Национальный фонд защиты детей от жестокого обращения объединяет ведущих российских специалистов, с конца 80-х годов работающих с детьми из групп медицинского и социального риска. За прошедшие годы Фондом накоплен большой опыт эффективной работы с неблагополучными детьми и семьями, находящимися в трудной жизненной ситуации. Одним из центральных направлений деятельности Фонда является разработка и внедрение региональной модели профилактики социального сиротства (в рамках Программы АРО «Помощь детям-сиротам в России»). При этом особое внимание уделяется отработке и апробированию инновационных социальных услуг для детей и семей. Для более широкого освещения этой работы был создан портал www.sirotstvo.ru. В ряде регионов России эти услуги уже получили нормативное и методическое закрепление и успешно используются учреждениями социальной сферы в таких направлениях деятельности как замещающая забота для детей, оставшихся без попечения родителей, интеграция детей со специальными нуждами в среду здоровых сверстников, работа с кризисными семьями и их реабилитация, профилактика ранних отказов. В настоящее время Фондом подготовлен ряд статей на основе материалов, полученных в ходе реализации Программы АРО. В обобщенном виде эти материалы готовятся к публикации в книге, которая выйдет в рамках библиотеки «Профилактика социального сиротства», издаваемой Фондом.
Согласно существующим юридическим нормам и установившемуся порядку женщина, родившая ребенка, но не имеющая возможности или желания растить его, может передать его на попечение государства. Для этого ей нужно лишь оформить несколько документов прямо в роддоме. Матери, не желающие проходить через процедуру юридического отказа, поступают и еще проще – бесследно исчезают из родильного дома, и ребенок в этом случае оформляется органами опеки как подкидыш. И в том, и в другом случае детей ждет несколько месяцев пребывания в детской больнице, затем – дом ребенка и череда детских домов. Часть детей будет усыновлена, остальные же вырастут, ощущая себя ненужными, бесправными, отвергаемыми обществом и не приспособленными к жизни в нем. Статистика утверждает: сегодня сорок процентов выпускников детдомов становятся алкоголиками и наркоманами, еще сорок – пополняют ряды криминальных сообществ, десять – кончают жизнь самоубийством и лишь оставшимся десяти процентам удается вести более или менее упорядоченную взрослую жизнь.
Участь детей, брошенных матерями сразу после рождения, заслуживает особого внимания. Специалистам по физическому и психическому развитию детей, да и любому внимательному родителю, отлично известно, что самые бурные темпы развития приходятся именно на младенческий возраст. Счет новообразованиям идет даже не на месяцы, а на недели и дни. Мозг младенца, получая огромное количество новой для него информации, интенсивно наращивает число нейронных отростков, за счет чего к трем-четырем месяцам удваивается в массе, а к году – утраивается. После полутора лет нарастание массы мозга уже очень незначительно. Многократно усложнившаяся структура мозга является физиологическим базисом для дальнейшего интеллектуального, эмоционального и поведенческого развития ребенка. Эмоции младенца, активно изучаемые в последние два-три десятилетия, оказались очень важными как для обеспечения физического и психического здоровья ребенка, так и для функционирования всей эмоциональной сферы человека на протяжении его последующей жизни. Именно на первом году жизни у ребенка формируется особое психологическое образование – глубокая эмоциональная привязанность, любовь к близкому взрослому, наполняющая жизнь младенца радостью и смыслом и являющаяся двигателем его развития.
Дети, ставшие в результате отказа «ничьими», к тому же вынужденные провести несколько первых месяцев своей жизни в больничной палате – без движения, без прогулок, без событий, без игрушек, без общения, без ласковых прикосновений, – не просто резко отстают в развитии от своих «семейных» сверстников. Они находятся в состоянии глубокой депрессии со снижением всех витальных функций и уровня физического здоровья. В условиях больничной чистоты, почти стерильности, степень подверженности инфекциям, заболеваемость и смертность у отказных младенцев всегда были и остаются очень высокими.
