Человек просит подаяния – для большого города это привычное зрелище. Инвалиды, старики, женщины с детьми… Мы не удивляемся, даже если уверены, что сами-то мы не можем оказаться за бортом благополучного быта. Обычных реакции на просящего милостыню две – сострадание и отвращение. К чести современных людей надо сказать, что первое встречается не так уж редко. Редко другое – понимание, какова жизнь многих просящих на самом деле, что стоит за их занятием.
Подать небольшую сумму денег инвалиду в метро или женщине с маленьким ребенком, сидящим на улице, – без сомнения это тоже акт милосердия. Но действительно ли мы помогаем? А если помогаем, то в чем? Не лишне вспомнить известное апостольское поучение: «Пусть милостыня твоя запотеет в руках твоих, пока не узнаешь, кому дать (Дидахе, 1:6)».
Наш собеседник – сотрудник одной из городских социальных служб, имеющий личный опыт общения с попрошайками, использующими детей, – пожелал остаться неизвестным по соображениям личной безопасности. Вот рассказ человека, знающего ситуацию с попрошайничеством не понаслышке. В дальнейшем будем называть его «волонтер».
Волонтер: Периодически я сталкиваюсь с инвалидами, которые находятся в рабстве у цыган. Цыгане предоставляют им место проживания, и чтобы этим инвалидам помочь, нужно им предоставить альтернативный вариант. Если бы у меня была такая возможность, я бы им помогал. А если забирать их у цыган, чтобы они оставались на улице – они сами на это не согласятся. Недавно в СМИ освещалась ситуация, когда девушка-украинка убежала от цыган и подала заявление в уголовный розыск о том, что она находилась в рабстве. Так вот, она сделала это потому, что ей было, куда уехать. Но в этой же квартире, где ее держали, были и инвалиды, и куда они делись после вмешательства полиции, не очень понятно. Жить им негде, соответственно, вполне вероятно, что через какое-то время они вернутся, может быть, к другим цыганам. Обычно вот так на цыган работают иногородние бездомные инвалиды, так как они не имеют возможности получить социальную помощь в Санкт-Петербурге.
– Если полиция «накрывает» такую группировку, держащую инвалидов-рабов, она никак не занимается дальнейшим устройством этих людей?
В.: Это не входит в обязанности полиции. Если в притоне обнаруживаются дети, то дети отправляются в приют «Транзит» – специальный приют для детей, которые либо оказались без документов, либо их родители задержаны полицией. А взрослых инвалидов могут передать на попечение какой-либо социальной службе, но если они иногородние, то на них работа городских социальных служб не распространяется. Представители полиции и социальных служб могут поискать их родственников. Но если у них родственников нет, они снова вернутся на улицу. Частных приютов у нас мало, и они переполнены.
– Обычные граждане видят просто нищих на улицах. Каковы масштабы явления – каков приблизительный процент тех нищих, что работают на мафию?
В.: Точно сказать не могу, хотя думаю, что такие подсчеты можно провести. Как человек, имеющий отношение к работе с бездомными, могу сказать, что процентов 70 нищих точно попрошайничают не по своей воле.
– Мафия, которая заставляет людей попрошайничать, – это непременно цыгане?
В.: Не знаю, кто стоит за всем этим – сами цыгане или кто-то еще. Но цыгане очень часто замешаны в этом «бизнесе», да и сами попрошайничают. Цыгане, как известно, бывают разные. Есть русска рома – они не занимаются попрошайничеством, у них очень богатая культура, они играют на музыкальных инструментах, поют, среди них немало людей с высшим образованием. Но я говорю о среднеазиатских цыганах – их несколько разновидностей, различающихся также и способами добывания средств для жизни. Например, чистони занимаются воровством, согутарош – работами с древесиной. Есть люли – так их называют у нас, а сами себя они называют джуги или мугат. Для них попрошайничество – это работа. У нас есть люди, которые просят милостыню около православных храмов – эти люди нуждаются. Люли попрошайничают не из-за нужды, они воспринимают это именно как работу, на которую они выходят каждое утро. В России много людей относится к подаче милостыни положительно – для люлей эта ситуация очень благоприятна. На самом деле у люлей деньги есть, а попрошайничество для них – профессия. Часто они не получают даже начального образования, не отдают в школы своих детей. Среди люлей людей с высшим образованием приблизительно 1%, но в Россию едут не они.
