Смутные времена случаются не только в исторической жизни государств. Неизмеримо чаще они случаются внутри каждого из нас. И даже вооружённый ощущением своего полного «гомосапиенства» (разумности то бишь) человек не в силах сам себе объяснить, почему он в очередной раз пошёл на шаг, который много раз доказывало свою опасность: покурил, выпил, укололся, вставил купюру в игровой аппарат…
Логики и его арсенала из аргументов, доводов, причинно-следственных связей в такие моменты явно недостаточно. Во время моего очередного срыва (раньше – в пьянстве, сегодня – по гордыни ли, в гневе) весь отдел моих умственных обоснований представлял собой одну большую ехидную гримасу. «Ну что, голубчик, – пылал он весь в иронично-злобной предательской усмешке, – опять вляпался?». И этот неприятнейший вопрос поднимает внутри целую бурю протеста. Чтоб я – да вляпался? Никогда! Просто был день тяжёлый, родственники довели, на работе достали, в метро на спину плюнули, а вдобавок меня, орла, козлом обозвали! Да и вообще ситуация в стране и мире неспокойная – переживаю я. Ну немного, ну чуть-чуть дал слабину, слабиночку – но это ж ничего страшного, это ж с каждым бывает, это ж все так делают… А я что – рыжий?!
И накатывает мрак самооправдания. В нём, на первый взгляд, хорошо и комфортно. Не то, что с совестью – она тебя пилит нещадно, продыху не даёт. Так и тянет отвернуться от неё, обидеться благородно: «Зачем такие мерзкие шаржи на меня хорошего рисуешь? Зачем голову мыслями о покаянии забиваешь? Что у меня других дел нет? Надо деньги зарабатывать, семью обеспечивать, уверенность в себе поддерживать, «голливудскую улыбку» с лица не снимать, а то ещё (о, ужас!) за неудачника примут!)».
Слава Богу, что даёт сил не отворачиваться от запилившего внутреннего голоса. Именно во время честного разговора со своей совестью понимаешь, что всё ещё остаёшься человеком разумным, а не попугаем, горланящим ежеминутно: «Я не дурак, я не дурак!». Потому что совесть рисует объективную картину происходящего. И, одолев соблазн прикинуться в эти моменты слепым, можно нащупать дорожку к Правде.
Искренне прошу читателей не воспринимать последние слова, как наставления. Это личные ощущения автора – не больше, не меньше. По прошествии полутора лет с моего первого появления в общине трезвости в Ромашково, чётко уяснил одно: трезвость как отказ от алкоголя или наркотиков не равна трезвости ума. Чтобы приблизится к последней надо иметь постоянное стремление разобраться в себе, а не в окружающих тебя людях и обстоятельствах. Вот пример. Одно время не мог себя унять в осудительно-брезгливом отношении к тем, кто не ходит в храм. «Недалёкие людишки! – восклицал я про себя. – Не дано им понять, как мне, избранному, что полезно, а что вредно, что нужно делать в первую очередь, что – во вторую». Только потом осознал – в такие моменты я был неизмеримо дальше от Церкви, чем те, кто в храм заглядывают «по праздникам», да и то не всегда…
К трезвости ума начинаешь приближаться, когда перестаёшь оглядываться на грехи других. Вот женщина молодая – стоит с ребёнком пятилетним и дымит сигаретой. Достойна она общественного порицания? Не мне решать. Если она решила, что курение при малыше может стать нормой жизни – значит, запуталась. И не повод это (лично для меня – подчёркиваю) подходить к любительнице табака и высказывать ей, какая она плохая мать.
А что творится поначалу с многими из нас, когда видим пьяного или узнаём о его «подвигах»!.. Он как напьётся, рычит, хрюкает, матерится, деньги ворует, родных из дома выгоняет, руку на них, даже на детей малых, поднимает. По всем признакам – сволочь последняя. А после не просит прощения и продолжает пьянствовать! Не человек он, и точка!