Еще недавно отказы от детей в родильных домах были событием редким, из ряда вон выходящим. Каждое из них привлекало к себе внимание. Врачи и акушеры, как правило, пытались повлиять на решение «неразумных» матерей и довольно часто добивались в этом успеха. За годы перестройки в результате обнищания огромного количества людей, «отмены» привычных моральных норм, а также роста уровня проституции, алкоголизма и наркомании среди женщин детородного возраста, резко увеличилось число отказов от детей в роддомах. Особенно остро эта проблема стоит сегодня в крупных городах и индустриально развитых районах. Так, в Хабаровске в течение последних пяти лет в роддомах города матери оставляют по 110-140 новорожденных в год. Детская больница, первой принимающая этих детей, не рассчитана на такое их количество, сорок из шестидесяти коек ее грудного отделения заняты отказными младенцами постоянно в течение года. Дети находятся здесь по три, четыре, иногда шесть и более месяцев своей жизни.
Врачи детской больницы и главный педиатр города были первыми, кто забил тревогу, кто оценил сложившуюся ситуацию как ненормальную и нуждающуюся в изменении. Но желание помочь обездоленным детям сразу вызывало много вопросов. Как им помочь? Стремиться уговорить отказывающуюся мать все-таки забрать своего ребенка домой? Надавить на нее? Припугнуть? Пристыдить? Подействует ли? Да и нужна ли ребенку такая мать и такая семья? Нужен ли он им? Не будет ли этот возврат в проблемную семью еще большим вредом для него? А может быть даже смертельной опасностью? Ответить на эти вопросы было трудно в том числе и потому, что не было возможности опереться на чьи-то знания и достижения в решении подобных проблем. Все, чем располагали врачи, это рассказы о случаях из практики врачей-гинекологов и акушеров, о том, как им удавалось убедить мать-отказницу не делать своего ребенка сиротой, а себя – виноватой на всю жизнь. А еще воспоминания о том, как мамы приходили благодарить врача, не позволившего им совершить ошибку.
Хабаровчане начали с того, что поинтересовались у рожениц, заявивших о своем желании написать отказ от ребенка: почему они это делают? Самыми обычными ответами были: нет денег, нет работы, нет жилья, нет мужа. Реже встречались отказы по настоянию родственников и из-за появления на свет больного ребенка. Проанализировав ситуации, в которых находились матери-отказницы, врачи выяснили, что все случаи можно разбить на несколько групп. Самыми распространенными ситуациями оказались такие: 1. мать-отказница живет за чертой бедности; 2. женщина находится в алкогольной или наркотической зависимости; 3. мать – сама бывшая воспитанница детского дома, не имеющая ни жилья, ни опыта самостоятельного проживания; 4. роженица находится в юном возрасте; 5. родился больной ребенок. Каждая пятая из опрошенных женщин находилась в состоянии крайней подавленности и вообще не шла на контакт с врачом. Довольно часто причины отказов были связаны не столько с реальными трудностями, сколько с ощущением своей несостоятельности, неспособности преодолеть жизненные испытания. Знания о своих юридических правах (о праве на пособия, льготы и т. д.) у женщин практически отсутствовали, многие имели негативный опыт общения с государственными органами, призванными оказывать им помощь. Социальный и семейный статус у отказниц, как правило, был очень низким. Часть из них ссылалась на невозможность в свое время прервать беременность из-за отсутствия денег на оплату операции. Обычными были высказывания о том, что надеяться не на кого, помощи ждать неоткуда, а проблемы неразрешимы.
Эти сведения дали достаточные основания отнестись к женщинам, отказывающимся от своих новорожденных детей, как к находящимся в кризисной жизненной ситуации и нуждающимся в помощи. И этот вывод поставил новые вопросы. Какие специалисты должны заниматься оказанием этой помощи? Должны ли они иметь специальную подготовку и – какую? Кто и где им может ее дать? Что конкретно нужно делать? Какими методами действовать? Какие юридические и этические нормы необходимо соблюдать? Какому ведомству должна принадлежать эта служба? Кто и как будет оценивать ее результаты?
Итог размышлений над ответами оформился в виде идеи – разработать проект по организации помощи матерям-отказницам и их детям. Инициатором, а впоследствии – и главным «двигателем» проекта, выступила главный педиатр города Хабаровска Аристова Галина Александровна. Ее убежденность в необходимости действовать разделили Альбина Виссарионовна Войтович – районный педиатр Детской городской больницы № 9 и Ирина Викторовна Волошенко – врач-неонатолог, заведующая отделением новорожденных Городской больницы № 11 (родильного дома).
