Читать предыдущую историю
Инь да янь
Отчего вечерние беседы за чаем так настраивают на метафоричный лад? То о змеях на болоте вспомним, то со скалолазами себя сравним, карабкающимися вверх над пропастью, то с разведчиками в тылу врага… Вчера вспомнили… о дендрологии, хотя говорили вроде бы весь вечер о мужчинах.
Классическая ситуация: муж пьет, жена страдает. Не менее распространенный расклад: она винит его за мягкотелость, он ее – за излишнюю властность. Инь и янь по-русски: две половинки дополняют друг друга с точностью до микрона. Он пьет, потому, что она верховодит в семье, не дает ему и шагу ступить, почувствовать себя мужчиной. А она… Она вынуждена тащить на себе этот воз (или крест?), от которого давно безнадежно устала, вынуждена зарабатывать деньги, строить домочадцев во главе с непутевым мужем по струнке, следить за порядком, холодильником, детскими уроками, оплатой коммунальных услуг и собственной красотой.
Он винит во всех бедах женскую эмансипацию, она – мужскую феминизацию. Замкнутый круг, в котором тесно переплелось и черное и белое, и не найти ни конца ни начала.
Мы, тем не менее, попытались решить сию головоломку. Не в Китае живем, где кругом символы да глубокомысленная лаконичность. Живем в России, где кругом – лес. А потому, презрев вековую нераздельность черно-белых запятых – инь да янь – заговорили о деревьях. О дендрологии, то бишь.
Отчего один как дуб – в смысле крепости, надежности и силы, не мозговых способностей, а другой более напоминает гибкий орешник? Один подобен рвущейся ввысь вдохновенной сосне, а другой, будто елка разлапистая, распускает вокруг себя дурманящую тенистую мглу. Один плачет, как ива над горькой судьбой подкаблучника, а другой, словно яркий осенний клен, пылает всеми красками жизни.
Генетика, – считают одни.
Судьба, – возражают другие.
Жена виновата, – не унимаются третьи.
«Почва плоховата, – возразил Д. – Муж, то есть дерево, нуждается в удобрении. Хорошего мужа – вроде дуба или ясеня – нужно выращивать по всем правилам дендрологической науки. И дело жены – вносить в почву нужные удобрения, неважно, виновата она в том, что в спутники жизни ей достался невразумительный подлесок, или нет».
Не знаю, что думали прихожане, как раз об эту пору бредшие мимо сторожки с вечерней службы, но, боюсь, раскаты хохота, доносившиеся со второго этажа, кого-то могли ввести в смущение. «Чем там занимаются эти трезвенники на своей общине?» – наверняка озадачился иной прихожанин. Да, собственно, ничем особенным: дендрологией.
«Удобрение – каждому свое, – охотно подхватили тему трезвенники. – Одному суперфосфат потребен, другому – навоз, третьему – какая-нибудь древесная зола. И дозы различны, и время внесения этого самого удобрения. И следить необходимо, как оно действует, может, поменять нужно тактику или количество вносимого вещества». Что интересно, развивали потенциально обидную метафору исключительно представители сильного пола. Слабый внимал, улыбался да одобрительно кивал. Да и что тут обидного, впрочем? Удобрение – всего лишь катализатор. Расти, развиваться и хорошеть – дело самого дерева. А уж рядом с могучим дубом прекрасно чувствуют себя и березки, и рябинки, и калинки и все прочие представители древесного царства, которым можно забыть, наконец, о дующих ветрах, палящем солнце и ледяном дожде и только радовать душу и глаз всякого проходящего мимо. Такой вот лесной инь да янь.
Личный Станиславский
В каждом новичке нашей общины сидит маленький Станиславский. Слушает, внимает, наблюдает, знакомится, а с языка готово сорваться: «Не верю!». Да нет, он все понимает умом, он хочет верить, иначе бы не приехал бы никогда в наше загородное село, но упрямый Станиславский внутри него все равно подзуживает: «не верю».
