Рассказывает отец шестерых детей Константин Басилов.
«Быть многодетным отцом не планировал»
Первый раз я увидел свою будущую жену в Коктебеле летом. Нельзя сказать, что мы там познакомились. Просто я ее увидел. Познакомились мы уже в Москве. Хотя я был убежденный холостяк, произошло чудо. Думаю, что мой ангел-хранитель прокричал мне на ухо: «Остановись! Посмотри внимательно на эту особу!» И я очень рад сейчас, что услышал его.
Мы с Ирой поженились. Мы никуда не торопились и не ставили перед собой цели создать большую семью. Быть многодетным я не собирался. Семья с двумя детьми казалась большой, а с тремя – огромной. Но все как-то так само собой получилось, очень плавно. Просто сначала родилась Маша. Потом родилась Варя. Потом Гриша… И оказалось однажды, что детей много.
Одновременно с женитьбой мы с Ирой пришли в храм. А когда ты находишься в обществе, где много детей, то понимаешь, что твои двое, трое или четверо — ерунда по сравнению с восемью или девятью у соседа. Поэтому все воспринималось нормально. Поменялось и мое отношение. Говорят, любовь отца становится реальнее, когда человек немножко подрастает и с ним можно общаться. Я с этим согласен.
Когда ребенок совсем маленький, его любишь теоретически. Просто хорошо, что он есть. Но это не эмоционально.
Это просто надо и надо – искупал его, свозил в поликлинику, подержал на ручках, сказал «какой красивый», хотя он страшный-престрашный, но ясно, что красивый. Это все диалектика.
Зато когда ребенок начинает общаться, сердце отца тает.
А признаки многодетности я заметил за собой, когда однажды летом моя семья уехала отдыхать на море, а я, оказавшись один, начал заглядываться на маленьких детей в храме и делать им «ути-пуси-пуси». Тогда я вдруг понял, что это потому, что рядом никто не бегает, на руках не виснет и не кричит: «Папа, папа!» И мне этого не хватает.
Капитан парохода
Наблюдая за своей семьей, я поражаюсь, насколько важна в семье женская роль. Если женщина имеет чувство такта, если она согласна играть по правилам, где муж главный — одно это очень помогает мужчине этим главным быть. Я спокойно отношусь к тому, что могу быть не прав. Если моя жена знает что-то лучше, то очень хорошо. Если я знаю что-то лучше — за мной не заржавеет об этом сказать.
А решаем мы вместе. По-моему, вместе. Иногда я. Иногда она. Но, в основном, вместе.
Семья — это такой пароход, где ты капитан. И ты плывешь. Пытаешься командовать. Никто не слушается.
Ты говоришь: «Сколько можно?», даешь всем по попам, допустим. Прислушались. На пять секунд…
Важно не терять чувства юмора, как мне кажется. Надо понимать, что «главный» — это не роль в театре, это не то, что ты все время правый, это не то, что ты образец. А просто поставили тебя главным и все. Вот такого, какой есть. Так уж вышло. Самые страшные вещи на свете делаются с серьезным лицом и с чувством собственной значительности. Этого надо избегать и тогда все будет нормально. Я не вижу никаких трудностей быть главой семьи в этом смысле.
А ответственность есть у всех, и к размеру семьи это не имеет никакого отношения. Прежде всего, нужно пытаться быть человеком каждый день. Это очень сложное занятие. И не важно — с детьми ты или без. Просто в семье все могут опереться друг на друга, так двигаться вперед, и это, наверное легче.
В семье у каждого своя роль. В нашей семье Ириша не работает и проводит время дома с детьми — диспетчером в этом маленьком аэропорту. Я работаю, и эта роль тоже вроде как важна, но все равно пытаюсь успеть домой, чтобы почитать детям на ночь. Это одна из крошечных деталек, сделав которую, когда удается, я радуюсь.
У бабушек своя роль, нам очень повезло с ними. Вообще благодаря бабушкам мы живем не как рабы на галерах, а можем выйти в кино или в гости.
Радости
Радость большой семьи состоит в том, что с каждым ребенком ты можешь заново пережить детство.
Открыть какую-то пустяковую совершенно вещь, например, насколько вкусная конфета. Если ты взрослый 40-летний человек, ты, скорей всего, забыл, как вообще конфеты выглядят и какая разница между ними, ты просто знаешь, что это сладкое и все. Но ребенок открывает каждый раз мир.
Он увидел бабочку, улитку, и ты можешь подключиться к этому. Это значит, что ты в это время такой же ребенок, твое восприятие настолько же яркое.
Эти маленькие простые радости дети приносят на подносе и твой заржавелый механизм смазывается, ты начинаешь опять с радостью воспринимать мир.
Недавно у меня были именины, и вдруг приходит по электронной почте фотография, на которой сидит вся моя семья с плакатом «Поздравляем, папа!» Плакат такой простейший, нарисован фломастерами, но в этом было очень много тепла.