Основная цель проекта была сформулирована так: путем вмешательства специалистов в ситуацию отказа матери от новорожденного вернуть младенцев в биологические семьи (либо предотвратить сам факт отказа). Достижение поставленной цели виделось через организацию медицинской, социальной и психологической помощи матерям, вынужденным отказываться от детей в роддоме. В результате этой деятельности ожидалось достичь возвращения половины отказных младенцев в родные семьи. Кроме того, предполагалось полностью исключить гибель детей в семьях целевой группы, обеспечить своевременное изъятие младенцев из семей, где существует угроза их здоровью и жизни, снизить материальные затраты на содержание детей, оставшихся без попечения родителей, сократить сроки пребывания ребенка в стационаре. Были и сверхзадачи – обосновать для городской администрации необходимость введения ставок психолога и социального работника в роддоме, а также изменить отношение общества к проблемным семьям.
Непосредственное оказание услуг целевой группе
Первый этап: родильный дом
Обычная работа роддома была дополнена новой услугой, потребителями которой можно считать новорожденных из группы риска по социальному сиротству и их матерей, нуждающихся в помощи. Эта услуга складывалась из выявления среди всех рожениц тех женщин, которые имеют намерение оставить ребенка, включения их в целевую группу проекта и работы с ними.
Выявление могло происходить в двух разных ситуациях. В одних случаях женщины открыто заявляли о своем желании написать отказ от ребенка, иногда уже в родах, иногда позже. В других – скрывали свое намерение от окружающих и тихо покидали роддом через день-другой после родов. Тем не менее, женщин второй группы можно было определить до их ухода по ряду признаков. На существование угрозы отказа обычно указывает то, что женщина поступает в роды без паспорта, медицинской документации и предварительного обследования, в состоянии алкогольного или наркотического опьянения; что о месте постоянного жительства она говорит неохотно, сбивчиво или явно лжет; отказывается смотреть на новорожденного и кормить его; стремится под любым предлогом покинуть отделение; в роддоме ее не навещают родные и близкие или посещают люди с низким социальным статусом. Юный возраст матери, наличие в ее анамнезе заболеваний, депрессивное состояние, отказ от ребенка в прошлом, факт рождения больного ребенка также являются основаниями для отнесения роженицы к целевой группе.
Алена А., 20 лет, беременность третья, роды третьи. Первые роды – в 2001 году, родился мальчик, живет вместе с бабушкой и матерью. Вторые роды – 2002 год, родился мальчик, который был оставлен в роддоме, в настоящее время находится в одном из домов ребенка г. Хабаровска. Третьи роды – 2004 год, родилась девочка. Все трое детей от разных отцов. Алена является матерью-одиночкой, работает на рынке продавцом овощей, обеспечивает семью из четырех человек, из которых только она одна работает. В женской консультации на учете по беременности не состояла. Поступила в родильный дом без документов. Паспорт утерян, Алена выписана со старого места жительства и в настоящее время нигде не прописана. Временно снимает квартиру. Родила дочь на сроке 38 недель, весом 3100. Девочка к груди приложена на первые сутки, сосала активно. О намерении отказаться от дочери роженица никому не говорила. На третий день после родов женщина покинула отделение «для получения паспорта и приобретения вещей для ребенка». В назначенный срок мать за ребенком не явилась. На четвертые сутки после родов женщина вновь приступила к работе на рынке.
Как только в поле зрения попадала женщина из группы риска по отказу, неонатолог действовала по следующему алгоритму: 1. сообщала о случае руководителю проекта; 2. делала попытку установления доверительных отношений с женщиной и выясняла, по возможности, причины предполагаемого или уже сделанного отказа; 3. получала согласие матери на работу с ней других специалистов проекта; 4. принимала меры по пробуждению чувства привязанности к новорожденному у матери (прикладывание ребенка к груди сразу после рождения, более долгое, чем принято в этом роддоме, пребывание ребенка в палате с матерью, беседы с роженицей о новорожденном, уходе за ним, вскармливании и лечении).
Руководитель проекта обеспечивала привлечение необходимых специалистов для оказания помощи женщине в родильном доме. К работе подключались психолог и социальный работник. Если возможности неонатолога по вхождению в контакт с матерями-отказницами были основаны на авторитете врача и практическом опыте общения с ними, то эти специалисты могли пользоваться своими профессиональными приемами. Задачами психолога на этом этапе были изучение психологического состояния женщины и оказание ей экстренной психологической помощи, а при необходимости – выход на дом для оказания психологической помощи членам семьи. Социальный работник должен был детально изучить социальное положение женщины и ее семьи и определить виды помощи, в которых они нуждаются. Он также мог посещать семью, чтобы на дому изучить ее состав, материальное положение, обеспеченность жильем, имеющиеся проблемы и провести мероприятия по срочному оказанию помощи. Важной составляющей работы как психолога, так и соцработника был поиск в окружении женщины людей, способных оказать ей поддержку. Ими зачастую могли оказаться родственники, до этого не знавшие о рождении ребенка.
