«Я домой хочу»
За окном электрички мелькают названия станций: Внуково, Переделкино, Апрелевка… Кокошкино – мне выходить. Я ищу частный пансионат для пожилых людей. Иду по улице «Майской», рассматриваю новые дома, красивые сады за теми редкими заборами, что имеют просветы, изучаю инфраструктуру.
Поселок выглядит вполне прилично, по российским меркам даже элитно: современные детские площадки, заасфальтированные дороги, маленький магазинчик, звуки железной дороги вдалеке, впереди – лес. Возможно, прогулки на природе и общение с ровесниками – не такая уж плохая альтернатива жизни в городе в четырех стенах для бабушек и дедушек, которых привезли сюда родственники, думаю я.
Подхожу к массивным воротам: минуты через три после моего звонка они автоматически открываются. На территории стоят три дома – два одноэтажных и один трехэтажный. Около большого строения меня встречает администратор Любовь.
Она активна и даже как будто взбудоражена: на сегодня в «Пансионе 24» запланировано много «гостей», как тут называют родственников потенциальных клиентов. Перед домом Любовь сразу озвучивает цены: 1200 рублей за кровать в номере на шесть человек, 2500 – за место в комнате на двоих.
Мы заходим внутрь. В помещении свежий ремонт, высокие потолки и никаких специфических запахов. Однако уже в первой палате сердце сжимается. В комнате площадью примерно 30 метров стоят шесть кроватей. Рядом с каждой из них – тумбочка. На каждой кушетке – бабушка, позы у всех беззащитные, взгляды неосознанные, в пустоту.
Любовь задорно кричит: «Николаевна, привет! Вот гостям показываю, как вы тут живете». Судя по всему, Николаевна – это женщина, которая отвернулась к окну на дальней кровати. Николаевна никак не реагирует на призыв. Администратор озвучивает мне расписание: «В 16 полдник, потом меняем памперсы, белье, мы каждый день белье меняем!» Под бойкий голос Любови и звук работающих в каждой комнате телевизоров, мы спускаемся на цокольный этаж.
Здесь сценарий повторяется. Любовь весело окликает одну из бабушек: «Елизавета Петровна, как дела?» В ответ – тишина. «Вот, Елизавета Петровна у нас уже два месяца, когда привезли – была совсем плоха», – поясняет Любовь. И по-хозяйски подталкивает меня к лестнице на третий этаж.
Наверху обстановка чуть живее: в комнатах всего по две-три кровати, а проживающие пенсионеры выглядят не такими беспомощными, как их соседи снизу. Двоих мы застаем в холле перед телевизором, еще одна бабушка читает книгу. «Как вам здесь живется?» – обращаюсь я к ней с вопросом. «Как всем. Кормят хорошо», – отвечает она. «А домой не хочется?», – продолжаю я. Любовь начинает нервничать и быстро объясняет: «Людмилу Михайловну привезла сюда ее внучка три месяца назад из больницы, с провалами в памяти. Сейчас благодаря уходу и лекарствам состояние нормализовалось, но домой пока нельзя».
«Я уже хорошо себя чувствую, я домой хочу», – вдруг по-детски жалобно тянет Людмила Михайловна. «А в чем проблема, садитесь в такси и поезжайте», – недоумеваю я. «Что вы! – резко обрывает Любовь. – Самим никуда нельзя выходить. Только с родственником, который привез, и под расписку». «Как под расписку? Почему?», – поворачиваюсь я к администратору.
«Мы несем ответственность за этих людей. Мы за них отвечаем. А случись чего, а если они выйдут за ворота и упадут», – объясняет Любовь. «То есть даже за ворота нельзя?», – спрашиваю, выглядывая в сад: территория сада не больше 10 соток – тут явно не разгуляешься. «Конечно, нет. Все гуляют тут, у нас. Вот у нас дорожка, беседка есть», – продолжает Любовь. «А если родственники пришлют такси за бабушкой или дедушкой, а если пожилые люди захотят побывать у себя дома и сами вызовут такси, вы что же, не отпустите? У вас же пансионат», – все никак не могу поверить я. «Объясняю же, это исключено. Мы несем ответственность. У нас тут многие с деменцией», – отвечает администратор. Людмила Михайловна внимательно слушает наш разговор и как будто собирается что-то спросить, но Любовь выводит меня в коридор.
В соседней комнате я вижу пожилую очень красивую женщину. Она стоит с книгой у окна. Я обращаюсь к ней с тем же вопросом, что и к ее соседке: «Как вам тут, нравится?». «Ничего, кормят хорошо, – отвечает она. – Но домой хочется». «А почему не едете?». «Так не пускают ведь». «А родственники навещают?». «Да, сын, но не забирает меня, говорит, что надо здесь побыть еще».
Любовь сердят мои расспросы. Ведь сколько раз можно повторять, что выходить за территорию заведения постояльцам нельзя. В своем кабинете она знакомит меня копией договора, который не разрешает забрать домой, так как я никого сюда не «кладу». «А почему в договоре не прописано, что вы людей не выпускаете», – интересуюсь я. «Мы тут услуги прописываем», – поясняет Любовь.
Администратор провожает меня до ворот. «А что в этих маленьких домиках?», – напоследок спрашиваю я. «Вот здесь наши нянечки живут, а во втором – бассейн». «О, бассейн! Как часто постояльцы им пользуются?» «Что вы, это для персонала», – говорит Любовь.
Даже в психоневрологических интернатах, где лежат люди с психической инвалидностью, те, кто не лишены дееспособности, могут свободно покидать учреждение. Но получается, те, кто больше не хочет видеть старого родственника, могут привезти его в частный пансионат, оплатить проживание, и старый человек не покинет это место. Даже если захочет, даже если будет в трезвом уме и твердой памяти. Не покинет, пока его дети или внуки не приедут за ним и не напишут расписку. А приедут ли?
