Размышляя о детях и детских домах

Начинаем серию публикаций об 11 проектах, поддерживаемых Друзьями милосердия. Открывает ее фоторепортаж из Свято-Софийского детского дома.

Одна из главных скорбей сотрудников детского дома – даже не в проблемах, связанных с воспитанием сирот – это само собой разумеется, а в том, что они – специалисты с высшим специальным образованием — получают зарплату от 12 до 14,5 тысяч рублей. Это воспитателей огорчает, потому что они знают, что если бы они работали в любом другом детском учреждении, то их труд оценивался бы, как минимум, втрое выше.

Мы беседовали с директором и воспитателями Свято-Софийского детского дома в уютной трапезной, где кормят по-домашнему вкусно, а из соседнего зала, где проходили индивидуальные музыкальные занятия с педагогом, доносились мальчишеские голоса, которые под аккомпанемент фортепиано старательно выпевали слова популярных детских песен.

Тамара Борисовна, воспитатель:
— Воспитание детей очень непростое дело. Современные сироты – это не дети войны, не дети катастроф. Ребенок, которого родители бросили сознательно, перенес невосполнимую психическую травму. Поэтому корректировать такого ребенка – совсем другое дело. Врачи-педиатры которые работают в роддомах, рассказывают, что в тот момент, когда мама бросает малыша, он перестает есть. На уровне сознания он не может знать, что она ушла: до этого его кормили медсестры из бутылочки и после этого будут кормить они же, но он отказывается от пищи, у него тускнеют глазки. Потом физиологические процессы берут свое, но психическая травма остается на всю жизнь.

Тамара Борисовна Бакайкина мечтала с юности работать с сиротами и даже взять сироту. Получила образование педагога-дефектолога. Всю жизнь работала в детских учреждениях и, уже выйдя на пенсию, смогла осуществить свою мечту в Свято-Софийском детском доме. На снимке: Тамара Борисовна проверяет у мальчиков выполнение домашнего задания, которе им задали в Димитровской школе

-Почему в обычных детских домах большой процент питомцев становится преступниками?

Инна Корнельевна Аствацатурова, директор: — У брошенных детей нет чувства привязанности к ближнему, понятия семьи, Родины и вообще понятия: что должно, а что не должно. Задача воспитателей – адаптировать их, чтобы они не стали угрозой для общества. Поэтому детские дома, в которых много брошеных детей – это страшное дело. Но с другой стороны – куда деваться, если таких деток так много?

Тамара Борисовна:
— Они просто не понимают устройства мира, не понимают, что такое семья, что такое дом. Один священник взял у нас девочку. Она, оказавшись в его семье, переходя из комнаты в комнату, говорила: «Я пошла в другую группу». У нее не было понятий: отец, мать, братья, сестры.

-Батюшка вернул ее обратно?

Инна Корнельевна, директор:
-Они не смогли. Матушка в этой семье – терпеливейшая из терпеливых. Но эта девочка – ей тогда было лет пять — перевернула им всю жизнь, превратила ее в ад. Потом другая женщина попробовала взять ее повторно. Девочка прожила у нее два года, они тоже вынуждены были расстаться, ребенок сделал эту женщину больной. Но сдать девочку пришлось уже в обычный детский дом, потому что как только она попала в светскую среду, она впитала из нее все отрицательное, что только было можно, и ее бы уже не устроили устои православного учреждения. И приемных родителей, которые возвращают этих детей, можно понять: такие дети разрушали целые семьи.

-Однажды, когда я был в Иордании, местный экскурсовод уверяла нашу группу, что в их стране детских домов не существует. Я допускаю, что она преувеличила, и что они все же имеются, но их, быть может, мало, детей, действительно, там бросать непринято, и если у ребенка умирают родители, его в свои семьи принимают родственники. Малюсенькая Иордания, о которой слышал далеко не всякий житель планеты – и брошенных не существует, и наша держава, занимающая одно из ведущих положений в мире, сирот — целая армия.

Инна Корнельевна:
— Когда в 90-е годы прокатилось разрушительное землетрясение по Армении, тоже не отдали сирот в детские дома. Россия была готова их принять, но всех разобрали родственники.

— Нужны ли детские дома?