«Не верю, что вот эта элегантная дама когда-то не вылезала из наркологических больниц, а этот крепыш сидел на игле. Не верю, что сидящий напротив человек бросил пить после одной-единственной поездки в Серпухов в иконе «Неупиваемая Чаша», а эта исполненная светлой радости тихая женщина потеряла из-за пьянки семью и работу», – шепчет личный Станиславский в ухо всякому вновь приходящему.
Да, сейчас в это трудно поверить, но когда-то норма казалась невозможной. В ее достижимость было поверить не просто трудно – немыслимо. А еще более невозможным казалось разорвать замкнутый круг, в который ты попал. Ежедневное пиво, еженедельная пьянка, ежемесячный запой… Все это , конечно, гадко и с этим надо кончать, но – круг есть круг, и ни начала у него, ни конца не найти… Эти люди нашли? Не верю.
Впрочем, великий русский режиссер известен не только своим вошедшим в поговорку восклицанием, а также умением мастерски строить мизансцены. Без этого никакое действо невозможно, немыслимо. Невероятно.
Каждый приходящий в общину, преодолев искус недоверчивости, также начинает строить мизансцены собственной жизни. Без этого невозможно отказаться от пагубной страсти, без этого немыслим новый образ жизни.
Когда мы начинаем подробно обсуждать мизансцены, часто слышатся голоса протеста: «К чему все это?». Была бы, мол, решимость, с Божией помощью выкарабкаешься. Молись, постись да не отчаивайся – вот и весь сценарий. Сценарий, конечно, прекрасный, единственно правильный. Но можно ли ограничиться лишь им? Вряд ли. Не верится.
| Федотов П.А. Завтрак аристократа |
Ведь состоит жизнь, как известно, из деталей. Из минут, секунд, утренних пробуждений, вечерних раздумий, дневных хлопот… Хороший режиссер всегда продумывает детали досконально, всегда позаботится о подлинности, уместности. Он подберет необходимое, уберет все лишнее. И – текст пьесы польется вольготно, игра актеров мягко впишется в созданные для нее сценические рамки. Один спектакль хорош вовсе без декораций, другой требует детально воссозданной обстановки. Все дело в замысле и сверхзадаче. У нас сверхзадача одна – обрести новый, трезвый образ жизни. В первом акте пьесы для этого необходимо разорвать привычный круг событий. Провести вечер без пива, неделю – без хмельного уикенда, а месяц – без недельного загула. С чего начать и как это обставить? Вот здесь и необходим хороший режиссер. Возможно, со сцены вашей жизни необходимо убрать все лишнее. Отключить телефон, поменять номер мобильного, отдать деньги родным, уволиться из пьющего коллектива, поменять место жительства, сделать ремонт в квартире, где все напоминает об алкоголе… Или, наоборот, все дело в том, что ваша жизнь пуста и ее нужно заполнить до краев всевозможной деятельностью и приятными событиями. Устроиться на вторую работу, заняться спортом, начать выращивать орхидеи, поступить на курсы английского, связать мужу свитер, сделать в квартире все тот же ремонт…
А после того, как закончится первый акт вашей пьесы и в зале зажжется свет, все станет выглядеть совсем по-другому. Незнакомая публика в зале – и крепыш, и элегантная дама, и тихая светящаяся женщина, и человек из Серпухова – перестанет казаться чужой.
Ведь только что вы столько испытали вместе. И вместе переживали, и тревожились, следя за перипетиями вашей судьбы. Конечно же, им можно верить, ведь они так старались вам помочь. И они знают, о чем говорят, делясь своим сокровенным опытом. Первый шаг, который только что казался невозможным, сделан. Пьеса началась. Сценарий, которому нужно следовать с Божией помощью, известен. Наберись решимости, молись и не отчаивайся. А о деталях мы позаботимся вместе.
Екатерина САВОСТЬЯНОВА
