Обычно паркинсонизм приводит к деградации физических и умственных сил. Схиархимандрит Игнатий (Лебедев) стал исключением: ум, наполненный молитвой и любовью к людям, был ясным до последнего вздоха. А физических сил хватало, чтобы исповедовать своих чад столько, сколько требовалось душе до осознания греха.
Худенький, болезненный, неизлечимо болеющий батюшка в тяжелые для Церкви 1920–1930-е годы собрал в Москве настоящую духовную семью.
Постриг будущий схиархимандрит Игнатий принял в известной Смоленской Зосимовой пустыни в 1915 году. Вскоре после пострига о. Игнатий перенес грипп, осложненный энцефалитом, и с тех пор по здоровью не был годен на трудовые послушания. Может быть, потому и сложился таким его внутренний монашеский строй – он любил уединение, святоотеческое чтение, молитву. Был весь обращен внутрь себя, всегда во внимании, собранности. А работал письмоводителем.
В 1920 году патриарх Тихон рукополагает о. Игнатия в иеромонахи.
В 1923 году Зосимову пустынь советская власть закрывает, и, по совету духовника пустыни, старца Алексия (Соловьева), преподобноисповедника, отец Игнатий переезжает в Москву. Там его приютила многодетная верующая семья, выделив небольшую отдельную комнатку. Первое время в столице отцу Игнатию было очень тяжело. Болезненное состояние организма усугублялось недостатком средств на самое необходимое, даже через весь город больному священнику в храм приходилось добираться пешком, так как он не мог заплатить за проезд на трамвае.
Вскоре епископ Варфоломей (Ремов) пригласил отца Игнатия в создаваемое им братство в Высоко-Петровском монастыре в Москве. Епископ возвел отца Игнатия в сан архимандрита и назначил наместником монастыря.
Главным делом отца Игнатия становится исповедь монахов и мирян.
Старец в 40 лет
Поначалу к новому батюшке стояло три-пять человек, но достаточно скоро собралась самая большая паства в монастыре. Кто-то стал поговаривать, что о. Игнатий «рано начал старчествовать», «много на себя взял». Но о. Игнатий не смущался: он не готовил себя к легкой жизни, прекрасно зная, что придут испытания. Это обычный путь священника и монаха, заботящегося о людях, которые ждут от него помощи.
На исповеди отец Игнатий больше слушал, чем говорил, иногда задавал наводящие вопросы. Он стремился к тому, чтобы человек сам осознал свои духовные немощи и принес покаяние.
К исповеди своих чад отец Игнатий подходил крайне серьезно. По воспоминаниям многих из них, «батюшка считал важным, чтоб мы следили за своими чувствами, мыслями, поступками, за своей душой, чтобы, начиная с того момента, как мы встали, мы отдавали себе отчет в том, что было не как должно. Приходящий к о. Игнатию должен был говорить все, что он переживает, называть вещи своими именами, пусть эти помыслы были некрасивые и пусть было очень трудно их исповедовать. Но чем бывало труднее исповедовать, тем батюшка серьезней становился.
Некоторым он говорил: – Я могу хоть день сидеть, слушать, как ты доберешься до главного. Вот ты показала наружность-то, а серединку-то не показала. Орешек надо расколоть, показать, что в орешке, а не только снаружи – скорлупу показать.
Когда человеку трудно давалось откровение, батюшка готов был положить последние свои силы. – Я готов всю ночь сидеть, – говорил он, – лишь бы ты все мне до конца открыл».
Целью о. Игнатия было научить человека очищению сердца: чтобы его внутренние чувства, мысли, их выражение во вне и дела не расходились бы друг с другом. Чтобы не было одного в мыслях, другого на языке, а третьего – в деле.
Отец Игнатий советовал вести дневник самонаблюдений, где бы записывались все поступки и движения сердца. Где рассердился, где покричал, где только коснулась неприязнь сердца, где смутило что-то – все нужно было писать. Прочитывая свой дневник, человек видел себя уже не из эпицентра чувств, а спокойно, глядя на себя словно со стороны, понимая, как возникает и действует цепочка греха. Какие мысли и чувства и в каких случаях повторяются. Такая привычка к самоотчетности помогала видеть правду о себе, больные и слабые места.
Одни писали кратко, другие подробно, кто как умел. О. Игнатий не требовал, чтобы помыслы были мудреными, напротив, он предостерегал от этого. Больше всего он любил, чтобы после каждого поступка или худой мысли было написано «простите». «Почаще это слово пиши – это самое полезное», – учил он.
Некоторые поначалу боялись осуждения – ведь, сдерживаясь в деле, в мыслях, в сердце чего только не подумаешь, чего не выскажешь человеку! Но вместо строгого выговора они получали от духовника сочувствие и поддержку.
