Множество специалистов, примеров успешной социализации, спортивных достижений пожилых людей, «серебряные волонтеры», доклады высокопоставленных чиновников – старению и помощи пожилым посвятили уже вторую национальную конференцию. Среди разговоров о том, что у каждой проблемы есть решение, только иногда прорывалось: почему же быть старым в России так тяжело и страшно?
Масштаб задачи
К 2020 году на 100 работающих россиян будет приходиться 54 пенсионера и 15 несовершеннолетних. Среднегодовая численность получателей трудовых пенсий в 2014 году составит 38,58 миллиона человек, в 2015 году – 39 миллионов человек, в 2016 году – 39,4 миллиона человек. В 2030 году 19,4% россиян будут старше 65 лет (в 2014 году уже примерно 13%, а согласно международным критериям, население страны считается старым, если доля людей в возрасте 65 лет и старше превышает 7%).
Каждый третий житель страны умирает в результате болезни и в течение 3-6 последних месяцев нуждается в постоянном уходе. 15% пожилых людей старше 70 лет не могут жить самостоятельно. Чтобы поговорить о проблемах стариков, благотворительный фонд Елены и Геннадия Тимченко провел в Москве вторую национальную конференция «От стареющего общества – к обществу для всех возрастов».
Говорили об «экономике заботы», «практике заботы», успешных пожилых, продолжающих работать и стремиться к новым открытиям. Говорили о том, сколь многих могут спасти «тревожные кнопки» (с помощью которой бабушка в селе сможет получить консультацию столичного доктора) и современные гаджеты (сегодня пульсосксиметрию, сканирование внешного дыхания, осмотр сред глаза можно делать с помощью айфона с приложением «электронный врач»). Предлагали объединять медицину и социальную помощь, вводить специальность парамедиков – то и другое резко расширяет возможности помощи людям на дому и не исключает высокопрофессиональной помощи в медицинских центрах.
Чтобы обеспечить всех «тревожными кнопками», пригодными для достойной и активной жизни пансионатами, оборудованными квартирами, пенсиями, помощью медиков – нужны усилия государства. Сколько бы бизнесмены ни говорили о «тревожных кнопках» и какую бы цену ни назначали в коммерческих домах престарелых, это будет капля в море проблем. А море пока очень уж концентрированно соленое: например, на всех стариков страны у нас 145 гериатров, сообщила на конференции представитель «Медицинской газеты».
Только официальная очередь в дома престарелых – 18 тысяч человек. Одиноко живущих людей все больше и больше (в 2010 году, согласно переписи населения, число домохозяйств одиноких людей составило 14 млн – по сравнению с 11,8 млн в 2002 году, и процент пожилых людей среди одиноких все растет, их миллионы). И как будут ликвидировать очередь в пансионаты и интернаты, исполняя указ Владимира Путина, к 2018 году – пока неизвестно.
Хорошо, раз уж речь не идет о строительстве новых пансионатов, если это дело доверят бизнесу и будут просто «заказывать» частникам те же услуги, что сейчас оказывает государство. Хуже, если просто перестанут даже включать людей в очередь, просто изменив критерии «нуждаемости». Не лучше, если распределят пожилых людей по психоневрологическим интернатам, сочтя, что старческая забывчивость, начатки деменции – уже достаточный психиатрический диагноз, чтобы жить по соседству с корпусом «буйных».
Поможет ли «стратегия старения»?
Заместитель министра труда и социальной защиты Алексей Вовченко сказал, что уже весной 2015 года в правительстве должна быть принята «Национальная стратегия действий государства в интересах пожилых». Вдобавок к существующему закону о социальном обслуживании, в стратегию будут заложены новые стандарты геронтологи и гериатрии, увеличение объема услуг соцработников.
Чтобы проблемы решать, их надо сначала признать. Однако на конференции, когда речь заходила о нехватке подгузников, т.е. технических средств реабилитации, в домах престарелых, заместитель министра социальной защиты Алексей Вовченко восклицал, что это «утка, которую он слышит уже семь месяцев», и в существовании очереди в дома престарелых тоже сомневался. Мол, если очередь и правда есть, почему так хорошо работает «телефонное право»: позвонит один высокий чиновник другому, попросит «срочно пристроить бабушку» – и «пристраивают» в тот же день, словно никакой очереди и нет?
