Русский предприниматель Василий Муравьев богател, зная, что однажды он раздаст все свое имущество и станет монахом. От рассыльного в лавке он дошел до 90 тысяч рублей годового дохода, принимал в своем доме больных и бедных, а после революции пришел в Александро-Невскую лавру. Он дожил до 1949 г. и стал одним из самых почитаемых старцев XX в. – преподобным Серафимом Вырицким (1866-1949).
Про то, что будет революция, старцы предупреждали давно. В Гефсиманском скиту, что неподалеку от Троице-Сергиевой лавры, прп. Варнава (Меркулов), принимал каждый день толпы посетителей с их грехами и скорбями и чувствовал: мимо беда не пройдет. Снаружи тишь да гладь, империя рвется на всех парах в новый век экономического процветания, прогресса и разума, а внутри разлад и шатания. Формально все православные, а помнят ли о Боге? Есть трещина, однажды она расколет всю страну. Существует лаврское предание, что к преподобному приходил на беседу и исповедь сам св. царь Николай II, и старец предрек ему потерю власти и мученичество.
Это легенда, но точно известно, что прп. Варнава стал заранее готовить некоторых из своих духовных чад к будущим потрясениям. Кого-то, кто хотел создать семьи, он благословлял в монастырь. Может быть, вихрь разметал бы будущую семью, как знать? Кого-то, наоборот, удерживал от монашества, потому что вскоре обители будут разорены. Старец Варнава, чуткий, добрый и рассудительный (он описан в «Богомолье» Шмелева, к нему приезжал спрашивать о своем будущем монашестве прп. Варсонофий Оптинский), знал каждую душу, как кому проще будет спастись.
Одним из преданных чад прп. Варнавы был петербургский купец Василий Муравьев. Он с юности хотел стать монахом, но несколько опытных духовников твердо сказали ему, что монашество будет у него на склоне лет, а до того времени он хорошо поставит свое дело и создаст семью. То же говорил ему и прп. Варнава, благословивший его брак с Ольгой Ивановной Нетрониной.
Надо сказать, что хотя мы говорим о Василии Муравьеве «купец», с титтитычами Островского он имел мало общего. Лучше назвать его предпринимателем новой волны. Элегантно одетый, владеющий языками, часто бывающий по делам в Европе и изучающий заграничный опыт. Своего сына он отдал не куда-нибудь, а в известную царскосельскую гимназию, где директором был Иннокентий Анненский и где учился Николай Гумилев. И при этом Василий Муравьев был глубоко верующий.
При этом никакого «стартового капитала» у Василия не было. Сирота из деревни Ярославской губернии, в 10 лет он потерял отца и остался с больной матерью; один из его односельчан привез мальчика в Петербург на заработки. Василий начал с нуля – рассыльным в одной из лавок Гостиного двора. Почти все жалование он отсылал матери. В 16 лет честный и сметливый юноша стал приказчиком, а через год – старшим приказчиком в лавке. Обычно на это уходило десять лет работы, но хозяин возлагал на Василия надежды и думал со временем сделать своим компаньоном.
В 1892 г. Василий Николаевич открыл собственное дело. Он занялся мехами, его дело выросло до одного из крупнейших в Петербурге с несколькими магазинами в центре и поставками в основные страны Европы – Германию, Австро-Венгрию, Англию и Францию. В 1900-х гг. его личный годовой доход составлял до 90 тысяч рублей. У молодого капиталиста были обширные знакомства в столице. Об этом можно судить по двум эпизодам из жизни его сына Николая. Уже после революции (!) отец устроил его в один из еще существовавших банков. Позже Николаю Муравьеву в ЧК среди прочего инкриминировали, что его отец знал министра двора Фредерикса.
В 1895 г. купец Муравьев стал действительным членом Общества для распространения коммерческих знаний в России и поступил на двухгодичные Высшие коммерческие курсы, организованные при этом Обществе.
