За дверью
| Постоянно возвращались к главному – необходимости диалога, важности диалога, умения его вести |
Говорили обо всем на свете: предвестниках срыва; ловких манипуляциях; чувстве ответственности; строгой и жесткой любви; уместности «ультиматумов» для непутевых домочадцев … И, несмотря на такой разброс, постоянно возвращались к главному – необходимости диалога, важности диалога, умения его вести. Да, раскрываться перед другими трудно, иногда очень больно, так хочется пощадить свои болячки и не выставлять их на всеобщее обозрение. Упаси нас Господь от публичной исповеди. Во взаимном не-слышании виноват не только тот, кто закрылся, но и тот, кто не желает совершать никаких открытий. Иногда достаточно намека, полуслова, чтобы стало понятно: перед тобой – не глухая стена, а лишь прикрытая дверь, изнутри же пробивается свет. Этот свет – духовное Я, присутствующее в каждом: образ Божий, в нем запечатленный, совесть человека, его неповторимый лик. «Его можно не воспринимать, не чувствовать в человеке, но верить, что оно есть, – писала Тамара Флоренская, известный психолог, автор методики духовно ориентированного диалога. – Даже на уровне знания, на уровне веры принятие духовного уже многое меняет…По мере развития нашей способности к диалогу эта вера переходит в уверенность и перерастает, наконец, в опытное знание, что духовное Я существует. И только тогда мы общаемся на духовном уровне». Вот так все просто – и так сложно. Наша задача – учиться слушать друг друга, любить и сопереживать. Вот и все.
У кого зазвонит телефон?
Каждый новичок обязательно слышит это в первые свои недели посещения в Ромашково: «Ни в коем случае не пропускай встреч без уважительных причин! Это – не дисциплинарное правило. Это – техника безопасности». Именно так. Многолетний опыт доказывает: если один раз пропустишь встречу без уважительной причины, на следующей неделе ехать совсем не захочется, ну, а дальше – жди расслабления и как следствия – беды, т.е. срыва.
Расслабляться нам никак не положено.
К сожалению, сия прописная истина усваивается нами всеми преимущественно на личном опыте – то есть на собственных ошибках. Печально, наверное, но ничего не поделать.
Единственное, что мы поделать можем: друг о друге не забывать. Не устраивать, конечно, для новеньких сектантскую «бомбардировку любовью», не протягивать сорвавшемуся брату руку помощи с безумной активностью маньяка. Главное – идти срединным путем, балансируя между Сциллой равнодушия и Харибдой навязчивости. В середине и будет то, что называется тактом, дружеской обеспокоенностью, сочувствием.
Уже много лет мы пытаемся создать в общине патронажную службу. В идеале должен существовать некий человек – неравнодушный, тактичный, сопереживающий, при этом еще обладающий и самодисциплиной, и известными организационными навыками. Его задача – знать обо всем, что происходит в наших неспокойных рядах, обо всех бедах, срывах, болезнях и проблемах. И при необходимости – оказывать помощь. Это может быть и телефонный звонок, и визит (иногда на дом к страдальцу выезжала целая группа поддержки, что было явно излишним), и даже некая материальная помощь из общих ресурсов. Периодически на эту почетную должность кто-то самоназначается, но, как правило, долго не выдерживает. Тяжелая эта служба – патронажная.
Иногда достаточно одного звонка
Честно говоря, иногда мне кажется, что, может, и не нужен никакой ответственный? Не всегда кажется – иногда. Например, сейчас, когда телефонные списки расходятся у нас, как пирожки в базарный день. И они не лежат у людей мертвым грузом.
Члены нашей небольшой общины очень часто звонят друг другу: когда в семье случилось горе, когда кто-то не появляется несколько занятий подряд. Или когда чувствуешь, что вот-вот сорвешься (или уже сорвался) и нужна «скорая помощь». Или когда просто хочешь сделать кому-то подарок: пригласить в недальнее паломничество (в машине осталось место), на спектакль в театр «Камерная сцена». Да мало ли поводов позвонить друг другу у людей, которых связывает семейная община!
Про работу
«Знакомый поехал к «бабке» лечиться от пьянства, – пожаловалась А. – А к нам на встречи ходить отказывается наотрез». В чем причина? «Наверное, в том, что здесь надо работать, – высказал предположение Г. К. – А «бабка» пошепчет, травку заварит – и свободен. Это, в лучшем случае».
Да, работу нам действительно приходится проворачивать большую – учитывая, какие греховные «богатства» носим в себе! Избавляться от них не всегда приятно – это вам не светская беседа за чашкой чая. По правилам общины, у нас, к примеру, наложено табу на разговоры о политике. Но стоит случайно коснуться запретной темы, все оживляются, друг друга перебивают, пытаются перекричать. Ведь разговор этот ни к чему не обязывает.
А вот включиться в обсуждение темы о противостоянии искушениям, что подстерегают на каждом шагу, или вспомнить о том, что привело к срыву – трудно неимоверно. М. рассказал, как совсем недавно ходил вокруг палаток и разглядывал ценники: за несколько лет воздержания уже успел «отстать от жизни». «Выпить вдруг захотелось страшно, – признался он, – но я заставил себя вспомнить, как выглядит настоящее похмелье. Страхованиями спасся».
«Заставил себя вспомнить, как выглядит настоящее похмелье. Страхованиями спасся»
Работа – она во всем. Рассказать о собственном опыте, который может помочь кому-то в сходной ситуации – труд самоотверженный. Выслушать терпеливо чей-то сбивчивый, длинный и лично тебе не интересный рассказ – труд благородный. Писать протоколы собраний общины – труд весьма полезный, хотя и незаметный. Протоколы, кстати, легли в свое время в основу спектакля «По самому по краю», который уже третий год идет в театре «Камерная сцена». Даже просмотр этого спектакля – тоже работа, и очень непростая.
Когда человек находится в самом начале пути ко трезвению, ему тяжело смотреть эту почти документальную пьесу. Слишком узнаваемы персонажи, слишком свежи в памяти отвратительные сцены, слишком больно задумываться о прошлом. Спустя некоторое время, укрепившись в трезвости, он находит в себе силы просмотреть диск с записью до конца. «Да, действительно, я был таким, – говорит он себе. – Мои близкие страдали от этого и тоже совершали ошибки. Беда, по милости Божией, ушла из нашего дома. Мы учимся быть другими и жить по-новому. И это – самая главная наша работа».
Екатерина Савостьянова
