Кажется, в 1989 году я впервые попробовал себя в качестве уличного музыканта. Потом это занятие стало моим основным источником дохода на целых полтора года. Ни у кого из нас тогда еще не было аппаратуры – выходили просто с акустическими инструментами. Играли песни известные и неизвестные, свои и чужие. Это был не только заработок.
Голь на выдумки была одновременно и хитра, и бесхитростна: эксперименты с составом часто возникали даже не из желания всеми силами привлечь внимание публики, а просто потому, что музыканты и сочувствующие хватали все, что под руку подвернется – лишь бы звучало.
Большинству прохожих мы казались чуть ли не инопланетянами. Так было в Санкт-Петербурге. Думаю, что и в других городах было так же (если было). А теперь-то не так.
Я иду по вечернему Невскому проспекту. Уличных музыкантов на нем в теплое время года всегда хватает. Одно время их гоняли силы правопорядка, а нынче обстановка спокойная. Одни люди играют и поют, другие слушают. И те и другие, как правило, мало друг от друга отличаются.
Места выступлений со времен моей юности сменились – никто не играет у Казанского собора или в подземных переходах у Гостиного двора («холодной трубе» и «теплой трубе»). Играют на площади Восстания (Знаменская площадь, увы, все еще носит это позорное название), у здания Городской думы и около дома копании «Зингер», на набережной канала Грибоедова вплоть до Спаса-на-Крови… конечно, играют в арке Главного штаба и на Дворцовой площади.
Народ вполне обычный
Музыканты выступают не только в районе Невского – их можно встретить весьма далеко от центра города. Большинство использует звукоусиливающую аппаратуру. Большинство звучит качественно и стандартно – исполняют или то, во что при активной поддержке «Нашего радио» выродился так называемый «русский рок» (иногда сдабривая это классикой этого самого «русского рока» или западными хитами), или известные и легко усваиваемые мелодии под «минусовки» (этим занимаются в основном одинокие саксофонисты или скрипачи).
Редко, но можно услышать джазовый мэйнстрим или традиционные духовые оркестры. Тех странных персонажей, которых можно было каждый день увидеть музицирующими на улице в начале 1990-х, не видно совсем. Нынешние уличные артисты – народ вполне обычный, не возникает впечатления, что за ними стоят какие-то более интересные истории, чем за проходящими мимо инженерами, юристами или слесарями.
Сегодня уличное музицирование – это по-своему оригинальное, но вполне социально приемлемое увлечение. Сам я ушел из этой среды еще году в 1992-м, и для написания вот этого коллективного портрета уличных музыкантов решил поговорить с теми, кто хоть немного отличается от большинства своих коллег, например, репертуаром.
Постоянное место уличной работы Николая Гвоздева – на углу Екатеринского сада, ближе к Аничковому дворцу. Его обычно слышно издалека, даже с противоположной стороны Невского – музыку он играет громкую, в основном классический британский и американский рок 1970-х.
Под найденные в интернете «минусовые» фонограммы Николай играет на электрогитаре инструментальные версии композиций групп Deep Purple, Dire Straights, Pink Floyd, Queen и других, хорошо знакомых многим из тех, кому за 40. Николай начал играть в 1980-х, первая его гитара стоила 6 рублей 50 копеек – это дешево даже по меркам советского времени. На улицу вышел в конце 1990-х. Сегодня его можно без преувеличения назвать виртуозом – да, он играет под «минусовки», но гитара в его руках заставляет мелодии жить какой-то новой жизнью.
Хоть и играю музыку 1970-х, но она довольно неплохо востребована. Люди, у которых есть хоть какой-то слух и вкус, на нее хорошо реагируют. Даже совсем молодые. Но я мелодии исполняю немножко по-своему, накладываю свои импровизации. Говорили даже, что у меня некоторые вещи звучат лучше, чем в оригинале (Николай улыбается). Причем это говорили люди, которые тоже занимаются музыкой.
Чем мне улица нравится – никаких ограничений. Даже в кабаках они есть. Хотя подрабатываю в одном пабе, там мой стиль подошел. А здесь – играю только то, что мне нравится, от чего меня прет. Кому нравится – подходят, слушают, кому не нравится – мимо проходят. Кто может – кидает денежку. И есть те, что меня ждут каждый год – в начале лета приходят в это кафе и спрашивают про меня.