Летом 1924 года отец Игнатий оступился во время поездки на трамвае, а после этого наступило резкое ухудшение здоровья: ноги еле передвигались, движения рук тоже стали более ограниченными. Но физическая боль и ограничения только способствовали развитию душевных качеств отца Игнатия. «Батюшка, – бывало, спрашивал его кто-нибудь, – и вы не устаете с народом? – Нет, – односложно ответит он, – никогда не устаю.
… Было удивительно наблюдать, как у священника получалось найти общий язык с представителями разных профессий. Ученые, инженеры, врачи, артисты… все обращались к отцу Игнатию за советом. У священника спрашивали: «Как у вас получается отвечать на все и вопросы?» А отец Игнатий либо тихо улыбался, либо признавался: «Перед тем как принимать народ, я всегда читаю молитву, прошу у Бога, чтобы я говорил людям не свои слова, а то, что угодно Богу и что им может пойти во спасение».
Тайный монастырь
В 1926 году о. Игнатий некоторых из своих чад стал готовить к монашеству. «Руководство к монашеству не было поспешным, не было делом одного дня, оно не было и внешним; напротив, оно было как сама жизнь: постепенным, простым, повседневным, действующим во всяком случае и событии…» – вспоминали о нем.
Постепенно, по благословению владыки Варфоломея, о. Игнатий начал совершать тайные постриги в рясофор. «Большего батюшка не благословлял. Мы были молодые, но он говорил так: «В ряске проскочишь, – то есть справишься с искушениями в миру: ты же в миру живешь, – а в мантии – запутаешься», – писала одна из его духовных дочерей.
– Батюшка постригал очень избирательно. Тщательно выбирал имя и всегда говорил: «Так как вы без стен монастырских и без одежды монастырской, надо менять вам имя в рясофоре, чтобы у вас был новый предстатель, чтобы вы чувствовали радость, что у вас есть новый заступник». О. Игнатий хотел, чтобы новая жизнь была более реальна и ощутима в условиях монашества без стен и одежды…
Но кого-то о. Игнатий поощрял к принятию монашества, а о ком-то говорил: «Вот, захочет пойти Владимир в монахи, – ничего не выйдет, а обвенчаем его с Ольгой, и будет проводить спасительное житие»; «Ниночка с тех пор, как нашла себе пару, стала много спокойней».
Монахиня-профессор
Совершая тайные монашеские постриги, духовник просил тайных монахинь не уходить со светской работы, а относиться к ней как к своему основному послушанию – делу, которым они служат Богу и людям.
Одной из самых известных ученых-медиков, которая стала тайной монахиней, приняв постриг от рук отца Игнатия, стала схимонахиня Игнатия (Пузик). Именно благодаря ее воспоминаниям и книгам было составлено житие и прославление преподобномученика Игнатия (Лебедева).
В научных кругах она была известна как Валентина Ильинична Пузик, советский ученый в области фтизиатрии, профессор. Она прожила более 100 лет, внесла большой вклад в науку, оставила после себя много учеников.
Вспоминая о своих впечатлениях от встреч с духовником, монахиня Игнатия писала: «Среди сложной пестрой суеты большого города в условиях XX века батюшка был точно каким-то странным тихим маяком, к которому стремились люди посреди треволнений жизни. И не ошибались.
Приходя к о. Игнатию, они находили не судью и обличителя, они находили… идеальных самих себя, с мыслями о вечности, о Боге, с неуклонной тягой к небу и Христу.
Батюшка – в тот момент, когда занимался чьей-то душою, – точно перевоплощался в нее, точно перед ним не было других, целой цепи людей, с ним связанных, а был только ты, один ты, который представлял для батюшки такую драгоценность, такое богатство. Раскрывая свою душу, ты видел, что тебя не пугаются и не осуждают, и, сам того не зная, – постепенно всю до дна ты открывал ее батюшке.
Страх Божий и утешение откровения уравновешивали душу, делая его актом серьезнейшего самовоззрения, точно прямо поставляя тебя перед Богом. А батюшка был точно в стороне, точно он здесь и не участвовал, он только серьезно, властию, ему данной, смиренно разрешал грехи. И после этого душа уже никогда не могла уйти от своего Спасителя, так как вдруг она не только поверила, но воочию увидела, что есть на земле святая любовь во имя Божие, во имя приведения души твоей к Богу».
Тихая радость, которую получали люди после исповеди, не оставляла их и во время их обычных дел. Они словно смотрели на мир новым взглядом.
Жизнь наполнялась до краев
В 1929 году отцу Игнатию было 45 лет, но он выглядел значительно старше, он был почти весь седой. Духовные дети у него однажды спросили: «Батюшка, почему вы так седеете?» Священник улыбнулся и ответил шуткой: «От вас не только поседеешь, а порыжеешь…»
Летом того же года монахи петровского братства после закрытия храма во имя Боголюбивой иконы Божией Матери переехали для служения в храм преподобного Сергия Радонежского на Большой Дмитровке. Перед Рождеством Христовым 1929 года отец Игнатий почувствовал себя совсем плохо. Предполагая возможность близкой смерти, он готовился принять схиму.