В семье Муравьевых был обычай – после литургии в дни двунадесятых праздников, праздников в честь чудотворных икон Божией Матери и чтимых святых в доме накрывали столы с самыми разнообразными кушаниями и зазывали с улицы на трапезу всех неимущих.
Василий Николаевич постоянно помогал нескольким монастырям и многим храмам и вносил пожертвования на содержание нескольких богаделен, самая крупная из которых находилась на Забалканском (ныне Московском) проспекте, при Воскресенском Новодевичьем монастыре.
Муравьевы не раз принимали к себе болящих из казенных больниц. Страждущим было несравненно легче поправляться в домашних условиях. Сердечное участие и искренняя любовь четы Муравьевых творили чудеса – безнадежно упавшие духом и истощенные люди вставали на ноги. При этом Василий и Ольга никогда не навязывали ближним своих убеждений и правил жизни.
В архиве Святейшего Синода сохранилась запись от 4 января 1905 г. о представлении Василия Николаевича Муравьева к награждению за богоугодные дела.
Когда случилась революция, Муравьевы не уехали заграницу. Еще с 1906 г. они переехали в большой дом в Тярлево между Царским селом и Павловском, и им оказалось проще пережить военный коммунизм, чем находясь в Петрограде. Дело закрылось, но средства оставались.
13 сентября 1920 г. В.Н. Муравьев подал прошение в Духовный Собор Александро-Невской Лавры с просьбой принять его в число братии и получил согласие. В то время само прошение о монашестве немолодого человека, известного в прошлом предпринимателя, было явным знаком готовности ко всему – к закрытию монастыря, ссылке, тюрьме. В это же время послушницей Воскресенского Новодевичьего монастыря стала Ольга Ивановна. Все имевшиеся средства Муравьевы пожертвовали на нужды обителей. В Лавру Василий Николаевич передал 40 000 рублей в золотой монете. Его постригли с именем Варнава в честь его наставника. Впоследствии он принял схиму с именем Серафим и стал одним из самых известных старцев России.
Удивительно: быстро растет предприятие у человека, который знает, что однажды уйдет из мира. Хозяин фактически оказывается наемным управляющим, который работает для того, чтобы обеспечить средствами свою семью, своих работников, храмы и бедных, и в итоге раздает все. Можно ли это сравнить с модной сегодня среди богатейших людей идеей: умеренно обеспечить детей, а остальное передать на благотворительность? Отчасти да, отчасти нет, потому что был один важный нюанс. У купца Василия Муравьева речь шла не о благотворительности самой по себе, а о добрых делах как средстве подготовиться к полному отречению от себя и служению Христу.
Случай этот редкий. Хотя из купцов выходило немало хороших монахов, но не все они начинали с нуля. Юноша Прохор Мошнин, будущий прп. Серафим Саровский, помогал братьям в доставшейся им в наследство от отца лавке. В его наставлениях сохранились сравнения духовной жизни с торговлей. Из купцов был и иеросхимонах Иероним (Соломенцов), возродивший русский Свято-Пантелеимонов монастырь на Афоне. Еще один святогорец, схимонах Иннокентий (Сибиряков), был наследником миллионера-золотопромышленника и стал крупным благотворителем.
С большой натяжкой можно вспомнить молодость старца Иосифа Исихаста, который тоже не был богат и занимался предпринимательством «с нуля», твердо собираясь однажды стать монахом. Однако до размаха бизнеса Василия Муравьева ему было далеко.
Сохранилось стихотворение в прозе «От Меня это было», которое часто называют духовным завещанием прп. Серафима Вырицкого. В нем есть такие строки:
Я – Бог, располагающий
обстоятельствами.
Ты не случайно оказался
на твоем месте,
это то самое место,
которое Я тебе предназначил.
Не просил ли ты, чтобы
Я научил тебя смирению, –
так вот смотри,
Я поставил тебя
как раз в ту среду,
в ту школу,
где этот урок изучается.