Уже на этапе родильного дома всей рабочей группой проекта составлялся индивидуальный план работы с каждой семьей.
Ко времени выписки из родильного дома в зависимости от своей конкретной ситуации женщины целевой группы действовали по-разному. Одни, почувствовав поддержку, обретали надежду и веру в свои силы и выписывались домой вместе с ребенком.
Лариса В., 20 лет, беременность третья, роды третьи. Первые роды – 2001 год, мать оформила официальный отказ. Вторые роды – 2002 год, родилась девочка, воспитывается матерью и прабабушкой. Третьи роды – 2004 год, родился мальчик с массой 2600, недоношенность 1-й степени, церебральная ишемия 2-й степени. К груди не прикладывался. Мать – воспитанница школы-интерната для сирот и детей, оставшихся без попечения родителей. Ее родители были лишены родительских прав, когда ей было 2 года. После окончания девятого класса вступила в гражданский брак и ушла из интерната. Собственного жилья не имеет. На очередь на приобретения жилья учреждением, в котором воспитывалась 14 лет, поставлена не была. Проживает неофициально в пустующей комнате общежития. Отец ребенка находится под следствием. Лариса поддерживает отношения со своей бабушкой. Охотно приняла предложение помощи от специалистов проекта. Они помогли ей «оглядеться», пересмотреть свои ресурсы, найти помощников, принявших участие в ее судьбе, активно подключились к решению ее жилищной проблемы. Лариса была выписана из родильного дома вместе с ребенком.
Но такие случаи были редкостью. Чаще мамы к моменту выписки все еще находились в сомнении, либо им просто некуда было идти с ребенком. Временное помещение малыша в дом ребенка ставило под угрозу и без того непрочную еще привязанность матери к нему. И сами матери, и члены их семей в разлуке с новорожденным довольно быстро привыкают к жизни без него, и желание взять ребенка домой постепенно угасает. Для того, чтобы не допустить этого, в проекте был предусмотрен второй этап – детская больница.
Второй этап: грудное отделение детской больницы
По согласованию с администрацией больницы в отделении была выделена палата специально для матерей с детьми из целевой группы проекта. Они переводились из роддома в грудное отделение по социальным или медицинским (если такие были) показаниям. Основной целью этого перевода было сохранение и укрепление привязанности между матерью и ребенком. Мама круглосуточно находилась с малышом в отдельной палате, сама ухаживала за ним, общалась. Персонал отделения и специалисты проекта помогали ей установить и сохранить контакт с ним, так как матерями-отказницами маленький ребенок часто воспринимается как непонятный, недоступный для контакта или неприятный. Ее обучали приемам ухода, способам общения, настраивали на грудное вскармливание. Палата была оборудована видеомагнитофоном, и маме предлагались для просмотра соответствующие фильмы. Педиатр проекта, психолог и социальный работник продолжали свою работу с данной семьей по разработанному плану. Оказывалась помощь в решении жилищных, материальных, юридических проблем, в изменении внутрисемейных отношений, в повышении значимости роли матери в глазах членов семьи и в ее собственных.
В ряде случаев таким образом удавалось помочь женщине окончательно утвердиться в своем решении забрать ребенка в семью.
Ольга С., 22 года, беременность вторая, нежеланная, роды первые. Студентка третьего курса хабаровского ВУЗа. Отец ребенка был против беременности Ольги. Ее родственники (мать и брат), проживающие в другом городе, о беременности не знали. На учете в женской консультации не состояла, в роды поступила необследованной. Роды нормальные, срочные. Родилась девочка. Сразу после родов женщина заявила об отказе от ребенка. Отказалась смотреть на новорожденную и кормить ее грудью. После работы со специалистами проекта согласилась кормить ребенка, обещала подумать об изменении своего решения. Ко дню выписки из роддома Ольга сообщила, что она хочет забрать ребенка, но ей нужно найти и снять другую квартиру, т.к. нынешняя хозяйка не пустит ее с ребенком. Ольга была готова написать заявление о временном помещении дочери в дом ребенка, чтобы потом, по возможности, забрать ее. Женщине была предложена госпитализация вместе с ребенком в детскую больницу. Предложение специалистов Ольга приняла. За две недели ее нахождения в больнице события развернулись неожиданным образом. Друг Ольги, не являющийся отцом ребенка, решил создать с ней семью и удочерить девочку. После выписки вновь созданная семья уехала жить к родителям мужа.
