Простые вещи

Мы попали в обычную московскую прихожую, на стенах кнопками прикреплены обычные семейные фотографии 1980-х годов. На ноги нас попросили надеть обычные синие тапочки, уверяя при этом, что мы находимся в театральном фойе. Это как минимум странно.

Странный и единственный
Когда обычное серое мартовское московское утро начинается с посещения театра, это странно. Когда ты попадаешь в обычную московскую прихожую, где на стенах кнопками прикреплены обычные семейные фотографии 1980-х годов, а хозяева просят надеть обычные синие тапочки, уверяя при этом, что ты находишься в театральном фойе, это странно вдвойне.

Скептически настроенные третьеклассники, с которыми мне довелось пойти в «Театр Вкуса», почти как Станиславский, приговаривали: «Не верю», когда вместо яркого вечернего грима и нарядов шекспировских королей они увидели фартуки и колпаки, в которые вместо актеров им же самим и пришлось нарядиться. Стоит ли говорить, что сцену и кулисы заменили собой огромный стол и плита.

В течение всего представления я думала о том, что напишу о невероятно радушном, талантливом Юрии Макееве – хозяине, художественном руководителе, создателе, шеф-поваре и просто Шефе этого необычного, странного, единственного и, главное, вкусного театра. Напишу о его кулинарных спектаклях: «Рататуй», «Мим-кафе», «Шоу сеньора Андриано» или о «Вкусных неделях», когда для посетителей проводятся тематические мастер-классы по приготовлению салатов, пиццы и итальянской пасты. Но на самом деле все это можно найти на сайте «Театра Вкуса», а пересказывать своими словами пресс-релизы совсем не хочется. Но главное даже не это – какими бы хвалебными отзывами я ни снабдила отчет о представлении, которое Юрий и его театр подарили детям Свято-Димитриевской школы, я не смогу передать то, что там происходило. Поэтому попробую рассказать о другом.

«Вкусные» детали
Попадая в какое-то (употребим здесь модное слово) пространство, человек инстинктивно определяет его доминанту. Где-то это будет гостиная, где-то детская. В театре, вернее, доме Юрия Макеева (иначе как «домом» это место не назовешь) главное место – это кухня.

Но кухня кухне рознь. Когда-то давно я часто ездила на троллейбусе, остановка которого находилась в нескольких метрах от мебельного салона. В витринах стояли кухонные гарнитуры и я, помнится, подолгу поневоле глазела на них. Несмотря на французский шик и английскую чопорность, несмотря на хай-тек и псевдопростоту натурального дуба, они были абсолютно безжизненными, неживыми. Другие, встречавшиеся мне кухни, имели каждая свой характер. Были, например, такие, куда заходили, чтобы намазать масло на хлеб, кинуть в чашку пакетик чая и быстренько ретироваться обратно в комнату – к компьютеру или телевизору.

Кухня, на которой нас встречали, наоборот была как бы прародительницей всех кухонь. Она была символом самого важного в жизни – семейного уюта. Большой стол, хоть и электрическая, но печка, традиционные магниты на холодильнике, деревянные полки и полочки со специями, фотографиями, безделушками, тазы с травами, блюда с разноцветными перцами, корзины и корзиночки, ножи и ножички, миски и мисочки. На одной стене примостилась карта Италии, вдоль другой выстроились потертые комоды. Любая деталь, была действительно, «вкусной».

Семейный круг пекарей
Не знаю, как там насчет посещения Мельпомены – в высоком театральном искусстве я не специалист, но то, что на кухне «Театра Вкуса» живет муза поэзии, очевидно. Но она скромна и не сердится на посетителей за то, что они приходят не к ней. Если бы в пантеоне древних была муза, воспевавшая простоту, она жила бы здесь. Единожды вкусив простоты в первоначальном, самом лучшем смысле этого слова, простоты, который мы катастрофически лишены, сюда хочется вернуться снова.

Искренность и радушие делают из посторонних людей близких. Нас принимают в кухне запросто, нас удостаивают чести войти в семейный круг пекарей. Разноцветные колпачки на головках мелькают по кухне в разных направлениях. Все рвутся помогать, и каждому находится дело: «Знаете, а замесим-ка еще теста» – «А в какой миске?» – «Да в любой, какая понравится». Отныне мы просто обязаны просеивать муку через большое сито, замешивать тесто руками так, чтобы оно описывало восьмерки в воздухе, и носить одежду, припорошенную мукой.

Наконец, хлеб в печи, а мы тем временем записываем рецепты, смотрим, как шеф-повар режет сладкий перец. Суета детей сходит на нет, и кухонные звуки переходят постепенно в запахи. Прислушиваясь к хлебу, к прованским травам, нет-нет да и проглотишь помидорчик – ты ведь свой, ты пришел не для того, чтоб церемониться. Пахнет укропом, базиликом, розмарином.

Но вот настает самая главная минута. Из простого набора продуктов – муки, соли, воды и дрожжей – выходит одновременно и самый обычный, и самый вкусный хлеб. Торжественность и важность момента передается всем, есть хлеб и делать вид, что ничего особенного не происходит, не получается. Каждый смакует свой кусок, свою хрустящую корочку, свой теплый мякиш, воспринимая это как завершение обряда посвящения в веселое братство пекарей:

«Как замесит пекарь тесто,
Сдоб румяных напечет,
Ветерок по всей округе
Запах тмина разнесет…»
(Г.Сапгир «Ветер-ветерок»).

Постскриптум
Конец уютному миру наступает, как только попадаешь на улицу. Аромат хлеба, мяты, розмарина вытесняется ветром и вихрями снега, неласковой вьюгой. Вечером выхожу в интернет, чтобы почитать об истории создания «Театра Вкуса», в Яндексе на меня обрушиваются новости, без знания которых невозможно жить: «Москва получила право на проведение ЧМ-2011», «МВД возбудило дело», «Президент Португалии подал в отставку». Меня вот-вот затянет эта информационная пучина. Усилием воли закрываю страницу, потому что сегодня я пекла хлеб.

Анастасия ОТРОЩЕНКО