– Занимаясь проблемами бездомных, вы когда-нибудь сталкивались с хозяевами «бизнеса», о котором мы говорим?
В.: К своему счастью, с хозяевами я не сталкивался. Но я сталкивался с криминальными элементами, которые следят за безопасностью попрошайничающих инвалидов и цыган. При каждой станции метро есть человек, который по малейшему сигналу прибывает на место возникновения проблем, в случае надобности он привлекает и других «братков». Я столкнулся с ними лично, мне повезло, что мне не накостыляли, а могли. Но они решили меня напугать и объяснили, как работает эта структура. Причем, эти криминальные элементы – русские люди. Но это касается того, что происходит на улице. О том, что происходит в самом метрополитене, я не готов говорить публично.
– Если любой просящий милостыню человек вызывает прежде всего желание ему помочь, чем возможно, а уж потом подозрения – это все-таки нормально. Как по-вашему нужно себя вести по отношению к многочисленным нищим на наших улицах? Как действовать?
В.: Я лично не порицаю людей, которые этим занимаются. Но надо понимать, кому подавать, как это делать. Я поступаю так: если встречаю бездомного человека, который стоит у магазина и просит подаяния, я лучше куплю ему горячей еды или дам ему какую-то одежду. А давать ему деньги – это действовать по принципу: я сделал человеку благо, а дальше он может поступать с деньгами, как ему угодно. Надо понимать, что самое дешевое, что человек может найти в продуктовом магазине – это алкоголь.
– Почему? А, например, хлеб, крупы?
В.: Да. Но хлеб человека не согреет. Варить крупу ему часто негде. А алкоголь может согреть, пусть даже это иллюзия. И не секрет, что многие из бездомных больны алкоголизмом. Соответственно, давать им деньги – это снимать с себя ответственность за то, как они будут их тратить. Если хотите помочь человеку – уделите ему время. Купите ему еду сами или еще что-то сделайте. Но люди не хотят уделять время, они хотят дать нуждающемуся денег и отправится по своим делам, не впуская этого человека в свою жизнь. То есть, просто дав денег, мы помогаем не нуждающемуся, а самим себе – вот мы проявили щедрость, проявили какие-то хорошие качества.
– Ну, а люди, просящие милостыню у храмов, как относиться к ним? Среди них тоже встречаются профессиональные попрошайки?
В.: Если это цыгане, то да – они профессиональные попрошайки и на самом деле не нуждаются. Около православных храмов часто просят подаяния молдаванки, которые либо работают на цыган (за дозу наркотика или за какую-то иную плату), либо тоже могут быть в рабстве – в любом случае это тоже «профессионалки». Если это какие-то другие люди, то надо разбираться в каждом конкретном случае. Но опять-таки, лучше не просто кинуть монетку и пойти дальше, а подойти и спросить: «Что вам нужно? Могу ли я вам чем-то конкретным помочь?» Предложить сходить в магазин и купить продукты. Если это пожилой человек, предложить найти для него волонтера, который будет ему помогать в быту. Существуют организации волонтеров, помогающие одиноким людям преклонного возраста. Соответственно, когда человек начинает отказываться от таких вариантов помощи, есть вероятность того, что он на самом деле не нуждается. Была ситуация, когда мои друзья предложили помощь бабушке, стоявшей около метро, она даже согласилась, но потом выяснилось, что она живет вполне обеспеченно, у нее трое детей, все они работают, а попрошайничать она ходит вообще непонятно зачем. Возможно, это результат какой-то психической болезни. Так что я стараюсь разбираться в каждом конкретном случае. Если у меня нет возможности разбираться – прохожу мимо, не подавая.
– Какова нынче ситуация с женщинами, привлекающими к попрошайничеству детей?