Инна Корнельевна:
— А куда ты денешь сирот? Вот сейчас мы закроем наш детский дом, и куда ты денешь этих десятерых?

— В Иордании этот вопрос решается просто – по родственникам.

Инна Корнельевна:
— У них нет родственников. А если есть, пожалуйста – отец вернулся из тюрьмы, десять лет отсидел за разбой.

Елена Николаевна, воспитатель:
— При этом до заключения он избил свое чадо до полусмерти. Ичто же вернуть его ему обратно? Мама этого мальчика тоже жила «красивой» жизнью. Теперь умерла. Даже, вроде бы, убили.

Тамара Борисовна:
— У другого нашего воспитанника тоже умерла родительница, но в то время он уже находился в Доме ребенка. Когда умерла мать, наехали родственники. Нашлась бабушка, нашлась тетка. Для чего они навестили ребенка? Чтобы узнать, где теперь мальчик будет прописан. Достанется теперь квартира им, или он останется ее собственником. Узнали и больше не появлялись. У них у всех есть родственники, но никого эти дети не интересуют.

Инна Корнельевна:
-Еще пример: мать забрала Вику. Два года мы боролись в судах, чтобы не отдавать девочку. Но сейчас приоритетная политика – отдавать детей в семью, и какая семья не важно, главное что – родная. В результате (уже в городском суде) прокурор даже слушать ничего не захотел: «Отдать девочку и все!». А было известно, что мать – наркоманка, сидела в тюрьме. В первый раз Вику отобрали у матери через несколько месяцев после рождения. Она ее запирала в ванной, оставляла одну. Соседи (это была коммунальная квартира) пожаловались и ребенка изъяли. Матери в ту пору было 16 лет. Потом она ребенка вернула себе, а когда девочке исполнилось пять лет, мамаша осознала, что крепко села на наркотики, и передала дочь нам. Сама же угодила в тюрьму. После освобождения, стала снова ее навещать и предъявила свои права на ребенка, хотя в это время нигде не работала. А как Вика хотела к матери, сама рвалась. Отдали. Ну и что? Что там было точно не известно, но, скорее всего, мать приспособила ее к своим дилерским делам по наркотикам. В детский дом девочка опять попала, только уже – в обычный, оттуда сбежала. Теперь она в распределителе для малолетних преступников.

Инна Корнельевна:
— Для того, чтобы воспитать ребенка, дать возможность развиться его положительным задаткам, нужны немалые вложения. Практически всем этим детям необходимы индивидуальные занятия, потому что они все имеют задержку в развитии. Инкубаторное воспитание в доме малютки (а по-другому там не может быть, потому что одна няня – на десять малышей) и отсутствие элементарных понятий об окружающем мире – это и есть задержка в развитии, если у них нет еще каких-то дополнительных повреждений. Наша задача – компенсировать это и дать возможность получить полноценное развитие. А для этого требуются дополнительные инвестиции. Я не могу допустить, чтобы воспитатель был с рядом ними формально. Вот Тамара Борисовна смотрит, как они делают уроки. При этом у каждого ребенка (неважно, в каком он классе) была возможность подойти и задать вопросы. Поэтому мы в школе — одни из лучших, хотя наши ребята, скажем прямо, не отличники.

Тамара Борисовна:
— Кроме интеллектуальных качеств, есть еще качества психические, волевые устремления. У детдомовцев они очень плохо развиты. Именно из-за того, что они росли в тепличных условиях. Наша задача адаптировать этих ребят к жизни в обществе. Если мы справимся с этим, с Божьей помощью и помощью тех людей, которые сострадают этим детям и понимают глубину их проблем, тогда они смогут существовать в социуме. И это требует колоссальных людских и материальных затрат.

Детские дома обычные и православные в сравнении.

— Существует ли разница: воспитывается ли ребенок в государственном детском доме или в православном?

Инна Корнельевна:
-Сказать что государственные детские дома – отвратительные — неправильно, там есть прекрасные воспитатели. Но дело в том, что государственное финансирование идет на одежду, игрушки, канцтовары, гигиену, питание и зарплату. Дополнительное образование, индивидуальные занятия, которые формирует личность – не оплачиваются. А как же быть с услугами репетитора, преподавателя по английскому? Преподавателя музыки, рисования? А театральный кружок? Но иначе с этими детьми нельзя.

