Кейтлин Флэнаган забежала в обеденный перерыв сделать рутинное обследование – и узнала, что у нее агрессивная опухоль в груди. Ей показалось, что она шагнула в пустую шахту лифта и летит вверх тормашками с бешеной скоростью.
Любящий муж, двое детей – мальчикам-близнецам вот-вот исполнится пять лет – и масса забот на работе и дома… Она хотела побыстрее освободиться – нужно же еще купить продукты и отпустить няню. Натягивая на себя короткий бумажный халат перед обследованием, ломала голову, что приготовить на обед. И вдруг – как гром среди ясного неба.
«Вы будете делать биопсию?» – спросила она врача. Ей хотелось, чтобы он хотя бы на секунду оторвался от монитора и сказал что-нибудь ободряющее. Вместо этого он схватил иглу – даже не спросив ее разрешения на то, что бы сделать биопсию.
Новость была такой жуткой, что она не могла ясно мыслить. Врач заметно нервничал, сказал только, что ей стоит позвонить кому-то из близких. Кейтлин не хотела никому звонить. Единственное желание – сорвать с себя этот бумажный халат и убежать куда глаза глядят и никогда больше не видеть ни этого врача, ни этого кабинета.
Как будто она проскочила через пограничную зону, отделяющую здоровых от больных. Животный страх и потребность исчезнуть, вот что она чувствовала. А еще навалившееся вдруг полнейшее одиночество.
«Если не измените отношение к болезни, то умрете»
Родные и друзья завалили Кейтлин с мужем книгами о том, как развить в себе позитивное отношение к раку. Коллеги и незнакомые доброжелатели слали ей кассеты с медитациями.
«Вы выживете, только если будете излучать оптимизм!» «Счастливые люди редко болеют. Страхи, обиды и разочарования могут перерасти в рак. Избавьтесь от этих эмоций, иначе они убьют вас». «Вы должны стать проводником совершенной любви к себе». «Вы должны сказать своему телу, что хотите жить, вы должны сказать «нет» любому врачу, который скажет, что у вас смертельная болезнь».
Положа руку на сердце, она и рада была бы «быть на позитиве», как ей настойчиво предлагалось.
«Но только представьте себе, – вспоминала Кейтлин, – Ужасный диагноз, потом неудачная операция, затем успешная операция, химиотерапия, депрессия и в конце каждого жуткого дня на протяжении всего этого времени муж мягко предлагает помедитировать и подумать о хорошем…»
Она чувствовала себя недочеловеком. Ее тошнило от лекарств, она устала, была в ужасе от мысли, что ее мальчики останутся без матери. Мечтала только принять снотворное и побыстрее провалиться в спасительное забытье сна. Но не могла сделать и этого. «Если вы не измените свое отношение к болезни, вы умрете»,-стучало у нее в голове.
Розовый культ: разноцветные мелки, плюшевые мишки и ни слова о смерти
Кейтлин принимала одно из самых ядовитых лекарств – оно подавляло рост раковых клеток. Ее тело было пропитано ядом.
Ей нельзя было обнимать детей в течение первых 24 часов после сеанса химиотерапии. В медицинском центре, где проходило лечение, в туалетах висели объявления: дважды спустите воду после себя, чтобы не оставлять следов, – иначе здоровый человек, медсестра или член семьи не смогут воспользоваться туалетом.
И посреди этого кошмара – яда, боли и рыданий – от нее требовали, чтобы она излучала позитив. Розовые ленты, розовые плюшевые мишки, идея, что рак – это подарок, который сделает вас лучше – огромная субкультура, которая за несколько десятилетий выросла вокруг рака груди, – угрожающе давила не нее всей своей позитивной глыбой.
Писательница Барбара Эренрайх тоже столкнулась с «культом счастья» и целой армией мотиваторов и гуру самопомощи после того, как ей поставили онкодиагноз.
«Я обнаружила тошнотворную культуру розовых лент, домашнего декора и плюшевых мишек, в которой все должно было быть позитивным и розовым, – своеобразный супермаркет для больных раком груди, – вспоминала она. – Пациенткам раздавали альбомы для рисования и разноцветные мелки, чтобы помочь выразить свои эмоции. На мой взгляд, это поощряло инфантилизм и приводило меня в бешенство».
Дети засыпали в одной постели, чтобы было не так страшно
Муж Кейтлин постоянно читал ей книги о чудесах исцеления, о пациентах, победивших болезнь с помощью «эмоциональной работы над собой».
Чем больше Кейтлин слушала о сильных выздоровевших женщинах, тем больше плакала, чувствовала себя виноватой в том, что заболела и понимала, что скорее всего ей не выжить. А еще ее мальчики.