Все это – словно саркастические иллюстрации к вполне обоснованным тезисам о том, что стационар должен быть крайней мерой, когда человек полностью потерял способность к самообслуживанию и передвижению, когда его заболевания тяжелы настолько, что близкие не смогут обеспечить уход. Надо переходить к уходу в привычных для пожилых надомных условиях, уверен Алексей Вовченко, оказывать помощь ухаживающей семье. И, конечно, в погоне за оптимизацией нужно сохранить хорошо работающие формы помощи – центры дневного пребывания, комплексные центры социального обслуживания.
Кто кому должен?
В разговорах о помощи пожилым постоянно проскакивает мысль, что содержать их (в достаточном, а не пенсионном объеме) должны выросшие дети. А уж только если детей нет – государство. Пока в законе о социальном обслуживании нет жестких норм об ответственности родственников, хотя они есть в семейном кодексе РФ – вплоть до выплаты алиментов родителям пенсионного возраста.
Но эти нормы трудно реализуются на практике – если дети не могут или не хотят заботиться о родителях, с этим никто не работает. А вот старика могут и не поставить «в очередь» на дом престарелых из-за того, что у него есть трудоспособные дети, неважно, в каком они конце страны, сколько у них своих детей и не инвалид ли кто из них. Потом, конечно, разберутся – очередь все равно может идти долго.
Если бабушка или дедушка попадают в дом престарелых, оплата за услуги в стационаре составляет 75% дохода (доход – это не только пенсия, но и другие выплаты, доход от сдачи в аренду жилья и т.п.). С 1 января 2015 года люди получат законное право выбирать, какое учреждение будет оказывать им услуги, а государство должно будет по выбору пенсионера оплачивать эти услуги хоть государственному, хоть частному учреждению – согласно установленным нормативам стоимости услуг. Это позволит вовлечь коммерческий и некоммерческий сектор в социальное обслуживание.
Коммерческий сектор должен стать больше благодаря госзаказу – тогда и люди, кто в очереди далеко не первый, смогут быстрее «определиться» в частный пансионат. Например, в Москве и Московской области сейчас две тысячи частных «коек» в пансионатах для пожилых. Цена в Подмосковье – от 35 тысяч рублей в месяц (при работе в теневом секторе) до 100 с лишним тысяч (при соблюдении всех санитарных и социальных норм и выплате всех налогов).
Генеральный директор сети частных пансионатов для пожилых (компании Senior Group) Алексей Сиднев подчеркнул: государству совершенно не нужно строить новые дома престарелых и следить, чтобы там не протекала крыша. Оно должно создавать определенное «меню заботы» и быть заказчиком и контролером таких услуг, а строить дома престарелых и оказывать услуги будут негосударственные структуры – НКО или бизнес.
На конференции телеведущая Фекла Толстая возмутилась перспективой оплаты ухода за пожилыми людьми со стороны родственников. Да, при необходимости она сможет заплатить за уход за своей мамой, но почему ее мама не будет иметь права на то же самое, на что имеет право другая женщина, чьи дети заплатить не смогут? Как можно говорить о достоинстве пожилых, если закладывать в систему их зависимость от успешности и адекватности их детей? Если они десятилетиями работали на страну, почему уход и забота не становится продолжением этих социальных отношений?
Впрочем, пока российская система не учитывает доходы детей при социальном обслуживании стариков, и в частных домах престарелых довольно много (75 человек из 200 в пансионатах Алексея Сиднева) тех, кого туда «определяет» соцзащита и «за кем приходят» государственные 60 тысяч рублей и 75% пенсии.
Покорми и перестели двадцать стариков в одиночку
Частные дома престарелых уже бывают разными, в том числе похожими на пансионаты из западных фильмов. В государственных же домах престарелых и палатах сестринского ухода, несмотря на финансирование порядка 60 тысяч на человека в месяц, на практике часто остается одна дневная медсестра и одна ночная медсестра на 25 лежачих. Регионы сами устанавливают нормативы по количеству персонала в учреждениях – исходя из своих возможностей содержать сотрудников на зарплатах, согласно указу президента, не ниже средних по области.
«Когда одна санитарка на 10, 20, тем более 30 человек – будет некачественный уход, – согласился замминистра Алексей Вовченко. – Это предмет борьбы с проблемой бюджетирования. Федеральный центр готовит только рекомендательные нормативы по штатным расписаниям. Но в регионах нет денег, чтобы содержать столько персонала, сколько нужно».