Елена Николаевна:
— Нет, там тоже много кружков, но не проводится индивидуальных занятий. Когда я работала в государственном детском доме, там тоже старались уменьшить группы до 12 детей, и даже до 8. С каждой группой занимался логопед, был дефектолог, обучал языку преподаватель немецкого. Но при этом дети ходили в обычную школу и потом, где-нибудь в подворотне, многие мальчики нюхали клей, начинали курить. И это при том, что тот детский дом, был сначала дошкольным, то есть, у ребят не было дурного примера старших, но все, что в мире есть отрицательного, эти дети сразу же хватали и старались к этому приобщиться. Справиться с этим в обычном государственном детском доме фактически невозможно.

Это при том, что там было много положительного, детям уделяли много времени, очень старались, были хорошие педагоги. Но попадались и такие, которые могли детей усадить за столы, включить телевизор, сериал для взрослых (тогда их было очень много) — дети сидели в полной тишине при включенном телевизоре, а воспитатель смотрел очередную серию. Но это, повторяю, было у отдельных людей, а наряду с ними трудились очень хорошие, замечательные педагоги.

Елена Николаевна Афонина. Получив образование воспитателя, 14 лет проработала в детском саду, затем закончила психфак МГУ и 8 лет применяла свои знания в государственном детском доме в качестве детского психолога. Потом приходила помогать в открывшейся Свято-Софийский детский дом, пока, наконец, не перешла в него работать окончательно

Тамара Борисовна:
– Мы можем по-разному относится к православным детским домам, но в обычном государственном детском доме нечего противопоставить миру, что бы защитило ребенка в нравственном отношении. Мир сейчас враждебен, особенно, по отношению к детям. Это для нас очевидно.

У ребенка, воспитывающегося в семье есть чувство уважения, любви к родителям, и оно может его защитить. Детдомовскому ребенку, у которого отсутствует даже чувство естественной привязанности, нечего противопоставить враждебному миру. Наши же детские дома могут помочь ребенку привитием веры и страха Божия. В каком объеме ребенок возьмет это, мы не можем знать, но мы даем этот посыл и если будет спасена хоть одна детская душа (а мы, конечно, надеемся, что их будет больше), то как можно оценить это деньгами? Мне кажется, что на это не жалко ни наших жизней, ни тех денег, которые нам жертвуют. Да, дорого содержать детский дом, но кто может оценить душу спасенного ребенка?

Примеры наших выпускниц, показывают, что они не пошли по следам своих матерей. Их матери бросили, они же не стали кукушками, создали семьи. Есть девочки, которые еще не вышли замуж, но продолжают ходить в храм. Есть девочки, которыми мы не очень довольны, но это не значит, что результат отрицательный, просто мы им недовольны, но уж во всяком случае, ни одна не пьет, ни одна не колется и, слава Богу, никто не попал за решетку.

У меня есть знакомые, которые живут в большом достатке. И они меня упрекают: ты могла бы хорошо зарабатывать, у тебя есть профессия и все что для этого нужно, но ты сама выбрала путь безденежья. Я стала задумываться: что мне им ответить, почему я здесь работаю? И я нашла такой аргумент: я, работая здесь, защищаю ваш дом и ваших детей, потому что хоть на какой-то процент в мире будет меньше преступников. И, может быть, если сказать возвышенно, станет больше счастливых детей.

В детском доме помнят всех своих питомцев и выпускников, сопереживая, внимательно следят за их судьбой. На стенде – фотографии выпускников и воспитанников Свято-Софийского детского дома

Никита Тау Наледи учится в 7 классе

К Рождеству артистическая труппа детского дома под руководством директора ставит пьесу Н.В.Гоголя «Ревизор»

Никита в спектакле – городничий

Шурик Скородумов играет Артемия Филипповича Землянику

Миша Сулейманов в «Ревизоре» — Лука Лукич

Братья близнецы Кирилл (слева) и Максим (справа) – Бобчинский и Добчинский

Сережа Буханов воплощает Осипа

Детей учат танцевать

рисовать

Ребята выпускают даже свою стенгазету

Реконструкция

Андрей РАДКЕВИЧ