Ситуация с Артемом Савельевым, которого его приемная мать из Теннеси посадила одного в самолет и отправила обратно в Россию стала поводом для возобновления дискуссии об иностранном усыновлении.
Предлагаем читателям нашего сайта познакомиться с американским взглядом на проблему. Статья газеты «The New York Times»
Москва. В детском доме №11 нет ничего ужасного. В комнатах там достаточно кукол, игрушечных поездов и плюшевых игрушек, чтобы порадовать любого ребенка. Там есть логопеды, дежурящие круглые сутки медсестры и повара, всегда готовые сунуть тайком в детскую ручонку какое-нибудь угощение. Этот дом создает ощущение места, где царит любовь.
Чего ему не хватает, так это частых визитов потенциальных родителей.
Мало кто из этих детей вообще будет усыновлен – россиянами или иностранцами. Когда им исполнится семь лет, и они окажутся слишком взрослыми для этого детского дома, их переведут в следующее заведение. Это часть укоренившейся системы, которая больше преуспела в содержании детей – и наживе на них – чем на подборе для них семей.
Чего не хватает, так это частых визитов потенциальных родителей
История с российским мальчиком, которого одного вернули в Москву его приемные американские родители, привлекла пристальное внимание к опасностям и недостаткам иностранного усыновления.
Но буря возмущения заслонила собой более важные вопросы о том, почему вообще в России так много сирот и детских домов.
В последние дни высокопоставленные российские чиновники начали признавать, что в их системе есть серьезные недостатки.
Председатель Комитета Госдумы по вопросам семьи, женщин и детей Елена Мизулина выделила шокирующую, по ее словам статистику, сообщив о том, что в России сейчас 700 тысяч сирот – больше, чем в конце Второй мировой войны, когда погибло примерно 25 миллионов советских граждан.
Мизулина отметила, что несмотря на все жалобы по поводу возврата мальчика Артема Савельева его приемной матерью из Теннесси, у самой России также далеко не лучшая репутация в вопросе усыновления детей. По ее словам, за последние три года приемные, воспитывающие и опекунские семьи в России вернули назад в детские дома 30 000 детей.
«Специалисты называют такой бум возвратов гуманитарной катастрофой», – сказала она.
Мизулина привела и другую статистику. Количество детей, признанных сиротами, в России в 4-5 раз больше, чем в Европе и США. 30 процентов из них живет в детских домах. В большинстве своем от этих детей либо отказались родители, либо органы опеки перевели их в детдома, забрав ребят у родителей, не заботящихся о них.
Заявления Мизулиной создают ощущение безнадежности в отношении российской системы детских домов, которая давно сопротивляется реформам.
Долгие годы звучат предложения сократить эту систему в размерах и провести ее разукрупнение – но результат нулевой.
Вопреки ужасным историям, рассказываемым о российских детских домах, эксперты из системы социального обеспечения говорят, что условия во многих из них совсем не такие ужасающие; в некоторых они просто отличные. Более настоятельная проблема – это содержание детей школьного возраста в крупных учреждениях. Как говорят эксперты, оно сдерживает их социальное и умственное развитие.
Но защитники существующей системы отмечают, что пока государство в целях улучшения качества семейной жизни не определит способы решения таких социальных проблем, как наркомания и пьянство, альтернативы ей не будет.
«Было бы гораздо лучше, если бы детских домов не было вообще, если бы каждый ребенок был счастлив в своей семье, – говорит директор детского дома №11 Лидия Слюсарева, – но поскольку есть плохие семьи, то лучше, чтобы дети из них были здесь».
В момент, когда российская система оказалась в центре всеобщего внимания, российские и американские дипломаты занимаются разработкой новых правил по усыновлению.
Когда вернули Артема, российские чиновники, ощущающие неудобство из-за того, что их страна не в состоянии заботиться обо всех своих детях и вынуждена отдавать часть из них иностранцам, потребовали введения новых правил усыновления.
Министерство иностранных дел заявило, что усыновление американскими семьями временно приостанавливается до тех пор, пока не будет выработана договоренность. Пока не совсем ясно, действительно ли все усыновления заморожены, или этот процесс просто затягивается.
В последние годы российское правительство неоднократно обещало активизировать усилия по сохранению семей, увеличить число усыновленных детей, а также расширить систему патроната. Но заметных успехов в этой области нет.
На самом деле, хотя в России действительно есть свои социальные проблемы, сироты в значительной степени появляются из-за той политики, в которой не придается большое значение сохранению семей.
Российское государство ежегодно тратит примерно 3 миллиарда долларов на детские дома и тому подобные воспитательные учреждения, сохраняя тем самым систему, являющуюся важным источником создания рабочих мест и получения денежных средств на региональном уровне – а также ставшую мишенью для коррупции.
В результате региональные чиновники заинтересованы в том, чтобы наплыв детей в детские дома сохранялся, и чтобы дети из этих домов никуда не уходили, заявляют специалисты по охране детства. Когда семьи, особенно иностранные, получают разрешение на усыновление, им приходится платить большие деньги и преодолевать сложные бюрократические процедуры.
«У системы есть одна цель, и заключается она в самосохранении», – говорит руководитель московской общественной организации «Право ребенка» и член кремлевской Общественной палаты Борис Альтшулер.
«Поэтому процесс усыновления в России похож на прохождение всех кругов ада, – отмечает он, – системе нужно, чтобы эти дети оставались сиротами».
По его словам, в 2008 году 115000 детей в России были признаны лишенными родительской опеки. Обычно это происходило после того, как социальные работники забирали их из дома. В том году домой к родителям было возвращено лишь 9000 детей. По его словам, в Соединенных Штатах, где главная цель это воссоединение семей, процент возвращенных намного выше.
По данным официальных представителей, всего в 2008 году официально было усыновлено 13000 детей – 9000 россиянами и 4000 иностранцами.
Застой в существующей системе можно наблюдать в детском доме №11, где живет от 45 до 50 детей. У большинства из них есть проблемы со здоровьем и с поведением, однако сотрудники детского дома творят чудеса.
Совсем недавно можно было наблюдать, как группа детей разучивала в зале танец в бальных костюмах 18-го века, а затем ушла в раздевалку и вновь вернулась уже в русских крестьянских костюмах, чтобы разучить народный танец. Зрелище было просто очаровательное.
И тем не менее, в текущем году из этого детского дома усыновили всего одного ребенка.
По словам директора Слюсаревой, которая никак не влияет на размещение детей в семьях, после распада Советского Союза в 1991 году в этом детском доме в целом было усыновлено 74 ребенка – в среднем, по четыре в год. 20 детей усыновили россияне, 24 американцы и 30 другие иностранцы.
Случай с Артемом вначале вызвал бурную реакцию, и некоторые россияне начали даже заявлять, что страна, чье население сокращается, ни в коем случае не должна отдавать своих детей за границу.
Но Слюсарева с этим не согласна. Главная цель, говорит она, должна заключаться в поиске хороших семей для этих детей – предпочтительно в России. Но если не там, то и в других странах тоже.
«Тяжелее всего, когда ребенок спрашивает: «Когда мама заберет меня?» – говорит она, – поэтому для меня лучший момент наступает тогда, когда ребенок уходит из детского дома в семью».
Клиффорд ЛЕВИ (Clifford J. Levy)
Оригинал публикации: Russian Orphanage Offers Love, but Not Families
(«The New York Times», США)