О таких эпизодах, когда «брёвна» осуждения «сплавляются» со своих глаз на чужие, может припомнить любой, кто сталкивался с проблемой алкоголизма, наркотиков, игромании. Возникает актуальный вопрос: как к пьющему индивиду относиться? Ответ у многих готов: как к человеку конченному, бессовестному, бессердечному, мерзкому. Поддонок он, однозначно! Но, посещая общину трезвости в Ромашково, убедился, что такое суждение ничего общего с человечностью не имеет. Осуждая пьяницу, ты становишься палачом. Только не алкоголика, а себя самого. Вопрос «за что мне такое несчастье?» у людей, живущих с пьяницей, возникает почти автоматически. Но отвечать на него считается неуместным – и так ясно, кто злодей (алкоголик), а кто праведник (его близкие). Никому и в голову покопаться в памяти и припомнить, что он, когда-то давно «по молодости» прохожего ограбил, человека избил, на работе подчиненных по документообороту обворовал, супругу (супружнице) изменил. Или просто нос воротил от всех неугодных его самолюбию людей, ругался на них, подставлял, оговаривал.
Оправдывать, что человек впускает в себя беса какой-то зависимости, конечно, нельзя. Но тогда и относиться надо не как к своему мужу (сыну, брату, свату и т.д.) Васе, а как к человеку, который серьёзно этим бесом ранен. С рвением, которое проявляют без меры осуждающие алкоголиков люди, должны и медсёстры кричать на покалеченных снарядом ил пулей бойцов, которых с поля боя приходится на своих хрупких плечах вытаскивать. Тяжело, опасно, страшно – а надо их, неподъёмных, вытаскивать. На войне, как на войне.
В таком рассуждении я нашёл себе ответ, который задавали мне многие: «За счёт чего в общине трезвости в Ромашково «первостатейные» пьяницы бросают пить?». Я им являлся долгое время и могу предположить – за счёт отсутствия кричащего осуждения тех, кто валяется в грязи на поле брани добра и зла. Только отсутствие осуждения не надо путать с потаканием зависимости – этого в Ромашково не допускали никогда. Но, говоря во время бесед об ошибках, срывах другого человека, каждый не пытается его научить, как жить правильно, принудить к исполнению своих «неизменно верных» рекомендаций, никто не восклицает в тупиковой гордыне: «Какой же ты дурак!». Все участвующие в разговоре пытаются вспомнить похожие эпизоды из своей жизни, и делятся личным опытом: со мной было также, и мне помогло то-то и то-то. Воспользоваться твоим опытом или нет – дело свободной воли человека. Чудо в том, что пользуются люди не из-под палки, а по собственному желанию. Откуда оно берётся у закоренелых рецидивистов от пьянства? Отвечу за себя – со мной произошло чудо, которое логически, физически и химически нельзя объяснить. Разворот от исчадия пьянства к человеку трезвому и верующему произошёл как бы сам собой. Никто меня не понукал, а подвели как маленького капризного ребёнка к невиданным яствам, от которых раньше с криком «Не хочу, не буду!», вырываясь и топая ногами, убегал.
Примерно так, шаг за шагом, по ступенькам чужого и своего опыта человек выбирается из болота. И насколько успешным будет это нелёгкое восхождение, зависит от способности человека внимать своей совести или её остаткам, видеть, прежде всего, не чужие грехи, а свои. Как-то мой знакомый усмехнулся: «Если постоянно, как ты предлагаешь, каяться, то почва из-под ног уйдёт, заклюёт комплекс неполноценности». Я не стал вступать в дискуссию, что уныние, которое он назвал «клюющим комплексом неполноценности», и противодействие страстям и грехам – вещи несовместимые. Привёл лишь строчку из песни никак не ассоциировавшемуся у меня ранее с Православием популярного исполнителя и автора своих произведений Сергея Трофимова:
«Просто жить уже не получится,
Если внял Откровенью Божьему.
Правда станет твоей попутчицей
В достижении невозможного»
Знакомый сначала усмехнулся («где ты её, товарищ, правду эту видел?»), но потом задумался…
Не достижение, а только приближение к тому, что кажется невозможным (для меня это был отказ от алкоголя) как ничто другое может дать ощущение уверенности и, не полноценности даже, а цельности. Тогда и улыбаться хочется чаще – не по-голливудски натянуто, а с покоем на сердце. Чего вам, дорогие читатели этих заметок о трезвости, желаю! Спаси Господи!
Никита ВЯТЧАНИН
