Воскресенск, Коломна, Ярославль, уже и Архангельск – бунтуют. Кажется, теперь москвичей недолюбливают не за высокие зарплаты и снобизм, а за мусор, который жители столицы норовят разбросать по стране. Почему активные, просвещенные, богатые москвичи не могут справиться с мусором?
Начнем с того, что Москва, как и большинство городов-миллионников страны, отстает в инфраструктуре раздельного сбора. Согласно рейтингу Российского отделения Гринпис (признан в РФ иноагентом и нежелательной организацией), только у 11% москвичей есть доступ к контейнерам для раздельного сбора. Контраст с европейскими странами разительный: в ЕС именно благодаря раздельному сбору 42% всех отходов отправляется на переработку. У нас пока вместо развитой отрасли по управлению мусором – общая свалка.
Там, где контейнеры все-таки установлены, у горожан есть подозрение, что отправляются они не на переработку, а опять-таки на общую свалку.
– Хочу посмотреть великий путь мусора в Москве, откуда забирают, куда везут, где сортируют? Как думаешь, можно? – я пишу в соцсетях координатору #РосЭко/#МосЭко Анне Нафиевой. Мы знакомы лет семь. За это время волонтерский проект МосЭко дорос до президентского гранта на экологическое просвещение. Если кто и знает, как работает система раздельного сбора в Москве, то это Аня. Она считает заслуживающими доверия «Эколайн» и «Хартию». «Эколайн» вывозит бытовые отходы в Центральном и Северном округах Москвы, и действительно демонстрирует небывалую открытость на фоне остальных совершенно некоммуникабельных мусорных операторов столицы. У компании недавно открылся новый сортировочный пункт во Владыкино – там проводят экскурсии для жителей и НКО.
Шестьдесят смелых
«Эколайн» занимает 4-ю строчку в рейтинге российских компаний, работающих на рынке бытовых отходов. Выручка «Эколайна» в 2017 году – 2,3 млрд рублей, чистая прибыль – 53 млн рублей. Личности акционеров не разглашаются, но известно, что они решили заниматься раздельным сбором и сделать информацию о нем максимально доступной.
Полтора часа утренних пробок с юга на север, чтобы встретиться с активной жительницей дома на улице Полины Осипенко. Мы опоздали на полчаса, но Юлия Амилехина терпеливо дожидалась нас рядом с контейнером. Юлия написала обращение в «Эколайн» с просьбой установить его у дома после того, как обнаружила обман. На ее глазах мусор из разноцветных урн для раздельного сбора в городских парках дворники сгребали в один мешок и отправляли в общий контейнер.
В ответ Юлии пришла инструкция, как собрать подписи от 60 жильцов с согласием на установку. Требование пришлось ввести, чтобы обезопасить компанию от противников сеток. Юля обошла свой подъезд и собрала 60 подписей, заодно объясняя пользу раздельного сбора. Основная агитация и поиск соратников проходил в закрытой группе дома. Без информационной кампании наполнение сеток идет очень медленно, а после гораздо быстрее и отходы верно отсортированы, комментирует Елена Вешнякова, директор по связям с общественностью «Эколайна».
– Собрать 60 подписей для многоквартирного дома совсем немного, при этом житель сам глубже изучает вопрос и проводит просветительскую работу с соседями. Контейнер начинает наполняться быстрее, когда 60 человек в курсе, что надо делать, – говорит Елена Вешнякова. – Первая задача – распространить информацию. Мы передаем информационные материалы, печатные версии. Вы их обсуждаете с соседями и заручаетесь их согласием на раздельный сбор, не менее 60 человек (не квартир). Собираете письменно, в чате или в гуглдоке – не принципиально. Пересылаете нам со свободной по форме заявкой на установку контейнера по адресу с указанием номера контейнерной площадки (табличка с графиком вывоза). Через 10 дней, а на практике и быстрее, контейнер ваш. Если нам звонят с просьбой убрать, мы просим собрать 70 подписей жителей против.
Сначала контейнер поставили к другому подъезду. Юлия самостоятельно перетащила его к своему. В ближайшее время она и еще десять неравнодушных соседей собирается туда же, куда сейчас поеду я с содержимым их контейнера – на сортировку «Эколайна». «Интересно знать, как все происходит на самом деле, потом напишем в закрытой группе, – говорит Юлия. – А то у многих сомнения, что все кидают в помойку».