Муж настаивал, чтобы они сказали им правду, но Кейтлин боялась, что на этом разговоре закончится их детство. Она до последнего делала вид, что ничего не происходит, хотела защитить их любой ценой. Пока однажды не заметила, что мальчики стали ложиться спать вместе каждую ночь – обычно они засыпали так, только когда им было очень страшно… Дети начали мочиться в постель и утром она находила их плачущими. Ее прекрасная, счастливая семья рушилась у нее на глазах, и она не могла это остановить.
От рака умирают и законченные злодеи, и добрые люди
Не на что особо не надеясь, Кейтлин отправилась на встречу с онкопсихологом – ей рекомендовали Анну Коскарелли, основательницу Центра интегративной онкологии Simms/Mann-UCLA, где помогают пациентам и их семьям справиться с психологической травмой из-за диагноза «рак».
Первые полчаса она рассказывала Анне, как ей плохо и страшно, затем призналась, что не может быть позитивной, ее постоянно душат слезы.
«А почему вам нужно быть позитивной?», – неожиданно спросила Анна. «Потому что я не хочу умирать!» – ответ казался очевидным, разве нет? Но Коскарелли очень спокойно и твердо сказала, что у науки нет ни одного реального подтверждения, что позитивный настрой помогает лечить рак. Да, при помощи самогипноза и медитаций можно уменьшить стресс и научиться жить настоящим моментом, вместо того, чтобы беспокоиться о предстоящем обследовании.
Они долго разговаривали, и Кейтлин впервые почувствовала, будто оттолкнулась от дна и поднимается на поверхность. Она начала понимать, что «ее отношение к болезни» не имеет ничего общего с выживанием: «Я не вызвала у себя рак плохим отношением и я не вылечу его хорошим».
От рака умирают не только грустные и несчастные люди, но и веселые и счастливые. Не только законченные стервы, но и порядочные добрые женщины. Рак, сказала ей Коскарелли, – это всего лишь группа клеток, которая начинает делится быстро и ненормально. Лечение считается успешным, если оно мешает этому процессу. Вот и все уравнение, никакой философии.
Ядовитый позитив
У всех, кто прошел через рак, разный жизненный опыт и разные представления о том, что может помочь. Есть те, кто всей душой принимает «мир розовых лент». Кейтлин твердо убеждена, что надо уважать чужие убеждения, даже тех, кто решил не лечиться вообще.
Настоящий, изощренный садизм – знать, что человек смертельно болен и говорить ему или ей: «Вы не должны испытывать негативные эмоции, они недопустимы». Навязывать бездоказательные «позитивные» сентенции, тем более обвинять, что заболел из-за неправильного взгляда на жизнь.
К сожалению, в жизни случается всякое, и требовать, что человек испытывал положительные эмоции, несмотря на сложные, порой трагические обстоятельства – губительно. Убеждать, что счастье, здоровье – это наш выбор и если мы страдаем, значит, сами виноваты в том, что не «выбрали» счастье, – жестоко.
Многие задаются вопросом – если не позитивное мышление, то что же остается? Конечно, странно вести борьбу с болезнью, не веря в благополучный исход. Но не обязательно топить в «розовом море» серьезность своей ситуации и последствия изнурительного лечения. Возможно, альтернатива позитивному мышлению -реалистичный взгляд на жизнь. Осознание того, что момент постановки диагноза труден, что лечение непростое, но это не смертный приговор, исцеление возможно.
Все мы время от времени имеем дело с болезненными переживаниями. Чувствовать страх, плакать – это нормально. И это пройдет! Никакой страх не может быть больше нашей воли к жизни
«Думаю, я побью эту штуку»
Кейтлин решилась на разговор с детьми. В онкологическом центре Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе соцработница дала ей детскую книжку с картинками – одну из тех, которую вряд ли захочешь купить своим детям просто так.
Она пришла домой, села в кресло, мальчики вскарабкались по обе стороны от нее на подлокотники, и они начали читать. Кейтлин только во время чтения поняла – им отчаянно нужно было знать, что происходит. Эта книга успокоила их – мама в книге любила своих детей так же, как их мама любила их, и она тоже носила платок, потому что у нее не было волос, как и у мамы.
Кейтлин была уверена, что у нее есть сила защитить сыновей от всех невзгод. На самом деле ее нет ни у кого. Дети ничем не отличаются от взрослых: на их голову сваливаются внезапные события, им выпадают страдания, которых мы, взрослые, им не желали.
Но стойкость заложена в человеческом характере, и она так же сильна у детей, как и у взрослых. Маленьким детям нужно совсем немного, когда в дом приходит беда. Правдивый и ясный рассказ о том, что происходит, и кто будет заботиться о них, пока длится кризис. Кейтлин хотела подготовить мальчиков к жизни без нее и дать им понять, что даже без мамы с ними все будет в порядке.
Прошло почти двадцать лет с той встречи с онкопсихологом, после которой у Кейтлин возникла первая позитивная мысль: «Думаю, я побью эту штуку».
У Кейтлин было несколько рецидивов, но она все еще жива-здорова, иногда пьет кока-колу и не слишком оптимистично смотрит на жизнь.
