Черный ящик
В субботу ездили в Серпухов. Я, к сожалению, не могла позволить себе на этот раз помолиться у тамошних святынь, таких родных и важных для нас. Учеба накрыла с головой – ни дать ни взять девятый вал с картины Айвазовского. А ведь это только начало, что-то будет дальше? Приходится утешаться старой доброй суворовской присказкой «Тяжело в ученье, легко в бою».
И.К.Айвазовский . Девятый вал
Впрочем, бой у нас и так – каждую среду. Не между собой, конечно – внутри себя. Ну, и с теми, конечно, невидимыми и подлыми, что так и стараются напакостить встающему на истинный путь человеку. Порой, конечно, мы чрезмерно увлекаемся тем, что все наши падения, ошибки и промахи сваливаем на сих омерзительных существ: «попутал, мол, некто меня, хорошего». Сами, положа руку на сердце, тоже с усами. Но и принимать все возникающие в головах наши мысли за собственные, тоже наверное, стоит не всегда. Ведь порой так явственно слышится это чуждое нашептывание – ласковое, вкрадчивое, обволакивающее. Размышлять о том, кем был тот шелестящий собеседник, начинаешь обычно лишь наутро – с трещащей головой и тошнотворно вздрагивающими внутренностями. Опять двадцать пять. Срыв.
Срыв и стал темой нашего вчерашнего разговора. Снова и снова мы пытались нащупать тот тонкий и неуловимый момент, когда трезвый здравомыслящий человек (а первую рюмку, как известно, пьет всегда трезвый), вдруг совершает несусветную глупость, прекрасно зная о последствиях. Поводом для него, как обычно, явился конкретный случай. Разговор то и дело норовил свернуть в параллельные, а то и вовсе перпендикулярные русла – болезненная тема, что и говорить, неприятная. И, как тоже нередко бывает, вспыхивали у нас то тут, то там на протяжении беседы небольшие диспуты.
Зачем вообще обсуждать это, не возникнет ли желания после таких разговоров побыстрее рвануть к ларьку? – Обсуждать – необходимо, а если желание после такого повода, как разговор о борьбе человека со своей страстью, все же возникнет, ты все равно побредешь к торговой точке – может, не так стремительно, может, не сегодня. Значит, твоя страсть осталась при тебе и самая мысль о борьбе будоражит ее.
Слово «срыв» некрасиво, если человек порой позволяет себе без последствия бокальчик доброго вина, какой же это срыв? – Не срыв, разумеется, всего лишь подготовка к нему.
Чтобы не сорваться, нужно всего лишь психологически подготовить себя. Заняться медитацией, дать себе правильные, рациональные установки, изменить ход своих деструктивных мыслей. – После чего, совершенно рационально, пообщавшись с невидимым собеседником в самом что ни на есть конструктивном духе, помедитировав с полминуты на тему сверкающего стеклом и влагой прилавка, купить себе желанного напитка.
Какой смысл вдаваться во все эти духовно-психологические дебри. Я – завязал – этим все сказано. Мне нельзя ни капли, и я знаю, что ни за что на свете не позволю себе этого. Ведь последствия будут страшными. К чему готовить себя к срыву?
Никто не застрахован, увы. В нашей, общинной истории есть настоящие трагедии – немного, слава Богу, но есть. Попадаются на удочку лукавого именно те, кто больше всех уверен в себе. Адаманты, столпы трезвости, образцы для подражания, обожания и всеобщего восхищения.
К чему смаковать эти подробности!? Выпил и выпил, забыть да дальше идти путем незамутненной трезвости? – Да никто не смакует. Срыв для нас – общая беда. Если в семье случилась беда, кто ж смакует ее? Лично я собственными глазами видела, как люди плакали, узнав о чьем-то срыве после многолетней трезвости. А «смакуем», точнее пристально рассматриваем и разбираем – единственно с одной целью, чтобы это не повторилось.