Погоня с дверью наперевес
Поначалу довольно глупо себя чувствуешь рядом с видавшим виды сетчатым контейнером. Нам предстоит еще поездка на мусоровозе по окрестным дворам. Я сажусь между Костей – водителем из Иванова – и Магометом из Пятигорска. За смену им надо загрузить 100 контейнеров. Каждая погрузка занимает несколько минут, гораздо дольше и сложнее маневрировать в узких проездаах между машин во дворах. Константин и Магомет работают вахтово. На мусоровозе можно заработать тысяч 50-60 месяц, а потом поехать на две недели домой. Магомет раньше работал солдатом. Воевал в Осетии и на Донбассе, но денег было мало и началась рутина, поэтому он поехал на заработки в Москву и устроился в «Эколайн». Константин – дальнобойщик со стажем. В родной области больше 5-10 тысяч ему не заработать, поэтому вахта в Москве, а потом с деньгами к себе.
После погрузки Костя напряженно смотрит по зеркалам, силясь увидеть, что творится сзади автомобиля.
– Дворники могут подкинуть обычный мусор. Я начинаю отъезжать, а они кидают. Сколько раз говорил, а все равно. Однажды уже отъехал, вдруг вижу – погоня. Два таджика бегут с дверью наперевес и норовят забросить ее ко мне. И забросили-таки, ловкачи. Говори – не говори, закидывают и обычный мусор, – рассказывает Костя. – Хочется людям жить в чистоте, и чтоб быстро. Снял дверь и скорее вынес, а дальше пусть с ней дворники бегут.
Пятый адрес. Здесь я должна покинуть мусоровоз и отправиться на сортировку. Становится ясно, что если бы я проехала с ребятами сто адресов, то на следующий день с кровати бы не встала. Сначала надо подтянуться на ручке, чтобы занести ногу на ступеньку в кабину, потом спуститься. Рука-нога-подъем и так сто раз, икры деревенеют, пресс ноет.
Чайки и золото
Сортировка в Сигнальном проезде. Тут становится понятным, что «Эколайн» действительно бьет рекорды открытости. Корреспондент National Geographic берет последние комментарии и уезжает, а мы с корром из ТАСС остаемся и идем смотреть сортировочный комплекс. Над нами летают чайки. Будь дело у моря, наверное они бы парили, а тут галдят и летают, как воробьи. На сортировке установлена система отпугивания птиц, как в аэропортах, но чайки привыкли и не слишком пугаются.
Лена Вешнякова с сочувствием и пониманием говорит про закрытость остальных операторов. Вонь, грязь, чайки, мусор – не самое привлекательное место для экскурсий. Поэтому проще не проводить их, чем получать негативные отзывы и непривлекательные фото в соцетях.
– Когда я предложила экскурсии, меня не поняли, – говорит она. – Только благодаря позиции акционера удалось начать регулярно показывать посетителям пункт сортировки. Я со своей стороны убеждала работников, что никто не приходит уличить их в чем-то. Люди хотят знать, что происходит с мусором.
Тем временем мы заходим в сортировочный цех. Сюда поступает мусор из собранных контейнеров, как из общих, так и из сеток. Отличить, когда загрузили мусор из сеток легко – они чище и в мусоре нет органики. Если из обычного контейнера можно извлечь 10% вторичного сырья, то из контейнера с раздельным сбором – в среднем 50%, хотя может доходить и до 100%.
Сортировочный комплекс – не Третьяковская галерея и даже не космодром. Простой производственный конвейер: выгрузил мусор, отсортировал по фракциям, спрессовал в кипы и отправил на переработку.
Вдоль сортировочной ленты стоят работники, сзади каждого – емкость, куда он или она кидает сырье. Кто пластиковые бутылки, кто пакеты, кто алюминий. На сортировке в Москве работают приезжие. Для них зарплата в 30 тысяч рублей – хорошие деньги. Москвичи не идут, за 30 тысяч можно найти себе работу почище.
Лента внезапно замерла.
– Опять текстиль, да что ж такое, – со знанием дела и негодованием говорит Елена. Я тоже так говорю, когда в принтере застревает бумага, которую я второпях засунула.