Но и после подобного благополучного исхода выпускать семью из поля зрения специалистов ни в коем случае нельзя. Во-первых, в ней довольно долго сохраняется риск повторного отказа. Во-вторых, ребенок в ней может не получать должного ухода и даже находиться в условиях, опасных для жизни и здоровья. В-третьих, жилищные, материальные и психологические проблемы семьи, как правило, получили лишь временное разрешение и требуют продолжения работы специалистов. В-четвертых, жестоко и недопустимо оставлять без дальнейшей поддержки женщину, которая под влиянием вмешавшихся в ее судьбу людей взяла на себя ответственность растить не желанного ранее ребенка. Таким образом, после выписки из лечебных учреждений сохраняется необходимость сопровождения семьи целевой группы с целью поддержки и контроля. Этим обусловлено существование третьего этапа.
Третий этап: семья
При выписке вместе с ребенком из роддома или детской больницы женщина получала в подарок комплект одежды для новорожденного. Решение делать такие подарки было принято из тех соображений, что во время беременности мама не готовилась к появлению в семье новорожденного, и у нее будут трудности с вещами для него. Кроме того, сам факт подарка и добрые слова в напутствие от всей рабочей группы проекта играют роль психологической поддержки для женщины. Прощаясь, специалисты подтверждали свое намерение помогать семье и дальше, обговаривали подробности следующих встреч.
Визиты в семьи, как правило, включали в себя помощь по организация быта и налаживанию внутрисемейных отношений, обучение уходу за ребенком, содействие в оформлении необходимых документов для получения льгот, выплат, решения жилищных, медицинских и бытовых проблем. Нередко социальному работнику приходилось не только устраивать обращения своих подопечных в государственные и медицинские учреждения, но и сопровождать их туда, поскольку сами они не чувствовали достаточной уверенности в себе. Обязательной частью посещения семей был контроль за состоянием ребенка и за отношением взрослых к нему, за состоянием матери и семейных дел вообще – на случай возникновения угрозы для жизни и здоровья ребенка. В этом случае предполагалось немедленное изъятие младенца из опасных условий и помещение его в дом ребенка. Следует отметить, что за время работы проекта не было ни одного такого случая.
Лариса В. из родильного дома отправилась с ребенком в комнату, мало пригодную для жилья. Социальный работник проекта в первую очередь помогла женщине найти возможность обустроить ее временное пристанище. Была поставлена входная дверь, проведено электричество, в окна вставлены стекла. Затем она помогла Ларисе (как выпускнице интернатного учреждения) встать в очередь на постоянное жилье. Подсказала, как бесплатно оформить справки на детей, добилась выплаты пособия по экстремальной ситуации. Были получены страховые медицинские полисы на всю семью, старшая дочь определена в социальную группу детского сада (без оплаты). От коммерческих фирм были получены подарки и одежда для детей Ларисы. Педиатр вела систематический контроль за состоянием здоровья маленького Юры, настаивала на проведении лечения, которым мать часто пренебрегала, беседовала о недопустимости оставления детей под присмотром малознакомых и нетрезвых людей. Обучала маму технике массажа и приемам эмоционального взаимодействия с ребенком. Психолог помогла Ларисе наладить отношения с ее бабушкой, которая перестала относиться к внучке как к «пропащей» и начала оказывать ей посильную помощь в уходе за детьми.
Индивидуальный план помощи семье, составленный в родильном доме, дополнялся и корректировался в процессе его выполнения.
Медико-психолого-социальное сопровождение семей продолжалось до исчезновения риска повторного отказа. Этот момент определялся после всестороннего обсуждения в команде, для каждого случая отдельно.