Президент фонда помощи хосписам «Вера» Нюта Федермессер предложила очевидное, но пока почему-то невоплощенное: нельзя спустить из Москвы в регионы нормативы штатных расписаний в домах престарелых, но нужно устанавливать обязательный минимум. Нужно указать и норматив, сколько должно быть бесплатных коек в стационарных учреждениях на определенное количество населения, а только потом допустить в эту область частный сектор.
Президент фонда помощи хосписам «Вера» Нюта Федермессер
А может быть во всем виноваты СМИ?
Ирина Григорьева, профессор кафедры теории и практики социальной работы факультета социологии СПбГУ, на конференции настаивала, что целесообразно разделить разговоры о «третьем возрасте» и «четвертом».
«Когда начинать быть пожилым, можно ли жить так, чтобы не становиться проблемой, обузой для себя, семьи и общества, как сделать так, чтобы в обществе было как можно больше активных людей старшего возраста», – это путь решения проблем пожилых с «другой стороны». На западе людей возраста от 55-60 до 70-75 лет называют «молодые пожилые». После этого начинается четвертый возраст или возраст реально пожилой.
«Для людей этих возрастов разные задачи и приоритеты. Приоритетная задача для молодых пожилых – продление занятости, а для более взрослых – забота и уход», – подчеркивает Ирина Григорьева.
Геронтолог Владимир Анисимов на большом материале доказал, что творческие люди дольше работают и не стареют. Процесс старения ускоряется после ухода на пенсию. Пенсионеров в России гораздо больше, чем пожилых, много досрочных пенсионных возрастов. В развитых странах на пенсию досрочно уходят 10-12 профессий (балерины, летчики-испытатели и др.), а у нас – 1500 профессий. В итоге 35% людей официально объявляются пенсионерами в 40 лет, причем в удостоверении написано «пенсия по старости». Люди и сами ориентируются на короткую жизненную перспективу, вместо того чтобы жить долго и самостоятельно.
«Именно СМИ мы должны в кавычках «благодарить» за образ жалких несчастных пожилых, которых мы должны жалеть. То, как у нас показывают пожилых – это дискриминационный подход, который меня возмущает. Да, есть и ситуации, когда нужно жалеть, но мы боремся за уважение к пожилым, за признание за ними человеческого достоинства. СМИ тиражируют тезис, что пожилых много. Не пожилых, а пенсионеров», – обрушилась Ирина Григорьева на журналистов.
«Мы живем в окружении вещей, которые становятся реальными только из-за повторения в СМИ, а на самом деле они виртуальны. Есть люди, которые успешно работают в 88 лет, но почему-то большинство должны уходить в 55. Это какая-то магия цифры, символическая граница, которая прочерчена пенсионным возрастом, а люди считают, что это свыше определенная граница старости», – заявляет профессор СПбГУ.
Есть уже страны, где в планах повышение возраста пенсии до 69-70 лет. Реальная граница пожилого возраста, по мнению Ирины Григорьевой, пролегает где-то около 70 лет, а 1-2% людей при социологических опросах всегда говорят, что старость начинается в сорок лет или в девяносто. «Когда ты мотивирован встретить старость в 90, она наступит в 91. Старость – во многом психологический конструкт, результат внутреннего и внешнего убеждения. Мое поколение мужчин не умело стирать и мыть посуду – это называется выученная беспомощность», – сказала Григорьева.
Если бы медицина и СМИ подчеркивали адаптационные возможности пожилых, поводов для дискуссии об их социальной поддержке было бы меньше. Ирина Григорьева также предложила развивать добровольчество людей третьего возраста по отношению к четвертому возрасту (например, сделать условием получения обслуживания несколько часов добровольчества в ближайшем доме престарелых).
Приводили на конференции и данные опроса врачей: среди медиков не выявили эйджизма (дискриминации людей по возрасту). Но кто из членов семьи болеющих стариков не слышал от врачей чего-нибудь вроде «Ну что вы хотите в таком возрасте?», а то и отказа госпитализировать… Вот и ответь тут на вопрос «Как не бояться старости» или как сделать стареющее общество «обществом для всех возрастов».
Иллюстрация, анонсирующая статью — фрагмент картины Денни Денджела