Текстиль – бич сортировочной ленты, он попадает в механизм и лента встает. Работники выдыхают и тоже встают. Сколько займет ремонт, никто не знает. Вроде пошло движение. Работа продолжается.
Скудость визуального ряда дополняют байки про найденные богатства. Самая знаменитая – миф о диване. Однажды привезли на сортировку отличный диван. Работники полюбили его, не хотели выбрасывать, а хотели посиживать на нем и наслаждаться жизнью. Через неделю идиллия закончилась: нагрянули братки, вспороли диван, вытащили схрон с деньгами и умчались. С тех пор любой предмет мебели на сортировке вспарывают, как в «Двенадцати стульях»: плохо приходится не только диванам и стульям, но и плюшевым игрушкам.
Цепочки, кольца, крестики, телефоны – обычные находки на ленте. Кто нашел, тот и владеет. Дополнительная мотивация быть внимательным и бонус за вредную работу. Никто из приезжих сортировщиков у себя на родине мусор не разделяет. Они приезжают в Москву, чтобы разделять столичный. Может и правильно, может это убережет их от потока московского мусора.
То ли меценаты, то ли инвесторы
Когда мусор отсортирован, его забирают переработчики. Технологии переработки ПЭТ-бутылок, стекла, картона, алюминия, канистр известны, этим заняты довольно крупные предприятия. Компания-переработчик бутылок забирает бутылки, переработчик пластиковых контейнеров -– пластиковые контейнеры, а переработчик пакетов – пакеты.
Телеграм-канал Trash Economy свел в одну таблицу данные, какие типы отходов, какие московские операторы отправляют на переработку. Из 37 типов отходов в переработку отправляются 25, оставшиеся 12 не может пристроить ни один оператор. Лучше всего обстоит дело с переработкой пластика, хуже всего – с электронным мусором и одеждой. Самое лучший показатель по переработке у «Эколайна», но и он не может найти переработчиков на линолеум, шторки для ванн, тюбики от зубной пасты, натяжные потолки и хрусталь.
Основная проблема – с переработкой пищевых отходов, на них приходится 40% мусора, а также смешанных пластиков и пластика с маркировкой 7. Перевозчики мусора постоянно ищут, кто может забрать фракции, которые пока идут на свалку, хотя выделять их из общей массы при наличии сортировки не представляет труда.
«Из смешанного мусора только 20% идет на переработку, остальное в «хвосты». Это на сленге то, что нельзя переработать. Пока мы не наладим переработку пищевых отходов, «хвостов» будет много», – поясняет Елена Вешнякова из «Эколайна».
В феврале этого года в контейнерах с раздельным сбором оказалось только 30% вторичного сырья. Такой результат шокировал команду, 30% означает, что цель компании выйти на безубыточность – нереальна. «После февраля такого не повторялось», – говорит Лена и мне кажется, она готова перекреститься или плюнуть через левое плечо.
Кроме крупных компаний, которые выиграли тендеры на обслуживание домов, в Москве работают несколько частных фирм. Например, «Сфера экологии». Ее владелец Антон Кузнецов один из первых открыл пункт приема отходов на «Артплее», а также работает по контрактам на вывоз разделенного мусора с коммерческими заказчиками. «Сфера экологии» специализируется на внедрении и оптимизации раздельного сбора на предприятиях. Тем не менее говорить о том, что раздельный сбор в Москве играет значительную роль, не приходится: меньше 1% от всего объема мусора отправляется на переработку.
«Эколайн» и те операторы, которые все-таки ставят контейнеры для раздельного сбора, пока то ли меценаты, то ли долгосрочные инвесторы. Если рассматривать раздельный сбор, как отдельный бизнес, то он убыточен. По данным того же Trash Economy, вывоз, сортировка, транспортировка на полигон и переработчикам тонны бытовых отходов стоит компаниям примерно 850-900 руб., а тонны раздельно собранных отходов – более 1000 руб. Экономисты «Эколайна» подсчитали: если 60% мусора будет отправляться на сортировку, то бизнес перестанет приносить убытки.
Запомните, это не мусор
– Куда класть мусор? – спрашиваю я в пункте приема.
– Мусор? – с некоторым возмущением повторяет молодой человек.
– Ну, отходы? – чувствуя ошибку в словах, пытаюсь подобрать синоним.