Физические страдания от болезни словно наполняли отца Игнатия какой-то странной силой, которой он делился с окружающими. Все, кто вверил заботу о спасении своей души отцу Игнатию, складывали у его ног груз своих проблем и переживаний, уносили с собой после встречи и общения с ним вдохновение на исполнение новых задач:
«Жизнь вдруг наполнялась до краев. Протекая в тех же внешних формах, она получала вдруг иное содержание, иную окраску, вся делалась уже во имя Бога и ради Бога… Он учил, что не бывает больших и маленьких дел, важных и неважных, так как в каждом деле надо сохранять чистоту совести».
С Ним везде хорошо
В 1933 году отец Игнатий принял схиму, и после этого последовали искушения. Хозяин квартиры, в которой он жил, попросил больного священника срочно переехать. Только ему удалось освободить жилье, как пришлось оставить свой храм и перейти в новый.
Меньше года отец Игнатий потрудился в новом храме, а потом по приказу властей его удалили на покой. Это было ударом для любящего своих духовных детей пастыря. У него начались сильные головные боли, появилась общая слабость. С тех пор батюшка в основном вел переписку со своими духовными чадами.
В скором времени умерла мать о. Игнатия, монахиня 83 лет. Отцу Игнатию не разрешили присутствовать на ее похоронах. На пятой неделе Великого поста отца Игнатия забрали в Бутырскую тюрьму и поместили в лазарет. Но и в таких условиях он продолжал благодарить за все Бога и утешать духовных детей: «Слава Богу за все случившееся… С Ним везде хорошо: и на Фаворе, и на Голгофе!»
Мир оставляю вам
В праздник Воскресения Христова отец Игнатий получил неожиданный подарок. Рядом с ним лежал больной Владимир, который не мог ходить.
Безногий Владимир нарисовал красной спичкой пасхальное яйцо и подарил отцу Игнатию. А о. Игнатий, который не мог ни ходить, ни даже владеть руками, спел ему шепотом по памяти пасхальную утреню. Так два человека «с ограниченными возможностями» сумели порадовать друг друга.
Болезнь усиливалась, к тому же в больнице не было лекарств, необходимых о. Игнатию ежедневно. Болело сердце, передвигаться без посторонней помощи он уже не мог. Он уходил из жизни в заключении, в одиночестве, но успел причаститься перед смертью и оставить в последнем письме свое благословение:
«Мир дальным Мир ближним мир всем любителям сего мира носителям по мере сил старался быть я… этот мир оставляю вам этот мир…» Ослабшей рукой умирающий схиархимандрит Игнатий уже не успел расставить знаки препинания, но вся его душа была наполнена божественным миром, который он хотел передать всем, кто его знал и еще узнает.
Его душа отошла ко Господу 11 сентября 1938 года в исправительно-трудовой колонии возле города Алатырь, а причислили преподобномученика Игнатия (Лебедева) к лику новомучеников и исповедников Российских в 2000 году. Память святого совершается 12 сентября.
Его слова и благословение, молитвы за всех, кто к нему обращается, помогают продолжать жить и радоваться, несмотря на болезни и потери родных, неблагоприятную обстановку и предательство близких. Преподобномученик Игнатий и сейчас посочувствует, поймет и поддержит своей молитвой и тайным вразумлением, стоит только о нем вспомнить и искренне об этом попросить.
При подготовке статьи были использованы следующие источники:
- Монахиня Игнатия. Высоко-Петровский монастырь в 20–30 годы // Альфа и Омега. – 1996. – № 1(8). – С. 114–135.
- Монахиня Игнатия. Старчество в годы гонений. Преподобномученик Игнатий (Лебедев) и его духовная семья. – М.: Издательство Подворья Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, 2001. – 352 с. – (Б-ка журнала «Альфа и Омега»).
- Монашество последних времен. Жизнеописание схиархимандрита Игнатия (Лебедева). – М., 1998.
- Се ныне время благоприятно : Размышления инока о проблемах соврем. Церкви / Иеромонах Сергий (Рыбко). – М. : Изд-во им. свт. Игнатия Ставропольского, 2002. – 271, [1] с. / Преподобномученик Игнатий (Лебедев) и созданная им тайная монашеская община. (О книге «Монашество последних времен»).
- Схиархимандрит Игнатий (Лебедев). Письма из заключения старца Зосимовой пустыни и Высоко-Петровского монастыря // Альфа и Омега. – 1997. – № 1(12). – С. 90–133.