Мне долгое время очень царапало душу. Упал авиалайнер, разбился где-нибудь в джунглях или в океане. Погибли все, никто не спасся. Спасатели, а после уже просто поисковые бригады достали останки тел, кого могли, похоронили родственники в закрытых гробах, договорившись о месте общей символической могилы с печальным обелиском. Трагедия произошла, время не повернешь вспять, погибших не оживишь. Но все кружат над местом катастрофы вертолеты, все ныряют водолазы и батискафы, тарахтят по водным просторам катера. Они ищут покореженные останки самолета – все, что может пролить хоть какой-то свет на причины трагедии. Бесформенные железяки будут свозить в ангар и складывать их, как положено, подвергать анализам и испытаниям. Но никто не успокоится, пока не будет найден черный ящик – неказистая и очень прочная штуковина, хранящая в себе последний разговор пилотов и Земли. Не пройдя снова через кошмар последних перед страшной аварией секунд, мы не узнаем причин случившегося. А чтобы сделать это, необходимо набраться и мужества, и мудрости, и терпения. Необходимо – потому что только так у нас есть шанс не повторить случившееся.
На пригорке
Несколько лет назад один и тот же сон преследовал меня. Будто в спешке собираюсь ехать куда-то далеко, такси ждет у подъезда, самолет раздувает пары в аэропорту, а я в панике сметаю с полок все подряд – потом разберусь, что к чему, сейчас главное – собраться. Страх и беспомощность владели мною в том сне – до того самого момента, пока дверь в квартиру не открывалась и комнату не заполняли родные лица – наши общники. Вскоре в жизни моей произошли крайне неприятные события, личная катастрофа, пережить которую без помощи этих людей – близких людей – было бы невозможно. Мне казалось, будто я падаю в пропасть, но вместо ледяного ветра, дующего с приближающейся земли, меня подхватила теплая волна сочувствия и сопереживания. Пока душа оживала в целительных струях доброты, рядом чьи-то руки, ноги и головы делали за меня работу, на которую я была неспособна. Меня окружили не просто друзья, а (простите меня за прагматизм) шоферы, грузчики, электрики, специалисты по компьютерам, социальные работники, помощники по хозяйству. Общими усилиями мы пережили тот непростой период – и продолжаем жить вместе. Просто жить.
То, что казалось падением в бездну, на поверку оказалось воспарением к другим уровням, другим атмосферным слоям. У них иной состав, здесь действуют иные законы – не представимые внизу, где воздух плотен, сперт, насыщен чуждыми миазмами, удушливыми ароматами. Здесь все легко, воздушно, плавно, все естественно.
То, что когда-то казалось удивительным, то, что было трудно даже вместить, сегодня кажется естественным. Мы живем в атмосфере любви и сегодня трудно вместить другое.
«Не верю, что бывает в жизни бескорыстие, – то и дело слышим мы от родных. – Наверняка в Ромашкове вашем кроется какой-то подвох, когда все станет ясно, будет поздно». Словно на бетонную стену натыкаешься в привычном воздушном парении – «бам-ц-ц-ц!». Потирая набитую шишку, размышляешь о теории относительности. Прав был Эйнштейн: все в мире относительно. Чтобы понять это, нужно либо быть физико-математическим гением, либо рядовым членом православной общины. Только то, что бескорыстно, по-настоящему бывает, по-настоящему бывает в жизни – все остальное иллюзорно и мертвенно. Вот такое убеждение приобретаешь в ходе обычных жизненных чудес.
Шоферы, грузчики, кухарки, психотерапевты, зубные врачи, парикмахеры, логопеды, массажисты, экскурсоводы – услуги этих людей недешевы и строго прокалькулированы в мире «нормальных» людей. Может, именно из-за этих бесконечных цифр так плотна тамошняя атмосфера?
Я не идеализирую нас. Мы не подарки, мы не ангелы. И те слои атмосферы, в которых мы обитаем -0 далеко не небо и даже не подступы к нему. Это всего лишь небольшой пригорок, куда не долетает смог. Мы сплетничаем, мы раздражаемся, мы обижаемся друг на друга и шутим не по делу. Мы часто бываем равнодушны и черствы. Мы способны на настоящие преступления: забываем вымыть чашки и пол после встречи общины. Но как приятно слышать от людей, впервые попадающих в неидеальный наш круг слова удивления, пусть даже смешанного с недоверием. «Я не думала, что такое может быть. Незнакомый человек после встречи предложил мне помощь и весь следующий день провозился со мной. А ведь даже родственникам нет до меня никакого дела». – «Так это нормально», – отвечаешь машинально, но в ответ получаешь лишь удивленно-настороженный взгляд.
Екатерина САВОСТЬЯНОВА