В.: В течение последнего года в Петербурге я ни разу не встречал такого, чтобы у просящей подаяния цыганки был ребенок, непохожий на нее. Цыганки сидят или со своими детьми или, по крайней мере, с детьми цыганской наружности. Но бывают случаи, когда у цыган находят пропавших детей или цыгане берут детей «напрокат» у наркоманов и алкоголиков. Ситуация на какое-то время изменилась потому, что если задерживают цыганку с русским ребенком, и у нее нет на этого ребенка документов, то больше шансов, что против нее может быть возбуждено уголовное дело. Полиция стала более внимательно относиться к таким ситуациям – именно под давлением общественности. Соответственно, цыгане поняли, что им это невыгодно. Для них ведь это бизнес. Так как прошлой зимой граждане стали чаще адекватно реагировать на попрошайничество с детьми, много где появились цыганки с плакатами, на которых была фотография одного и того же ребенка. То есть, они попробовали, как будет работать такой вариант. Я не знаю результатов этого их эксперимента, к тому же, цыганки с плакатами уже исчезли, зато снова стали появляться цыганки с детьми, в том числе и с детьми не цыганской внешности.
– Что делать обычному гражданину, если он видит такую цыганку и хочет как-то повлиять на конкретную ситуацию?
В.: Прежде, чем вмешиваться, нужно понимать, с чем вы имеете дело и почему нужно вмешиваться. Ведь многие люди думают: «Вот женщина нуждается, надо помочь ей, дать немного денег». Но одно дело, когда человек действительно нуждается, другое – когда он использует ребенка для обогащения. Какая бы ни была ситуация у родителей, всегда есть варианты, как пристроить ребенка, чтобы не нуждался он, чтобы он ходил в школу. У любого ребенка должно быть детство. Люди же, которые попрошайничают с детьми, лишают детства своих собственных детей и чужих (если используют таковых). Дети учатся вот этому извращенному способу выживания – не работать, а попрошайничать. Если человек хочет повлиять на конкретную ситуацию, ни в коем случае не надо ссориться с непосредственной ее участницей, не надо пытаться воздействовать на нее ни морально, ни физически. Потому, что в этом случае непременно вмешаются те, кто ее охраняет. Причем эти крепкие ребята будут изображать случайных прохожих, которые будут говорить: «Что вы лезете к этой женщине? Она нуждается!» и тому подобное. Таких окажется несколько, и все они будут делать вид, что они незнакомы друг с другом. Важно понимать, что попрошайничество с ребенком – это нарушение закона. Есть статья № 151 Уголовного кодекса «Вовлечение несовершеннолетнего в совершение антиобщественных действий». Под эту статью подпадают вовлечение ребенка в распитие алкогольных напитков, в бродяжничество, в попрошайничество. Также, если ребенок – это ребенок этой женщины, то тут вступает в силу и статья № 156: «Неисполнение обязанностей по воспитанию несовершеннолетнего».
Еще важно знать, что если представитель иного государства два раза совершает хотя бы административное правонарушение, то он подлежит к депортации (федеральный закон №114-ФЗ статья 26 пункт 4). Понимая все это, нужно вызывать полицию. Причем звонить нужно по телефону 02, потому что там записываются все разговоры, и полиция не сможет сделать вид, что вашего звонка вообще не было. Так что, позвонив по телефону 02, запишите время и дату вашего звонка. А на звонок они обязаны как-то отреагировать. И если полиция не исполнит своих обязанностей, можно будет обратиться в прокуратуру, сославшись на этот автоматически записанный звонок. После звонка по 02 можно позвонить и в местную дежурную часть. Обязательно также надо настаивать, чтобы полиция вызвала сотрудника комиссии по делам несовершеннолетних, потому что полиция не любит их вызывать. И этот инспектор ПДН тоже должен составить протокол по факту того, что ребенок находится в опасном положении. При задержании попрошайки с ребенком вы будете давать показания, как свидетель – тогда вам необходимо записать в полиции входящий номер своего заявления (номер КУСП) и попросить оградить свои личные персональные данные от просмотра со стороны обвиняемых и / или их представителей, согласно 11 статье УПК РФ. Иначе эти данные могут стать им доступны при ознакомлением с материалами дела. И надо настаивать на серьезных санкциях для попрошайки с ребенком, чтобы их не отпускали после составления протокола, как минимум чтобы штрафовали.
– Ребенок в руках у попрошаек оказывается еще и под воздействием алкоголя или наркотиков?
В.: Если у цыганки ребенок нецыганской наружности, это почти наверняка так. Чужого ребенка, чтобы он не плакал, поят алкоголем, а иногда используют и наркотики. Со своими детьми они, конечно, так не поступают. Но это не значит, что со своими детьми они в принципе не поступают жестоко. Просто жестокость может проявляться как-то иначе: например, ребенок может быть грязным и одетым несоответственно погоде. Так что связываться надо еще и с органами опеки и попечительства – их представителя можно вызвать через инспектора ПДН. Если не получается вызвать представителей органов опеки, то необходимо просить полицию вызвать хотя бы врачей, чтобы убедиться, что ребенок здоров.