Трио The Railroads появилось относительно недавно – молодые люди собрались в конце прошлого года. У вокалиста Евгения Нецветова и гитариста-вокалиста Максима Иванова есть еще один проект – My Story, в котором они исполняют песни собственного сочинения, а под названием The Railroads и вместе с перкуссионистом, которого также зовут Евгением, играют акустические версии песен групп Rasmus, Linkin Park и подобных исполнителей, то есть западный поп-рок 2000-х годов. Как и Николай Гвоздев, ребята играют только то, что нравится им самим, не боясь лишиться при этом части потенциальных почитателей.
Максим Иванов – уличный музыкант
Мы познакомились с Евгением, поняли, что наши музыкальные вкусы похожи. Тогда мы решили вместе сделать проект, выступать на улице – и просто для себя, и посмотреть, как отреагирует публика. Не знаю, как в других городах, но в Санкт-Петербурге на улицах чаще звучит «русский рок». А мы захотели выступать с зарубежным репертуаром.
Репертуар выбираем мы вдвоем, вспоминаем какие-то песни, которые нам обоим нравятся, и разучиваем. Песни, которые мы в настоящее время играем, выходили приблизительно с 2000-го по 2007-й годы. За что-то более ранее или более позднее мы пока не брались. То, что мы играем только песни на английском, у некоторых вызывает даже восхищение. Но таких людей мало. Понятно, что мы живем в столице «русского рока». И понятно, когда мы говорим, что его не играем, на нас в большинстве случаев смотрят, как на ребят с Луны.
Евгений Нецветов – уличный музыкант
Останавливаются послушать люди разных возрастов, вне зависимости от того, знают они эти песни или нет. А бывает, что останавливаются фанаты какой-то конкретной группы. Некоторые песни мы исполняем максимально приближенно к оригиналам, некоторые – совсем по-другому. Как нам самим нравится, так и играем.
Я считаю, что программа должна быть минимум на два часа – песен 25-30. После двух часов игры можно уже и повторять какие-то песни – публика меняется. Хотя у нас в репертуаре песен больше. Это принципиально для нас – не играть русских песен. Мы походили по улицам, посмотрели и поняли, что русское и так играет много кто. И решили выделиться. Зачем играть то же, что играют все?
Певица с мягким и в то же время сильным голосом Вера Сухомлин исполняет под гитару в основном свои песни на русском языке. Чужое поет лишь изредка и только то, что в данный момент для нее так же близко, как свое. Вера приехала в Петербург из Читы и сначала выступала на различных небольших площадках в сборных концертах и на поэтических вечерах, а летом 2013 года решила попробовать свои музыкальные силы на улице.
Вера Сухомлин – уличный музыкант
Что для меня игра на улице? В первую очередь, возможность найти новых слушателей, ведь я выхожу поделиться своими песнями. Во вторую очередь – заработок. И, конечно, опыт, которого больше нигде не получишь. Улица – отличная закалка для артиста, ведь постоянно приходится преодолевать себя. Учишься выступать в разных условиях – в холод, в сырость, в жару, усталым, голодным, расстроенным.
Иногда бывает, что людская лавина течет мимо тебя, и никто не обращает внимания. Это тоже испытание. Но вот, человек шел по своим делам, думал о чем-то своем, но остановился, заслушался и остался. Для меня каждый раз это маленькая победа. То, ради чего все это.
Такую публику, как на улице, я не соберу ни в одном заведении – люди из разных слоев общества, из разных городов и даже стран. Кто-то становится моим постоянным слушателем, таких становится все больше. Они приходят уже и на мои «официальные» концерты в клубах и других заведениях. Что у них общего? Полагаю, это люди думающие и тонко чувствующие. Ведь я не играю популярную музыку.
