Строитель «Капцовок»
Александр Сергеевич Капцов родился в 1849 году в семье предпринимателя Сергея Алексеевича Капцова. В том же году Капцову-старшему удалось переписаться из мещанства в купечество. Такой уж выпал у него счастливый год.
Сам Александр Сергеевич сразу пошел по купеческой части, и, хотя не приобрел славы Морозова и Мамонтова, но определенных успехов достиг. Торговал, как и отец, шелками, постепенно умножал свой капитал.
А в 1892 году Сергей Александрович скончался. Именно после этого печального события Капцов-младший принимает решение построить в Москве начальное училище для мальчиков. Конечно, в честь любимого родителя.
Благотворительность и ранее была не чужда коммерсанту. Он, в частности, был почетным членом Санкт-Петербургского Дома призрения и ремесленного образования бедных детей, членом Попечительского совета практической академии коммерческих наук в Москве, церковным старостой храма Святого Благоверного князя Александра при Практической академии коммерческих наук, тоже московской. Но собственного дела у Капцова не было.
Из бизнеса были изъяты 190 тысяч рублей, призван известный архитектор Дмитрий Николаевич Чичагов. Не так давно он завершил главное дело своей жизни – здание Московской городской думы.
Именно там, в новеньком здании и было принято единогласное решение – согласиться на предложение Александра Капцова: «Благодарить жертвователя, принять пожертвование на означенных условиях, совершать ежегодно в училище 25 сентября, в день именин, и 4 марта, в день кончины, панихиды по покойном С.А.Капцове».
И в результате между Бульварным кольцом и Леонтьевским переулком появляется удивительное здание, построенное в скандинавском стиле (за основу приняли копенгагенскую Торговую биржу).
Дело в том, что раньше здесь располагалось Шведское подворье, и Капцов за это зацепился, решил сделать не обычную казенную гимназию с колоннами и портиком, а сказку, в которую юношам хотелось бы приходить каждый день.
В соответствии с капцовским замыслом, в училище должны принимать преимущественно отпрысков малоимущих и вообще неимущих родителей. В том числе и крестьян, и мальчишек из солдатских семей по тем временам дело редкое. И, разумеется, благотворитель ежегодно финансирует училище. На это дело предназначены проценты с капитала в 110 тысяч рублей.
Чичагов умирает в 1894 году, и, таким образом, Капцовская гимназия становится своего рода его лебединой песней. А на следующий год Александра Сергеевича потрясает еще одна смерть. На сей раз уходит из жизни его мама Ксения Васильевна. Из дела вынимаются еще 170 тысяч рублей, на которые строится еще одно училище, на сей раз женское.
Увы, Чичагова уже не позовешь. Да, привлеченный к делу архитектор Максим Геппенер неплохо справился с задачей. Но пороха, что называется, не выдумал. Так или иначе, бок о бок со старым зданием появляется новое. Москвичи ласково называют их «Капцовками».
И в том же 1897 году, не выдержав всего, что на него свалилось, умирает сам Александр Сергеевич Капцов. Он не дожил и до пятидесяти лет.
Дело Александра Сергеевича продолжается
Теперь уже не знает границ горе Анны Михайловны, его жены. Но как бороться с этим горем, она четко представляет, пример покойного супруга еще не затерся в ее памяти. И вдова жертвует круглую сумму Алексеевской психиатрической больнице, она же «Канатчикова дача». Уже в 1901 году там появляется новенький корпус, построенный на ее средства. Ему дают официальное название – «Капцовский».
Трудно понять, почему под опеку взято именно это учреждение. Скорее всего, в память о счастливых годах, когда сам Алексеев был городским головой, ее муж – гласным Московской городской думы, оба заседали в новом здании, построенном Чичаговым, все были молоды, трудились ради процветания Москвы, и всем казалось, что их ждет долгая жизнь, наполненная благородными делами.
Никто и не догадывался, что Капцов уйдет из жизни в 1897 году, Чичагов в 1894, а Николай Александрович Алексеев и вовсе в 1893, прожив всего лишь сорок лет. Его застрелит сумасшедший, прямо на приеме, пальнув Алексееву в живот.
А за год до появления «Капцовского корпуса» в психиатрической, вдова, неважно, что москвичка, приобретает у семейства Кондрашовых фабрику в подмосковном Фрязине. Подобное практиковалось повсеместно.
