Качели доверия

23 ноября в  Государственном Кремлевском Дворце состоялась церемония вручения премии за вклад в развитие семейного устройства детей-сирот «Крылья аиста». Свято-Софийский детский дом для детей-инвалидов, который известен многим как просто Домик, получил премию как некоммерческая организация, которая внесла особый вклад в развитие семейного устройства детей-сирот. Светлана Емельянова, директор детского дома, рассказывает о том, как удалось всего за полтора года существования Домика изменить жизнь детей-инвалидов с тяжелыми нарушениями развития.

— Детский дом получил премию за особый вклад в семейное устройство детей. В чем состоит этот вклад?

— Честно говоря, когда полтора года назад Свято-Софийский детский дом принял детей-инвалидов из государственного интерната, я не думала, что о семейном устройстве в принципе может пойти речь, ведь это дети с тяжелыми множественными нарушениями развития.

Я считаю, что наш особый вклад заключается даже не в том, что такие дети все-таки уходят в семьи, несмотря на то, что они сложные, а в нашей «проповеди» миру: мы показываем ребятам жизнь и даем возможность людям увидеть их. Без этого постоянного взаимодействия с окружающим миром никакое семейное устройство не получится — тогда детский дом будет закрытой системой, из которой если кто и будет забирать детей, то только сами сотрудники.

Сейчас у нас два ребенка уже официально в устроены в семью, на третьего в ближайшее время будет оформлена опека, пока что он находится на гостевом режиме. Костик уходит в семью волонтера. Его приемная мама видела его и в хорошем настроении, и в плохом, они вместе ездили и развлекаться, и в больницу. То есть какая-то совместная жизнь уже существовала, и это дало добровольцу возможность убедиться, что она сможет стать мамой для Кости. Всего у нас для пятерых детей оформлен гостевой режим.

— В чем главное отличие Домика от детских домов государственной системы?

— Мы видим свою главную особенность и ключевую задачу в обеспечении индивидуального сопровождения каждого ребенка. Очень важно, чтобы у ребенка был один взрослый, который понимает и отвечает, который беспокоится, который видит динамику и ее отслеживает. Хочется со временем перевести всех индивидуальных сопровождающих на пятидневный режим работы, чтобы дети видели их большую часть недели.

При этом важно, думая о детях, учитывая их способности и потребности, не забывать про взрослых. Я поняла, что дети и взрослые несильно отличаются друг от друга – не в плане интеллектуальных возможностей, а в потребности быть понятыми и принятыми. Просто на детях это ярче видно, они сразу дают обратную реакцию. Поэтому все, что касается графиков занятий, работы и отдыха – это насколько возможно индивидуально как для детей, так и для взрослых. В Домике с группой из 5-6 детей занимаются 2-3 взрослых, получается, что на одного взрослого приходится примерно 2 ребенка. Еще у нас есть около 30 добровольцев.

— Здесь живут особые дети. Можно ли сразу доверить добровольцу с ними заниматься?

— Сначала доброволец может помогать только во время прогулок. Мы сразу говорим, что у нас есть настоятельное пожелание: доброволец должен приходить не реже раза в неделю, иначе дети забывают его, он не запоминает их, и все это превращается в бесконечную и мало кому нужную историю. Сначала доброволец гуляет с детьми только во дворе, в выездах в город участвуют только опытные и проверенные волонтеры.

Во время прогулок человек определяется, с кем из детей у него возник первоначальный контакт. Если волонтеру понравился, например, Миша, мы говорим: «Хорошо, занимайтесь только с Мишей». Это и для Миши будет крайне важно, и добровольцу будет гораздо проще, если он хорошо узнает одного ребенка, а не нескольких по верхам.

Следующий этап после прогулок – посещение ребенка в группе, а затем помощь во время поездок. Любая активность вне Домика гораздо опаснее, чем внутри, поэтому сначала долгое время доброволец общается с детьми только на территории детского дома.

При поездках в город рядом обязательно должен быть взрослый, который вовремя заметит и правильно поймет все сигналы ребенка. Например, если в театре ребенок начал шуметь, нужно быстро оценить: это у него так проявляется восторг, или он уже переутомился до такой степени, что нужно выйти и побыть в тишине в холле. Такую «считываемость» можно приобрести только со временем и только если присматриваться к ребенку.

Если доброволец становится ребенку настоящим другом, то ребенок получает очень мощный стимул для развития. Часть добровольцев становится нашими сотрудниками именно потому, что они видят результат своего взаимодействия с ребятами. Также доброволец может стать приемным родителем, как в случае Костика. Конечно, не все станут сотрудниками или приемными мамами, но могут стать надежными людьми, на которых может рассчитывать не только ребенок, но и организация.

— Нет ли здесь опасности: ребенок привязывается к добровольцу, а потом он перестает приходить?

— На самом деле переживания по поводу потери кого-то из взрослых у детей менее сильные, чем те, которые возникают, когда уходят знакомые им дети.  Для тех, кто с детства растет в семье, опорой является взрослый, а для этих ребят опорой являются только дети вокруг. Нужно помнить, что эти дети всего полтора года назад приехали из интерната.

Может быть, сейчас потихоньку что-то начинает меняться, но в своей прошлой жизни они вообще не могли ориентироваться на взрослых: взрослые приходили, уходили, их меняли местами, переводили из группы в группу, одних увольняли, других принимали на работу. Конечно, единственной точкой опоры были дети вокруг, которые не менялись. И вот сейчас это ярко проявилось, когда ушел в семью Гор. Феруза очень сильно переживает из-за этого, она была сильно к нему привязана.

Вопрос про потерю близкого взрослого часто задают и журналисты, и волонтеры, и люди, которые приходят устраиваться на работу. Кто-то говорит: «Как же я возьму на себя такую ответственность? Я буду у вас работать, а потом у меня изменятся обстоятельства жизни, придется уйти, а дети ко мне привыкли». На это я отвечаю, что мы все имеем в своей жизни опыт приобретения и потери. А что бы выбрали вы: жить в полной изоляции, не приобретать, но зато и не терять? Или все-таки взяли бы то, что предлагает нам сама жизнь?

Конечно, дети переживают потери, и вместе с ними переживаем мы, но зато у них был важный, интересный период. И это не пройдет бесследно ни для них, ни для добровольца. В интернате (в ЦССВ «Кунцевский», откуда забрали детей в Домик) ярко было видно, что если ребенок научился доверять одному взрослому, то он сможет доверять другим, когда тот взрослый уйдет. Первый момент доверия, как правило, очень трудно дается. Без кропотливого внимания, без постоянного сигнала от взрослого «ты мне нужен, мне важны твои проявления, я готов их понимать»,  – без этого момент доверия не запускается. А если не запускается доверие к человеку, не запускается и доверие к миру.

Недавно к нам поступила новая девочка, Вика. Раньше она по любому поводу пыталась устраивать истерики, чтобы добиться своего, просто потому, что понимала:  она может либо продавить свою линию, либо ее никто не будет слушать. Вместе с Викой в наш Домик приехал доброволец, который раньше навещал ее в интернате. Он рассказал, что Вика его удивила тем, что сама сошла с качелей и спокойно зашла домой – раньше она плакала и отказывалась заканчивать прогулку. Но в Домике ей объяснили,  что качели будут и завтра. Вика ушла с прогулки без слез – это был момент доверия, который мог выстроиться только через того взрослого, который выполняет свои обещания. Тогда у ребенка появляется ощущение безопасности: ему сказали, что качели будут, значит будут.