Как и Вера, участник акустического ансамбля «Все, кто есть» аккордеонист Александр Мамедов вышел на улицу 4 года назад. Собственно, и ансамбль «Все, кто есть», в который на сегодня кроме Александра входят гитарист и вокалист Андрей Кузнецов и скрипачка Марина Корсакова, появился в среде уличных музыкантов – люди играли, знакомились, образовывали временные составы, переходили из одной группы в другую.
На сегодня «Все, кто есть» уже записали два альбома, а на концертах играют как свое, так и песни других авторов. Их репертуар довольно обширен – можно услышать композиции Depeche Mode, Red Hot Chilli Peppers, Radiohead, «Жуков» и Астора Пьяццоллы… А Александр продолжает в свободное от клубных концертов с группой время выходить на улицу один.
Александр Мамедов – уличный музыкант
Мне нравится выступать в Петербурге. Единственное, что зимой здесь сложно на улице играть. Вот мы с гитаристом ездили выступать на улицах и в Хельсинки. В Финляндии тоже холодно зимой, но там ты можешь играть, например, в торговом центре или в метро.
Если в каком-то конкретном месте играть нельзя, к тебе подойдут: «Извините, здесь играть нельзя, но вы перейдите вот туда». А у нас в Петербурге в метро нельзя играть совсем. Играют, конечно, но… мне вот пришлось из-за этого побывать в участке. На улице с полицией проблем нет – я ведь никому их не создаю.
Когда подходит полиция
Вот что осталось неизменным со времен, когда на улице играл я, так это отношения с представителями власти. То есть эти отношения могут быть очень разными – иногда полицейским (в прошлом милиционерам) уличные музыканты безразличны, иногда люди в форме выгонят кого-то с места работы просто из-за плохого настроения, а иногда начинаются гонения массовые – об их причинах можно догадываться.
А неизменно то, что закона, регламентирующего отношения уличных артистов и власти, как не было, так и нет. Сейчас период относительного спокойствия – люди спокойно играют музыку, пока позволяет погода. Но никто из моих собеседников не прочь официально легализоваться.
Александр Мамедов – уличный музыкант. Было бы неплохо, если бы наша деятельность была как-то узаконена, чтобы было лицензирование. Я за порядок. И здесь порядок заключается в том, что ты покупаешь лицензию и получаешь согласно ей определенные условия. Когда есть правила игры, многие вопросы исчезают сами. Оплата этой лицензии должна быть адекватна заработкам.
Вера Сухомлин – уличный музыкант. С полицией проблем не было. Несколько раз вежливо попросили прекратить, но это вообще не проблема. Возможно, потому, что я девушка, они относятся более лояльно. Была история – подходит ко мне человек в форме, с серьезным таким лицом. Думаю: «Сейчас будет прогонять». А он спрашивает, играю ли я что-нибудь из Земфиры (улыбается).
Николай Гвоздев – уличный музыкант. Были случаи, когда подходила полиция, но с ними я тоже как-то договаривался. В моих действиях нет нарушения закона – у меня нет нигде ценников, прохожие просто добровольно жертвуют мне деньги. Полицейские говорили мне: «Закрой кейс», я закрывал, так мне и на закрытый кейс деньги кидают. Если бы предложили, я бы полностью легализовал свою работу.
Мафия не беспокоит
Выйти на улицу и исполнить свой художественный номер – это как выйти в открытый космос. Надо сказать, что на петербургских улицах за 27 лет гопников стало гораздо меньше – даже в Купчино уже сложновато нарваться на вопрос: «Из какого ты района?» Я же помню времена, когда эти ребята подходили со своими вопросами и ответами к прохожим прямо на Невском.
Мы, музыканты, тоже рисковали – кто-то из этих молодцов мог, проходя мимо, забрать всю лежащую в шапке выручку, кто-то – потребовать заплатить за место. А вот нынешняя мафия, контролирующая практически всех уличных нищих в центре и у станций метро, музыкантов практически не беспокоит. Наиболее опасными, таким образом, оказываются просто случайные неадекватные персонажи.
Николай Гвоздев. Несколько раз были ко мне «подкаты», но я как-то сам этих людей отшивал. Раз подошли ко мне такие: «Кому ты платишь? Теперь будешь платить нам». Отвечаю: «Кому надо, тому и плачу. Сейчас, подождите, я позвоню своему менеджеру, он подъедет – решим этот вопрос». Они: «Хорошо, мы стоим тут рядом». Ну, постояли, постояли и ушли, больше не возвращались.