В большой семье радостью можно делиться. Ты можешь просто сказать: «Ух ты! Смотри – вон!» и радость начнет множиться.
Будет расти, но не математически — скорби в большой семье делятся на всех и становятся меньше, а радости умножаются на всех и становятся больше. И это замечательно. Потому что ты можешь один оказаться где-нибудь на краю света в каких-то прекрасных горах или, наоборот, на море, или еще где-то, но если некому сказать «Ух ты», то радость твоя не полна. Ну вот ты видишь это все и что?
Господь видит – кому сколько
Для кого-то два много, для кого-то десять мало. Господь видит, кому что надо.
Другое дело, что согласиться с тем, что Господь знает, очень страшно.
Потому что мы привыкли к тому, что сами молодцы, сами все рассчитываем и планируем.
Но когда ты отказываешься от планирования, то возникает куча страхов: «А как же мы, как дальше?» Или: «А остальные живут по-другому». Позиция, когда ты доверяешь Богу и просто живешь, безумно сложная. Даже когда ты уже встал на эти рельсы, все равно постоянно пытаешься соскочить с них внутренне. Выдержать эту простую и ясную позицию, сказать: «Господи, мы согласны», на самом деле, жутко тяжело.
Я не считаю, что шесть детей – это очень много. Это приличное количество, конечно, но всего сто лет назад наши прабабки рожали и больше. У моей прабабушки было восемь детей. Человек двадцать — это было много, а восемь, шесть — это совершенно нормальное количество детей, которое обычно бывает в семье, просто мы деградировали все.
Самая большая проблема, мне кажется, в большой семье — согласиться с тем, что у тебя собственного времени будет страшно мало.
Если ты с этим соглашаешься, дальше спокойно живешь. Не легко, но спокойно и радостно. А если ты с этим не соглашаешься, то ты живешь в постоянной депрессии, потому что у тебя жизнь искалечена, дети тебе ее сломали. Ты хотела быть инженером или певицей, а вот не вышло. Так что основное — это отказ от собственного времени, потому что именно время ты инвестируешь в детей.
Муж в данном случае должен обеспечивать человеческие условия. Это процесс, в котором ты просто находишься. Это не ужас. Это рабочая обстановка. Понятно, что всегда что-то надо, и это нормально.
Не надо убивать драконов ежедневно
Секрет счастья в том, чтобы поддерживать друг друга в смысле каких-то начинаний.
Вот, например, захотелось жене пойти учиться рисовать, пусть рисует. Даже если ты не любишь, чтоб рисовали, не отказывай ей в этом.
Я очень рад, когда играю на гитаре, это отдушина для меня, и я никогда не слышу от жены: «Брось эту дурацкую балалайку». Такая позиция говорит о том, что твой партнер по жизни — человек, который тебя уважает, который замечает кто ты. Не просто вы бежите рядом, и ты слышишь дыхание и видишь язык, высунутый на плечо, но вы понимаете что-то друг о друге, от этого гораздо легче жизнь становится.
Не надо даже убивать драконов ежедневно. Так, раз в год убил и хорошо!
Еще секрет в том, что надо понимать, как тебе повезло. Потому что могло бы быть иначе — приходишь, а там только выключатель ждет тебя.
Ты его включаешь, и началась жизнь какая-то. В лампочке. И все вокруг тихо.
А я открываю дверь в квартиру, и на мне виснет сразу несколько детей и кричат: «Папа, посмотри, я вот здесь слепила мышку», «А я вот здесь смотри какую ноту свистнул – вот такую, понял?» «Смотри, как у меня вертолет летает — р-р-р-р, вот так» и т.д. Я понимаю, меня заметили. Значит, мне хотели это показать, видимо, я нужен.
Мне кажется, мы с женой не сильно жалеем оба, что чего-то не можем делать для себя.
Днем наш дом — это аэропорт, дети разлетаются: туда отвести, здесь встретить, там позвонить, договориться.
Но вечером, когда все успокаивается, часочек твой все-таки остается. И это время наше на все 300% процентов!
Особенный талант
Жена Ирина
Кто из нас первым мирится?
У меня жена удивительно умеет не ссориться. У нее это особенный талант.
Я даже немножко устал восхищаться своей женой за эти годы. С детьми она строгая, не любит разбираться в сложностях, а сразу объясняет, что все делают вот это и все. Я рефлексирую и начинаю думать: «А может не надо?» А она очень конкретная, сказала и все.
Моя жена держит в семье мир. Умудряется в наших жестких условиях жизни в Москве привнести в нашу семью ласку и тишину. Ира очень трудолюбива. Я поражаюсь, что когда, например, должны прийти гости, за два часа у нее уже все накрыто и сделано. Я совершенно другой. Когда я жил один, у меня, когда гость приходит, я курицу только ставил в духовку.
Иногда я читаю ее записочки в Фэйсбуке — это помогает мне увидеть в ней то, чего не видно вблизи.
Меня радует то, что она очень богатый внутренне человек и это не показушная вещь, а просто оно есть внутри и все.