Деменция и свобода
«Перечень социальных услуг является составной частью договора, на основании которого организовано проживание в пансионате. Если люди не лишены дееспособности, не ограничены в дееспособности, могут осознавать свои действия в полном объеме, запрет выпускать их куда бы то ни было абсолютно не обоснован. Это нарушение Конституции. Если же у них есть проблемы с головой, и это прописано в их карточке, например, что могут потеряться, то в таком случае должно быть предусмотрено, каким образом такие люди могут выходить гулять», – поясняет юрист Ольга Будаева.
Согласно 22 статье Конституции РФ, «Арест, заключение под стражу и содержание под стражей допускаются только по судебному решению. До судебного решения лицо не может быть подвергнуто задержанию на срок более 48 часов».
Однако, как поясняет председатель правления Некоммерческого партнерства «Мир старшего поколения» и генеральный директор Senior Group Алексей Сиднев, тут имеет место определенное несовершенство законодательства:
«Если человек дееспособен, то никоим образом его нельзя удерживать нигде. И если бабушка или дедушка захотят выйти за территорию, их никто не сможет удержать. Но что делать, если пожилой человек, который хочет уйти, имеет проблемы с ориентацией во времени и пространстве? Ведь отдавая пожилых членов семьи в пансионаты, родственники ожидают, что персонал будет обеспечивать безопасность.
В Senior Group мы принимаем определенные решения в каждом конкретном случае. В частности, проводим специальный тест Mini–Mental State Examination, который позволяет оценить уровень когнитивных способностей наших постояльцев. Людей, у которых все нормально, мы, конечно, свободно отпускаем гулять. Но самостоятельных пенсионеров у нас очень мало, большинству нужна помощь».
По словам Алексея Сиднева, при размещении пенсионеров в их домах престарелых, документы подписывают как бабушки и дедушки, так и родственники. И если по прошествии какого-то времени постоялец (при условии, что у него нет деменции) говорит, что хочет домой, специалисты приглашают родственников на обсуждение, и все вместе принимают решение, как быть дальше. Как вариант – сотрудники дома престарелых продолжают ухаживать за пожилым человеком дома.
«Для дементных – сложнее, поскольку они хотят уехать или уйти куда-то даже тогда, когда находятся дома. Мы научились определять реальное желание от проявления дементных симптомов. Итак, если дементная бабушка хочет в командировку, мы не спорим, мы проигрываем ситуацию, якобы она действительно едет в командировку», – поясняет Алексей.
Практика, когда дееспособный пожилой человек сам принимает решение о помещении его в дом прстарелых и подписывает соответствующие документы – общемировая, общечеловеческая, да и вообще единственная возможная в любой стране, где есть понятие свободы выбора. Так, например, при устройстве в государственный дом престарелых-пансионат в России, пожилой человек (то есть официально достигший пенсионного возраста) сам должен собрать документы (в районном управлении соцзашиты), предоставить справки об инвалидности, медкарту, акты проверки жилищных условий и заключение психоневрологической комиссии. После этой процедуры если получено одобрение, человека направляю в пансионат, где он сам подписывает документы о своем согласии на проживание там. Некоторые дома престарелых предлагают постоянную форму проживания, другие – дневную, 5-дневную или 6-месячную. Оттуда можно уйти, это не тюрьма.
Конечно, что касается недееспособных лиц пожилого возраста, за них документы подписывают официальные опекуны, и если речь идет об интеллектуальных нарушениях, такие люди направляются в психоневрологические интернаты (ПНИ). Но и эти заведения никак нельзя назвать режимными (с нарушениями свобод пациентов ПНИ, которые, к сожалению, существуют, активно борются волонтеры и Министерство труда и соцзащиты).
Те, кто открывают дома престарелых, или пансионаты в частном порядке, руководствуются простой инструкцией: регистрируют юрлицо в налоговой, идут в местную регистрационную палату и при желании (которое возникает у меньшинства), оформляют еще и специальную лицензию на оказание лечебной помощи. В большинстве же случаев все работает и без врачей: пансионат выполняет функцию гостиницы для пожилых людей с дополнительным уходом. Точнее, отеля с решеткой на окнах.
В документах на прием пенсионера, которые мне дали посмотреть в «Пансионе 24», было указано как часто меняют постояльцам постельное белье, как часто кормят, проветривают, моют санузлы, дают лекарства и тд. Ни слова про «не выпускаем за забор». Договор сфотографировать и забрать с собой не разрешили.
На мои слова, обращенные администратору, что удерживать дееспособного человека незаконно, мне предложили подумать и осознать, что иначе невозможно: «вот захочет больная бабушка уйти, выйдет на улицу, потеряется или умрет, и кто за это будет отвечать?».
Никому отвечать не хочется. Хочется спрятаться в домик. Ну, или спрятать в него стариков. В разделе «Отзывы» на сайте пансионата пишут: «Не было возможности часто навещать бабушку в деревне. Выбрали территориально ближайший к нам пансионат в Жаворонках и не ошиблись с выбором. Это очень уютное и тихое место, в котором создана обстановка искренней любви к представителям преклонного возраста. Рядом с пансионатом располагается зелёная территория, на которой можно совершить пешие прогулки и подышать свежим сосновым воздухом…»
Интересно, кто эти отзывы писал?
Нанимать маме-старушке сиделку или сдавать в частный дом престарелых?
Дома-интернаты для пожилых – серый рынок с большими перспективами