– Отходы?! – еще больше возмущается сотрудник Собиратора Дмитрий. Очевидно, мой ответ снова неверный. – Вторичное сырье, – устало подсказывает он наконец. – Запомните, это не мусор.
Собиратор принимает много видов сырья сразу: пластик всех наименований, алюминий, тетрапак, бумагу и вещи. Точка Собиратора в 15 минутах от моего дома в промзоне между Чертаново и Кантемировской. Лет двадцать назад здесь был край земли Московской. Ряды многоэтажек обрывались и начинались приземистые склады и здания заводов за бетонными заборами. Сейчас – просто промзона между жилыми районами, которую проще сохранить, чем модернизировать.
Когда приезжаешь на склад первый раз, ориентироваться в пространстве, заваленном мешками, сложно. Встретивший меня Дмитрий похож на растамана: поджарый, в футболке без рукавов и с копной светлых дредов. Он приехал из Орла. Там тоже стоят контейнеры для раздельного сбора, но это профанация. Люди не хотят туда ничего бросать, контейнеры набивают обычным мусором и везут на свалку. Дима съездил на фестиваль авторской анимации под открытым небом «Бессонница», увидел раздельный сбор и решил, что долее оставаться в Орле не может. Он собрался в Москву и здесь его нашла работа на складе Собиратора.
– Видите сколько мусора? Надо же что-то делать! Сколько фильмов о загрязнении пластиком морей и океанов! – пылко говорит Дмитрий, пытаясь объяснить, почему он сортирует вторсырье на складе в Москве и бросил заниматься полиграфией в Орле.
Пока мы говорим, выясняется, что мои немытые пластиковые бутылки из-под молока не возьмут на переработку, придется их выбросить.
– Представьте, что все привезут немытое. Мы тут задохнемся от вони, – объясняет Дмитрий и продолжает: – Вчера приехало экотакси, доверху набитое вторсырьем, но мы не приняли ничего – грязное. Позвонили тем, кто отправил и предупредили, что все собранное ими уехало на свалку, потому что такое мы не принимаем.
В помойку отправились также мои старые детские игрушки и скатерть неизвестного состава. На складе Собиратора нельзя приехать и оставить пакеты, надо самому разложить все в бигбэги. Бигбэг – большая пластиковая сумка. Она похожа на те, что раньше носили «челноки», но белая и раз в десять больше. На каждой сумке написано, что туда кидать: пластик с маркировкой 5 (ящики, ведра, пищевые контейнеры, подложки, трубочки, капсулы от шоколадных яиц), пластик с маркировкой 6 (контейнеры от продуктов, одноразовая посуда, предметы быта, вспененные подложки из-под продуктов, пенопласт) и еще около десятка бигбэгов, куда можно сдать практически все. Система навигации вроде бы простая, но непривычная, поэтому я переспрашивала, куда класть, у Димы и его коллеги Алены.
От одного бэга до другого пара шагов или меньше. Остальное пространство занято пластиковыми мешками с вторичным сырьем. Они приехали с акции Собиратора. В идеале мусор после акции не надо сортировать, а только перепаковать в бэги и отправить производителю.
К ангару подъезжают машины, через час еще одна, потом еще. Похоже, что метроном здесь отбивает редкий, но постоянный ритм. Сортировка ритмична. Разорвал пакет, вытряхнул пластиковые бутылки: белые к белым, зеленые к зеленым, коричневый к коричневым. Потом вытащил стекло и понес в контейнер. Упаковки «Петелинки», «ВкусВилла» и Мираторга» легко узнать. Только теперь они пустые и раздражают, потому что название «котлеты» или «запеканка» на них видно четко, а вот найти маркировку пластика сложно. Где-то и нет маркировки. Я протягиваю неопознанный пластик сотруднице Виоле.
– Придется выбросить, мы же не знаем состав. Оборудование для анализа дорогое, а на глаз сложно, – говорит девушка и нонейм пластик отправляется в мусор.
Кроме проблемы с неопознанным пластиком, есть еще проблема с редкими видами вторсырья. Их можно переработать, но переработчики хотят получить сразу достаточное количество сырья. Например, дисков надо собрать куб, чтобы их приняли на переработку. Я же вижу небольшую коробку из-под обуви, в которой валяются диски. У меня дома диски аккуратно вставлены в красивую дискетницу высотой около метра. Пожалуй, я вытряхну диски из пластиковых коробочек и привезу на Собиратор.
