Когда мы с Димой Девяткиным сетуем порой, что на общину пришло немного народу, отец Алексий неизменно отвечает: «Это же отлично! Чем меньше, тем лучше. Зато у каждого есть возможность высказаться, проговорить, быть может, то, что не решается при большей аудитории».
Так и получилось.
Проблема С. Известна всем. Внушает уважение и восхищение то, как держится эта женщина. Десятой доли таких испытаний с лихвой хватило иному бы для ежедневного нытья. Как будто дерево огромное, проросшее корнями вглубь и вширь – так и сопряженные с выпивкой проблемы в жизни нашей С. «Система», – лаконично и со знанием дела свернул в одно слово мою метафору Ю. Сама С. не пьет ни капли. Проблема в семье.
С ленцой, неохотой и даже некоторым страхом принимались мы раскачивать это чудо-юдо-дерево.
Не хочется погожим праздничным днем браться за тяжелую работу.
Страшно отыскать под корягой что-то неприятное и до боли знакомое.
Слишком хорошо памятны всем эти повторяющиеся ситуации: бессонные ночи, напрасные уговоры, несвоевременные упреки.
Кто-то таки и не решился прикоснуться к уродливому древесному великану. Нет желания ворошить ни прошлое, ни настоящее. Лучше посидеть спокойно, послушать отстраненно нашу бесконечную «Санта-Барбару». Разница лишь в том, что мы не у телевизора с надоевшим сериалом. Мы – в жизни.
Сказать, что в среду нам удалось что-то сдвинуть в жизни С. и ее семьи, было бы не просто преувеличением – нелепостью. Но все же несколько вариантов возможного решения отыскать удалось – шатких, порой рискованных, жестких, без какой бы то ни было гарантии на успех, но тем на менее, дающих надежду.
Между страхом и благодарностью…
На прошлой неделе умер Сергей.
Черный платочек его вдовы Наташи на многолюдной общине в среду – напоминание о больном. «И я так мог бы»… «И мой так мог бы»…
«Сердечно-сосудистая недостаточность» – пишут обычно в таких случаях врачи. Невесомый лоскуток траурной ткани – лакмусовая бумажка для наших сердец. Достаточно ли в них места для чужого горя, достаточно ли любви для истинного со-переживания, достаточно ли сил для помощи?
Многие заглянули внутрь себя и вчера, и в субботу, когда служили в нашем храме панихиду по новопреставленному рабу Божию Сергию. Панихида эта, по милости Божией, была присоединена к отпеванию монахини Серафимы, старенькой праведницы.
Не знаю, что увидели внутри своих сердец наши братья и сестры – не мое это дело, однако. Не скажу, что обнаружила сама в личных темных глубинах – это мое дело.
А вот смотреть на наших общинников, несмотря на печаль, было радостно. Свои силы и средства для помощи предложили почти все, слезы – скрываемые, не напоказ – не оставляли сомнений в искренности сочувствия. А чужого горя просто не было. Было наше, общее.
* * *
Наталья приехала на общину вместе с сестрой Сергея, женщиной удивительной судьбы. Она тоже пила, она потеряла все, но когда поняла, что вот-вот лишится самого дорогого на свете, сказала себе: «Хватит!». Вот так просто. Сказала – и начала новую жизнь. Сейчас, слава Богу, все потери возместила: и работа есть, и семья. Про нее даже фильм документальный сняли на местном (не скажу, каком) телевидении.
Что помогло ей в полном одиночестве, без чьей бы то ни было помощи, справиться с такой бедой? Решимость, решимость, – повторяли все, – самое главное – решимость. И сколько посыпалось вчера историй о чудесных и исцелениях от пьянства людей, преисполненных настоящей решимости! Поразительно, что, даже рассказывая о закоренелых атеистах и истинных партийцах, каждый из нас непременно добавлял «с Божией помощью». Это не заученная форма своеобразной вежливости, принятая в данном сообществе, как может показаться со стороны. Это – глоток живительного воздуха, который необходимо делать, когда говоришь, иначе речь твоя превратится в невнятную скороговорку, а логические построения рассыплются, не имея под собой основы.
«Решимость есть, но как жить дальше? – риторично спросил Д. – Ведь жить трезво нужно всю оставшуюся жизнь! Я для себя нашел такую формулировку: необходимо постоянно пребывать между страхом и благодарностью. При таком душевном настрое срыв практически исключен».
Еще раз про любовь
Когда я только начала, по благословению о.Алексия, вести встречи общины трезвости (со страхом и робостью, надо признать), то не уставала удивляться. О чем бы ни зашел разговор, он непременно в итоге сводился к теме любви.
О поведении близких говорим – здесь речь может идти о любви, и только о ней. О моменте принятия решения зашла беседа – ей может стать любовь к родным, боязнь сделать им больно в очередной раз. О «нервной почве», подвигающей на срыв – приходим к выводу, что если есть в сердце настоящая любовь, никакая нервная почва не страшна, про нее и забываешь, как про досадную мелочь.
После я, конечно, перестала удивляться, а наоборот – радовалась. «Без Любви не можем делать ничего». Иначе не бывает. Если вдруг мы так и не затрагивали эту тему, хотя бы краешком – понимала, что, наверное, разговор состоялся не до конца.
Но бывают встречи-праздники. Когда мы все 2 часа посвящаем одной только теме – Любви. Такими именно выдались 2 последние встречи нашей общины.
Мы старались не вдаваться в высокие материи, а говорили о том, как создать в доме атмосферу любви, которая – с этим согласились все – одна только и способна повлиять на несчастного страждущего. Найти конкретные рецепты здесь невозможно, а если и возможно, то вряд ли такая готовая «пилюля» кому-то в состоянии помочь. Тем не менее, мы пытались нащупать хотя бы «ключевые слова» в описании этой атмосферы – с оговоркой, что самое главное в ней – искренность.
«Я ухожу от манипуляции, сказала Т. – Стараюсь выстраивать с мужем честные отношения, хотя это очень трудно. Учусь быть тактичной, искренней, близкой мужу – пусть даже он мне сейчас очень неприятен. Зависимые невероятно остро чувствуют фальшь. Если я ошиблась, мои надежды на него не оправдались, я рассказываю ему об этом. Говорю: «Я надеялась, что на этот раз ты сдержишь слово, но я разочаровалась. Мне очень больно сейчас».
Д. высказал очень интересную мысль, вспомнив слова из Евангелия о любви к врагам. «Если мы кого-то заставляем, а уж тем более манипулируем им – мы враждуем против этого человека, он становится нам врагом. Какая уж тут любовь! А вот когда сами утвердимся в благочестивом образе жизни, то находясь рядом, будем влиять на этого человека. Когда я приходил домой пьяный, меня встречала мама. Я не слышал от нее упреков. Я только чувствовал ее боль и жалось ко мне. Я знал, что она молится за меня. Я понимал, что веду не тот образ жизни и постепенно мне захотелось измениться».
Потихоньку, на протяжении двух наших встреч мы выискивали в жизненных примерах, в собственном опыте детали этой атмосферы любви, которую нам всем – «зависимым» и «созависимым» – необходимо создавать.
Вот такой у нас получился набор «ключевых слов»: искренность, простота, спокойствие, умение промолчать, жалость, понимание, разумная строгость и, конечно, молитва.