Александр Мамедов. Пьяный человек попросит что-то сыграть – сыграешь ему это или что-то другое, всегда ведь можно на чем-то сойтись. С криминальными структурами тоже проблем не было – у нас не та деятельность, где крутятся какие-то большие деньги.
Максим Иванов. Проблемы с неадекватными людьми? Ну, не без этого. Не бандиты – такого не было. Просто подходят пьяные люди и просят сыграть что-то русское… в любом случае, то, что мы не играем. Ну, мы как-то пытаемся им объяснить, а понимают ли – это уже зависит от степени их алкогольного опьянения. До рукоприкладства ни с чьей стороны не доходило.
Вера Сухомлин. Одна из самых главных проблем уличного музыканта – незащищенность его личных границ. На улице человек может подойти, схватить твой микрофон и начать подпевать или попытаться обнять, поцеловать тебя. Но слушают ведь люди разные – и, если находится, кому обидеть, то, как правило, находится и кому защитить. Но драк пока не возникало, слава Богу.
Профессия – уличный музыкант
В начале 1990-х уличное музицирование было для многих просто частью образа жизни, по обывательским меркам весьма маргинального. Но и время было такое, что в центре города многие расселенные дома превратились в сквоты. Сейчас такое едва ли возможно.
Нынешние мои собеседники – совсем не аутсайдеры. Но вне зависимости от того, есть у них другая сфера деятельности или нет, к музыке они относятся серьезно – именно как к профессии.
Николай Гвоздев. Считаю себя профессиональным музыкантом – больше ничем не зарабатываю, я этим живу. Занимаюсь музыкой уже 37 лет – сейчас мне 49. Официального статуса у меня нет, даже не помню, когда у меня была трудовая книжка. Как дальше? Господь поможет, я в этом уверен. Я живу музыкой и думаю, что музыка всегда имеет успех у людей, так что на «корочку хлеба» всегда смогу заработать.
Александр Мамедов. Я выхожу играть на улицу не из-за нужды – в данный момент я работаю водителем грузовика. Хотя в какие-то периоды жизни уличное музицирование меня кормило. То есть для меня это в первую очередь интерес, желание найти единомышленников. И с музыкантами коллектива, в котором я теперь играю, я познакомился на улице. Даже если сложится у меня какая-то музыкальная карьера, буду продолжать играть на улице.
Евгений Нецветов. Для нас это и хобби, и заработок. У каждого из нас есть, конечно, основная работа, а игра на улице – это подработка. Есть у нас планы расширить состав. Музыка, конечно, требует некоторых изменений. Думаем о том, чтобы заменить кахон на ударную установку. Мы себя видим в дальнейшем именно музыкантами. Это не хобби, это призвание – я надеюсь, что так у нас у всех.
Вера Сухомлин. Для меня музыка – еще не ремесло, но уже гораздо больше, чем хобби. Как-то неправильно называть «хобби» то, что занимает процентов 80 твоей жизни. У меня нет музыкального образования, только сейчас его получаю – учусь в музыкальной школе для взрослых. И считаю себя, скорее, поющим поэтом, чем музыкантом. Но музыка – это мой способ общения с миром, это то, благодаря чему я чувствую себя небесполезной.
Люди выходят на улицу и делают свою работу. Эта работа допускает большую степень свободы, но все-таки это именно работа, а не развлечение или попрошайничество. Музыка, звучащая вживую на улицах, практически такая же, как та, что звучит по радио или в плеерах прохожих. И артисты, с которыми я говорил, чем-то выделяются не только на фоне многих своих коллег по улице, но и на фоне современного российского мэйнстрима в целом – притом, что играют они отнюдь не экспериментальные опусы.
Большое количество более или менее спокойно работающих уличных музыкантов в городе – это признак некоторого общего социального благополучия. Кто-то свободно играет музыку – кто-то ее слушает, те и другие рады. Атмосфера в городе становится добрее.
Использованы также видео материалы из личных архивов музыкантов