Помощь Божия: без рекламы
Для начала нужно сказать, что если ты глухой, то очень трудно слышать звуки. Если ты уши заткнешь ватой, то даже не будучи глухим, будет сложно.
Помощь Божия – явление обыденное, ежедневное. Просто оно очень тихое, без рекламы и без подачи.
В той или иной степени помощь Божия являет себя каждый день: чудеса маленькие и побольше. Просто их нужно увидеть. Яркий пример — это получение квартиры, где мы сейчас живем.
Мы жили с тещей в ее трешке, метров около 70-ти, и было уже четверо детей. Мы начали писать письма и ходить во всякие департаменты, чтобы встать на очередь, но по закону все двери были для нас закрыты. Мы стали молиться.
Однажды всей семьей ходили к свт. Спиридону, когда его мощи привозили в Москву. Я продолжал писать письма и везде получал отказы. Но вдруг что-то случилось в этом механизме, я думаю, совершенно чудесным образом, и на нас обратили внимание. Письмо пошло на рассмотрение наверх, меня вызвали, проверили все документы и дали квартиру. Причем, не где-то в Троицке или в Капотне, а в центре Москвы.
А сколько бывает такого, что мы не замечаем. Вот иду я, например, мимо комнаты и краем глаза вижу, что мой маленький ребенок двухлетний прыгает со второго этажа двухэтажной кровати. Просто я вижу этот прыжок.
Я вбегаю в комнату и вижу, что сын совершенно нормально приземлился на ноги и встал. А это нереально.
В два года нельзя прыгнуть с такой кровати так, чтобы встать на ноги. Можно разбить себе все, что хочешь, но встать нельзя. Вот она — помощь Божия. А я мог вообще даже этого не заметить.
Личным примером
Я до сих пор не знаю, как воспитать детей церковными людьми. Но я понимаю, что кроме личного примера моего, а так же окружающих — учителей, священников — ничто другое не подействует. Остальное — политинформация, которую все равно никто не слушает.
Можно триста раз рассказывать как надо, но если ты сам этого не делаешь, то бестолку.
А вот где взять столько личного примера, я не знаю. Потому что действительно у нас нет семейной церковной традиции. Фактически даже нет знакомых семей, у которых хотя бы бабушка всегда ходила бы в церковь. Все пришли к вере только сейчас. Собственно, поэтому мне и кажется, что мы такие кособокие.
А как их вообще воспитывать… Есть какие-то простые правила: помоги другому, если ты старший, дай младшему съесть что-то, потом сам съешь. На этом уровне буквально.
А еще я уверен, что характер изменить практически невозможно.
Мы можем лишь чуть-чуть охранять и учить: утюг горячий — этому можно научить, и можно немножко научить обуздать себя. И все.
Единодушие во взглядах жены и мужа дает меньшую возможность для детской манипуляции.
Мне кажется, бояться того, над чем ты не имеешь власти, просто глупо. Невозможно бояться будущего детей. Можно беспокоиться об этом, заботиться об учебе, еще о чем-то. Но вот именно бояться, наверное, не нужно. Надо стараться дураком не быть. Какие-то элементарные меры предосторожности предпринимать — не совать пальцы в розетку. Но глобальные риски все равно над головой висят. Гораздо спокойнее не бояться.
Но смысл не в детях
Если отвечать на вопрос: «Что сложнее — маленькая семья или большая», наверное, большая сложнее, это математически ясно. Но, мне кажется, что большая семья все-таки не сильно сложнее, чем семья с одним ребенком. Потому что с одним ребенком у тебя совершенно другое в голове.
С этой самой головой и одним ребенком тебе так же сложно, как с твоей же головой и со многими детьми.
Собственно, самая большая проблема — это справиться с собой. В большой семье тоже может не быть любви. Так же как и в небольшой семье. И не важно, десять детей у тебя или один, или вообще никого.
Если ты не смог выстроить дом с любовью то, дети здесь ни при чем. Не в детях же смысл жизни.
Дети через какое-то время уйдут из семьи, у них будет своя жизнь, на них свет клином не сошелся. Смысл жизни (сейчас я скажу банальность, но не знаю, как ее избежать), смысл — это ежедневное устремление человека к Богу и попытка остаться человеком. Нормальным, полным человеком.
А дети — это кладезь радости и любви.
Дети любят тебя просто так, ни за что. Не важно, с высшим ты образованием или без, красавец ты или, наоборот, страшный.
Ты папа и папа, мама и мама. Это потрясающая детская щедрость, она помогает расти любви и между супругами, конечно. Каждый человек – это собственный мир. Один не похож на другого.
И, мне кажется, в семейной жизни должен быть воздух внутри, некоторая личная свобода. Свобода, например, не обсуждать что-то. При тесном соприкосновении все равно должен оставаться такой непроговоренный кусочек. Это тоже дает любовь, мне кажется.
Фото с личной страницы в соцсети
