Среда
В минувшую среду – уже в который раз! – беседовали о том, что «среда заела». О том, что есть такие сферы, где выпивка – неотъемлемая часть так называемой корпоративной культуры, и тот, кто отвергает веселящие напитки, рискует собственной карьерой. Печально, противно, прискорбно, но факт! – согласно кивали мы головами.
Так-то оно так, но факт ли это?…
Действительно, трезвенник в дружном трудовом коллективе рискует прослыть «белой вороной», «засланным казачком», «ненадежным элементом», «странным типом».
«А пьяница, что, ничем не рискует?» – резонно вопросила Н., и мы еще активнее закивали головами, удивляясь в душе собственной непоследовательности. Рискует, еще как рискует! Не просто блестящей карьерой, а вообще работой, а порой – и профессией, хоть и говорят бывалые люди: «мастерство не пропьешь».
Так-то оно так, но все-таки страшно.
Первое – нелюбовь и подозрительность коллег – наступит сразу: сегодня, завтра, на очередной корпоративной вечеринке или в ближайшую пятницу (на многих фирмах, как выяснили вчера, есть добрая традиция еженедельно проводить неформальные совещания высшего состава под рюмку виски).
Второе – пока за горами, когда наступит, неизвестно, да и наступит ли?..
Так-то оно так, но обязательно ли рисковать?
Ведь отказываться можно по-разному. Г.В. рассказал о недавнем официальном сабантуе, где добрая половина присутствующих обходилась минералкой. Причина проста: наличие автомобиля и недавнее ужесточение наказаний за пьяную езду. О. поделился собственным опытом: в аналогичной ситуации он долго отмалчивался, а после не выдержал: «Да буйный я становлюсь, когда выпью». Надо, конечно, видеть нашего статного красавца О., чтобы понять, отчего рассудительные сослуживцы больше не предлагали ему ничего крепче чая.
Четверг
А сегодня О. дал обет трезвости, вместе с Н., из «параллельного класса», то есть общины Димы Девяткина. Прихожан на День усекновения главы Иоанна Предтечи в храме собралось много. Большинство из них при даче обета трезвости присутствовали впервые. Некоторые поначалу даже не поняли, что происходит. Чинопоследование обета в расписании не значится. Когда поняли, при каком удивительном и необычном событии присутствуют, притихли. Вслушивались в слова обетной молитвы, которую по очереди читали О. и Н. Женщины сзади тихонько шептали: «Помоги тебе, Господи». Кто-то всплакнул, думая, наверное, о своем.
О. и Н. прикладывались к иконе Усекновения главы Иоанна Предтечи, ковчежцу с частицами мощей. Отец Алексий помазывал их святым маслицем, надевал на шею серебряные образки с ликом святителя Николая.
На душе было радостно и легко, как всегда, когда даются обеты трезвости. Неважно, сколько человек дают их, на какой срок и даже, насколько хорошо тебе знакомы эти люди. Прежде мне казалось, что большую роль играет то, что обеты мы даем, как правило, в паломнических поездках, у мощей святых угодников Божиих, в незнакомой торжественной обстановке далеких монастырей. Это не так. Последний добрый десяток «зароков трезвости» был дан нашими общниками в ромашковском храме. В какой-то момент внутри тебя расправляются крылышки, душа поет, словно птичка, и кажется, что все плохое позади – и у тебя, и у этих мужественных людей…
Не имеет даже значения, произносит ли слова обета человек, имеющий проблемы, или его родственники, дающие Богу обещание не употреблять спиртного ради своего страждущего сродника (есть и такая формулировка). Два года назад такой обет давала Т., давала ради сына своего, и плакали, по-моему, все, кто присутствовал в тот день в храме, а отец Алексий сказал: «Если бы мы всегда так молились, как сегодня, у нас вообще бы не было никаких проблем»…
Сегодня отец Алексий в проповеди говорил о том же, о чем и мы – в минувшую среду. О той самой среде, которая заедает, запугивает, гнетет, диктует собственные условия, о том, как опасно поддаваться на эти страхования. И не стоит думать, будто время на дворе такое наступило – неблагоприятное для «белых ворон». Время всегда было одинаковым – и тысячу, и две тысячи лет назад. Нечестивого царя Ирода тоже заела среда. Он тоже испугался придуманных условностей и мнения придворной общественности – и решился на страшное преступление. А ведь был – царь, и мог в принципе делать все, что хотел.
Пятница, суббота, воскресенье – далее везде
Человек, дающий обет трезвости, обязательно будет «белой вороной». Даже если вокруг – самая благоприятная для трезвого образа жизни среда, ты непременно попадешь в ситуацию, когда она если и не заест, то пребольно куснет тебя в самый неожиданный момент. Так было, например, со мной, когда, придя в редакцию знакомиться с новым главредом, я (внештатный автор, общающийся с газетой лишь по электронной почте да телефону) неожиданно попала на ее день рождения. И вот уже в передо мной стакан, полный красного, как кровь вина. Знакомая, чуть холодящая тяжесть заполняет руку, поднимающийся со дна терпкий запашок навевает странные воспоминания, и уже звучит тост, и мне говорят, как рады со мной познакомиться, видеть воочию автора таких замечательных, ультраталантливых и супероригинальных текстов… И голова кружилась без вина, и очень не хотелось выглядеть невежливой, и есть сыпучее пирожное всухую. «А я не пью», – сказал мой голос, выручив смятенный ум, который никак не мог найти подходящей отговорки.
Земля под ногами не разверзлась. Да что там, никто даже пальцем у виска не покрутил! Налили тепловатой кипяченой воды из чайника – и продолжили свое торжество. Дружба моя с той редакцией не прервалась, и заказы на написание текстов продолжали приходить с той же регулярностью – если не чаще. И отговорок никаких придумывать не пришлось. Даже немного обидно было – потом, когда прошел первоначальный страх. Неужели, – мучили тщеславные мыслишки, – я до того немощная, что искушение впервые пришло ко мне спустя несколько лет после дачи обета трезвости, да еще такое хилое – будто сдувшийся воздушный шарик. Видимо, на более сильные испытания я не годна. Одного путешествия из уютного тепличного мира в кусачую корпоративную среду оказалось вполне достаточно. Кому-то приходится в этой среде жить, работать и бороться каждый день.
В путь!
Впрочем, каждый, кто дал обет трезвости и держит его, наверняка возразит против слова «борьба». Отговорки, поиски причин и борьба с собственными воображением, услужливо подсовывающим «нужные» ассоциации и воспоминания, актуальны лишь в первое время. Если на смену прежнему образу жизни, прежней среде обитания, приходят новые, новая среда, в них нет места этой странной борьбе. Ведь в нем больше нет самого объекта борьбы, он оказался за бортом – брошенный, забытый, никому не интересный. Пустая бутылка, выброшенная с палубы океанского лайнера, отправляющегося к прекрасным новым краям…
Екатерина САВОСТЬЯНОВА