Рядом с дисками на складе стоит обувная коробка с зубными щетками. Их еще маловато, когда будет побольше, их отправят курьером в Петербург на переработку, а может кто-то из волонтеров завезет с оказией.
Склад Собиратора работает уже семь месяцев, собраны тонны вторичного сырья, но пока он принес организаторам одни убытки: 500 тыс рублей ежемесячно, всего 3,5 млн рублей. Я звоню владелице Собиратора Валерии Коростелевой с вопросом, на что она рассчитывает, откуда деньги и что она готова продать ради проекта?
– Мы с мужем договорились, что будем делать проект. У нас другой бизнес, из которого мы финансируем Собиратор, акции по раздельному сбору и просветительские проекты. Можно считать нам меценатами. Никаких сроков закрытия проекта у нас нет. Да, хотелось бы, чтобы это хотя бы окупилось, но пока есть, как есть, – отвечает Валерия. – Мы надеемся привлечь спонсоров и пожертвования – они помогут закрыть дыру в бюджете.
В будний день на склад приезжают человека 3-4, обычно ближе к вечеру. В выходные посетителей может быть около трех сотен. Берут себе за труд разделять и доехать до Собиратора те, кто не верит, что сырье из придомовых сеток отправится на переработку, те, кто жил за границей и привык разделять, и те, кто уже много лет участвует в волонтерских уборках «Раздельного сбора».
Описать тех, кто приезжает в Собиратор, в терминах маркетингового исследования не удается. Мне показалось, что сюда привозят вторичное сырье белые воротнички на крутых тачках, «укушенные» европейскими манерами раздельного сбора. Но ни один работник Собиратора не подтвердил мое впечатление.
– Бывает, человек едет из Балашихи на электричке до Москвы, потом на метро до Кантемировской, потом на автобусе, а потом пешком топает на склад с пакетом вторичного сырья. И я бы не сказала, что это уникальный случай, – разбивает мою гипотезу Валерия.
Фейк и колокольчики
В ноябре 2018 года в самых проходных местах, у супермаркетов и входов в метро, появились контейнеры-колокольчики раздельного сбора: желтые – для пластика, зеленые – для стекла. Они принадлежат ГУП «Экотехпром» и из бюджета города на рекламную акцию – приучить жителей к раздельному сбору – выделены большие деньги. Правда, бдительные граждане утверждают, что отсортированные ими отходы из «колокольчиков» попадают не к переработчикам, а на свалки. «Экотехпром» эту информацию опровергает.
Надо сказать, куда едет мусор «Экотехпрома» не так важно: система, когда из мусора выбирался пластик, существовала и без раздельного сбора. Пластиковые бутылки занимают верхнюю строчку в рейтинге самого востребованного сырья: 1 кг стоит 23 рубля. Владельцы полигонов не собираются терять прибыль, поэтому гастарбайтеры давным-давно исправно занимаются выбором пластики из общего объема мусора, который привозят мусоровозы. Проблема только в том, что в куче мусора пластик грязный, перерабатывать его сложнее и дороже – надо мыть. Качество сырья, говоря языком закупщиков, плохое, но сырье-то есть.
Если вам интересно, куда едет мусор, который вы бросили в бак для раздельного сбора, то с вероятностью 90% можно утверждать, что самые ходовые фракции – пластиковые бутылки, алюминий и картон – будут выбраны и переработаны. Когда мусор окажется на свалке или на сортировочном комплексе при свалке, трудолюбивые работники извлекут из него в среднем 5% вторичных ресурсов, а при очень хорошей сортировке максимум 10%.
Самые ходовые фракции ПЭТ- бутылки, ПНД канистры, стрейч-пленка, алюминий, макулатура – это деньги. Когда я кидаю пластиковую бутылку в бак-«колокольчик» «Экотехпрома», я понимаю, что участвую в рекламной кампании. Но мне хочется помочь построить настоящую, работающую систему обращения с отходами, поэтому я коплю бутылки, стекло, алюминий, сажусь в машину и еду в Собиратор. Им пластиковые бутылки нужнее.
Фото: Евгения Жуланова