Действительно, не строить же громадные ткацкие корпуса на Патриарших или на Петровке. А там – раздолье для строительства. Краснокирпичные, с белым узором корпуса-дворцы (в то время был расцвет фабричной архитектуры) лишь украшали те просторы. Именно такое новенькое здание было построено Анной Михайловной сразу же после покупки.
И здесь у новоявленной благотворительницы хватало дел, она открывает фельдшерский приемный пункт, закупает импортное оборудование. Оно не только эффективнее, но и наносит меньший вред здоровью работников мануфактуры.
В 1910 году – новое приобретение, фабрика в селе Трубино нынешнего Щелковского района Подмосковья. Удивительно, но факт – стоило заняться серьезной благотворительностью, как сразу же улучшилось и тоже сделалось гораздо более серьезным и финансовое положение.
А спустя пару лет все дела переходят к старшему сыну Капцовых Николаю. Анне Михайловне уже за пятьдесят, она сделала многое, может теперь отдохнуть.
Под управлением Николая Александровича две подмосковных ткацких фабрики, трубинская и фрязинская. На первой заняты 134 рабочих, а на второй – 280. Парню, что называется, есть чем заняться.
У младшего Михаила тоже свое дело, пусть и не такое основательное, но гораздо более заметное. Он – увлеченный автомобилист, он первым, с 1913 года начинает продавать в Москве машины марки «Опель».
Средний Сергей в пику брату Михаилу ездит исключительно на элегантных «Ля Бюирах», сделанных во Франции. Он пошел по общественной части, состоит председателем Распорядительного комитета Московской товарной биржи и членом правления Первого московского общества взаимного кредита.
А еще у каждого из трех братьев Капцовых имелось по немецкому мотоциклу Durkopp, они были вполне современные люди. Кстати, все трое учились в «Капцовке».
Конец капцовской истории
Все так и шло бы своим чередом, многое сделали бы сыновья Капцовы для Москвы и для России, если бы не семнадцатый год. Увы, он в корне изменил их, казавшиеся предначертанными, жизненные пути.
Вместо потомственных благотворителей они стали «контриками». Сергей якобы занимался «организацией сбора средств для помощи политзаключенным и организации их побегов». Скончался в ссылке в 1932 году. А Михаил пошел по статье 58, которая так и называлась – «контрреволюционная деятельность». Расстрелян.
До революции один только Сергей попал однажды в полицейский протокол, и то не сам, а через свой любимый «Опель». В протоколе написано: «Управлял лично. Столкновение с ломовым извозчиком, последний получил ушибы». А тут вдруг такие дела.
Кстати Анна Михайловна, совсем чуть-чуть не дожила до обоих арестов, скончалась буквально за несколько лет.
Разве что старший, Николай смог избежать репрессий. Он поступил в Московский университет, и всю жизнь занимался исследованиями в области радиоэлектроники, физики газового разряда и плазмы. Прекрасно понимая, что сидит, по сути, на такой же газовой горелке – только спичку поднеси – был аккуратен, анекдотов не рассказывал, опасных разговоров избегал.
А в бывшем особняке Сергея Александровича Капцова по Садовой-Сухаревской, 5, впоследствии снимали фильм про милиционеров – «Место встречи изменить нельзя», с Владимиром Высоцким в главной роли. Там как раз располагалось отделение милиции.
Именно на его крыльце Жеглов-Высоцкий подкинул карманнику по кличке Кирпич фальшивое вещественное доказательство – кошелек. Словно в память о сфальсифицированных уголовных делах против братьев Капцовых, кстати, посмертно реабилитированных в 2006 году.
Еще один капцовский дом, улица Воронцово Поле, 12, принадлежавший Михаилу Александровичу, тоже вошел в кинематограф, в гайдаевские «12 стульев». В нем снимался Музей мебели, там обошлось без криминала.
А знаменитые «Капцовки» существуют по сей день. После революции их объединили и превратили в обычную школу. Однако же, и местоположение, и внешний вид способствовали тому, что они все-таки поднялись над своими «средними общеобразовательными» сестрами. Школа считалась одной из престижнейших, с углубленным изучением английского языка. Юлия Друнина, Максим Дунаевский, Виктор Пелевин, Михаил Ефремов, Федор Бондарчук – все они вышли из тамошних классов.
