь ее иметь, то делай дела любви, хотя сначала и без любви. Господь увидит твое желание и старание и вложит в сердце твое любовь».
«Любовь к Богу доказывается любовью и милосердием к ближнему, а милосердие, милость и снисхождение к ближнему и прощение недостатков его приобретаются чрез смирение и самоукорение, когда во всех скорбных, неприятных случаях будем возлагать вину на себя, а не на других, что это мы не умели поступить как следует, оттого и произошла неприятность и скорбь, и если так будем рассуждать, то менее будем огорчаться и предаваться гневу, который правды Божией не соделывает.
Милость и снисхождение к ближним и прощение их недостатков есть кратчайший путь ко спасению».
Старец терпел рядом с собой людей с самым тяжелым характером. Одна монахиня часто ему досаждала, и однажды его спросили, как он ее выносит, на что отец Амвросий отвечал: «Если здесь, где я стараюсь ее успокоить, ей все-таки так тяжело, каково ей будет там, где все ей будут перечить! Как же ее не терпеть!»
Любовь самого старца уже не была «отношением» к кому-то, это было состояние, в котором он жил.
Зачем нужны бури
Преподобный Амвросий часто сравнивал мир с надоедливым базаром. А человек – это мужичок, едущий на своей лошаденке через этот базар. Кругом все кричат, навязывают товар, пытаются затащить в какие-то истории. А он не обращает внимания на всю эту ревущую суету, подстегивает лошадку, да так и потихоньку проезжает через все ловушки, обманы, искушения, встречающиеся вокруг.
Тому, кто жаловался на тяжкость жизни, старец говорил: «Если солнце всегда будет светить, то в поле все повянет; потому нужен бывает дождь. Если все будет дождить, то все попреет; потому нужен ветер, чтобы продувал. А если ветра недостаточно, то нужна бывает и буря, чтобы все пронесло и обновило. Человеку все это в свое время бывает полезно».
«Мы должны жить так, как колесо вертится, – чуть одной точкой касаться земли, а остальным стремиться вверх», тогда земные дела не захватят полностью, а земные несчастья не приведут к унынию и отчаянию.
О том, за что жизнь бьет хорошего человека, о. Амвросий говорил: «Одних бьют для полировки, а других для исправления».
Одному из посетителей, который имел слабость считать себя «уважаемым человеком», о. Амвросий рассказал притчу: «Одного пустынника выбрали архиереем, он долго отказывался, но они настояли. Тогда он и подумал: я не знал, что я достоин, верно, есть что-нибудь у меня хорошее. В это время явился ему ангел и говорит: архиерей, что ты возносишься, там люди нагрешили, и им нужно наказание, вот оттого и выбрали, что хуже тебя не нашлось».
Имевшим склонность к тщательной разработке своих планов жизни старец говорил: «Жить проще – лучше всего. Голову не ломай. Молись Богу. Господь все устроит, только живи проще. Не мучь себя, обдумывая, как и что сделать. Пусть будет – как случится – это и есть жить проще».
А когда ему кто-то сказал: «Вы, батюшка, очень просто говорите», старец улыбнулся: «Да я двадцать лет этой простоты у Бога просил».
О. Амвросий подмечал в своем времени, что люди, хоть и искренне каются, да не исправляются, а ведь в исповеди подается человеку Божия помощь для неповторения грехов, для сопротивления им, и это надо использовать. Он также пояснял, что, «хотя Господь и прощает грехи кающимся, но всякий грех требует очистительного наказания. Например, благоразумному разбойнику Сам Господь сказал: «Днесь со Мною будеши в раи»; а между тем после этих слов перебили ему голени; а каково было еще на одних руках, с перебитыми голенями, повисеть на кресте часа три? Значит, ему нужно было страдание очистительное.
Для грешников, которые умирают тотчас после покаяния, очищением служат молитвы Церкви и молящихся за них, а те, которые еще живы, сами должны очищаться исправлением жизни и милостынею, покрывающей грехи».
Кончина
В начале осени о. Амвросий находился в Шамордино, заболел, потерял слух и голос. Ему было 79 лет, он понимал, что умирает. Предсмертные страдания старца были так тяжелы, что подобных им, как он сам говорил, во всю жизнь не испытывал.
Перевозить тяжко страдающего старца в Оптину не решились, и о. Амвросий скончался в обители, которую когда-то основал и где нашли помощь многие одинокие и настрадавшиеся женщины.
Гроб с телом старца под моросившим осенним дождем был перенесен в Оптину пустынь, и, как вспоминали очевидцы, ни одна из свеч, окружавших гроб, не погасла.