– Можно ли как-то повлиять на оперативность действий сотрудников полиции?
В.: Надо постараться сообщить журналистам. А после этого перезвонить в полицию и сообщить, что вы вызвали еще и журналистов, добавив: «Они могут приехать раньше вас, и я не отвечаю за то, каким будет репортаж». Это может повлиять на скорость приезда полиции. В Петребурге можно звонить на телеканал «100TV», они обычно готовы выехать на такие сообщения. У многих теперь есть возможность выхода в интернет через мобильный телефон, соответственно, найти контакты журналистов можно. Может поехать и «5-й канал» тем более, что у них новости появляются в течение всех суток. По крайней мере, надо постараться, чтобы новость попала в СМИ – тогда будет больше шансов, что государственные органы, которые обязаны реагировать, отреагируют.
Добавлю также, что сотрудники полиции приедут, если поймут, что вы твердо намерены их дождаться.
– Вы можете рассказать что-то из реального опыта вмешательства в такие ситуации?
В.: Расскажу кое-что из отрицательного опыта. Однажды полиция метрополитена уговорила меня не писать заявление по поводу задержания мной попрошайки с ребенком. Меня убедили, что этого не надо делать, что они разберутся сами. Я им поверил. Тогда я не знал, что задержанную мной женщину уже задерживали трижды и каждый раз просто отпускали. И потом, уже после меня, ее тоже задерживали.
Вообще, что происходит в метрополитене, не очень понятно. После того, как в Рыбацком был обнаружен мертвый ребенок, и большое количество цыган было оттуда выселено, полиция стала проводить рейды в цыганских поселениях, а также в метро. К этим рейдам полиция привлекает волонтеров, я лично участвовал в этих мероприятиях. Но смысл этих рейдов не вполне понятен: иногда протоколы составляются, иногда не составляются. Единственное, что детей иногда отправляют в больницы или в приюты. Но в отношении тех, кто вовлекает детей в попрошайничество, никаких действий не предпринимается. У меня возникло впечатление, что волонтеров привлекли, чтобы показать: «Вот, мы работаем, не думайте, что мы ничего не делаем». Но пока мы убедились, что работают они недостаточно эффективно.
Существует и такая проблема: есть 151-я статья Уголовного кодекса. И не знаю почему, но для ее применения полиция требует систематичности нарушений – хотя в самой статье об этом ничего не сказано, только про систематическое вовлечение в распитие алкогольных напитков. Последнее в тексте статьи отделено запятыми, человек, имеющий правильное понятие о пунктуации русского языка, поймет, о чем речь. Но представители власти говорят: нужна систематичность. Мы хотим написать в прокуратуру и задать вопрос, зачем нужна эта систематичность, если в тексте статьи об этом нет ни слова. Сейчас полиция говорит, что действие статьи наступает только после того, как человека ловят с одним и тем же правонарушением три раза. Когда задерживается цыганка, полиция проверяет, задерживалась ли она раньше. Если административное задержание было, про это имеется запись, но не уточняется, имело ли место вовлечение несовершеннолетнего в антиобщественные действия. Каким образом при таком раскладе доказывать систематичность для правоприменения 151 статьи УК РФ мне непонятно. То есть не существует статьи в КоАПе про однократное вовлечение несовершеннолетних в попрошайничество (антиобщественные действия), ибо в тексте 151 статьи УК РФ все уже предусмотрено. Но представители правоохранительных органов смотрят в текст данной статьи и пытаются не замечать очевидного.
Также существует мнение, что при тяжелой жизненной ситуации в семье можно вовлекать несовершеннолетних в антиобщественные действия, но, во-первых, это касается только бродяжничества (если семье негде жить, то естественно, что и дети находятся на улице вместе с родителями), во-вторых, это может быть оправданием исключительно для граждан РФ, потому что мигрантам (а люли обычно являются гражданами Таджикистана) для законного нахождения на территории нашей страны необходимо иметь принимающий их адрес, в котором они по факту должны проживать. Если же это не так, значит, они нарушают миграционное законодательство, то есть незаконно находятся на территории нашей страны.