Настя М., 17 лет. Роды первые, нормальные, родился мальчик. Настя живет с матерью и бабушкой. С отцом ребенка отношения не поддерживает. Мать Насти была категорически против ребенка. Почти до самых родов она «не замечала» состояния дочери, ситуация беременности дочери-школьницы никак в семье не обсуждалась, лишь на последнем месяце юной маме было запрещено являться домой с новорожденным. Сама Настя иногда втайне читала литературу о маленьких детях и разглядывала детскую одежду в магазинах. На учет по беременности не становилась. Заявила об отказе сразу после родов, но начала кормила ребенка грудью. Согласилась на работу специалистов с ней и членами ее семьи. Во время беседы с мамой Насти выяснилось, что она сама родила ее в шестнадцать лет и что она не хочет такой же участи дочери. После нескольких встреч с психологом молодая бабушка довольно легко поменяла свое решение, и новорожденный был принят ею с радостью. Сопровождение этой семьи продолжалось два месяца. Убедившись, что бытовые условия и психологический климат в семье хорошие, мальчик находится на грудном вскармливании, здоров, окружен любовью и заботой, что Настя отлично справляется с материнскими обязанностями, специалисты приняли решение прекратить дальнейшее сопровождение этой семьи.
Если женщина, взятая в целевую группу проекта, ко времени выписки из роддома не имела возможности ни забрать ребенка домой, ни жить с ним в палате детской больницы, оформлялось его временное помещение в дом ребенка. Его мать уходила домой, сохраняя намерение вскоре вернуться за ним. В этом случае также организовывалось сопровождение семьи. На этот раз целью патронажа была помощь семье в решении тех проблем, из-за которых мать не может забрать ребенка домой – отсутствие жилья, алкоголизм матери или других членов семьи, патологические семейные отношения. Другой задачей было сохранение эмоциональной связи между матерью и младенцем путем организации посещений мамой своего ребенка, а также контроль за выполнением матерью своих обязанностей по отношению к ребенку. Однако, практика показала, что в этой ситуации у сотрудников проекта было очень мало возможностей влиять на ход событий. Как правило, оказавшись в привычном окружении, без ребенка, женщины, особенно алкоголизированные, быстро возвращались к знакомому образу жизни. О необходимости посещать ребенка, заботиться о нем им напоминали лишь «надоедливые» специалисты проекта. Безволие и непоследовательность не позволяли матерям исполнять их благие намерения. К тому же, существующие порядки в домах ребенка сильно препятствуют сохранению и без того слабой связи матери с младенцем. Поэтому успех в таких случаях практически отсутствовал – дети домой не возвращались, а матери спустя какое-то время подписывали заявление о полном отказе, к чему их настойчиво склоняли сотрудники органов опеки и попечительства.
Своя схема работы существовала для женщин, открыто не отказавшихся от детей и незаметно исчезнувших из родильного дома. Прежде всего, предпринимались действия по их розыску. Как правило, названные ими адреса оказывались фальшивыми. Зацепкой мог послужить адрес, на который вызывали машину скорой помощи для рожавшей. В любом случае, всем, кому только можно было – открывшим двери квартиры людям, соседям, знакомым и родственникам, – сотрудники проекта оставляли контактные телефоны с просьбой к матери обязательно позвонить. Если кто-то вспоминал о ее месте работы, отправлялись разыскивать ее туда. Найденные женщины нередко хотели скрыть факт рождения ребенка от окружающих, и тогда все беседы велись прямо на улице, на лестничной площадке или только по телефону. Специалисты шли на все это, так как розыск давал иногда поразительные результаты.
Татьяна Д., 21 год, роды первые. Не замужем. Отец ребенка – владелец торговой палатки, в которой Татьяна работает продавцом, – обещал помогать ей растить ребенка. Накануне родов у женщины произошла ссора с ее бывшим сожителем, в результате которой он забрал свое обещание назад. Находясь в состоянии аффекта, Татьяна покинула роддом через сутки после родов. По имеющемуся в роддоме адресу специалисты проекта никого не застали. Они оставили соседке записку с просьбой позвонить. Татьяна позвонила и сообщила, что очень тяжело переживает факт оставления ребенка, но не знает, есть ли у нее возможность что-либо изменить. Женщине была дана информация о месте нахождения ее сына в настоящее время и о действиях, которые она может предпринять по его возвращению. Больше Татьяна не звонила, встреча с ней произошла через неделю, у нее дома, где ее посетили психолог и соцработник проекта. Мальчик уже находился дома, мать и бабушка выглядели очень счастливыми, все необходимое для малыша было приобретено. Отец ребенка помогает материально и собирается делать это и дальше. По словам матери, звонок психологу проекта сыграл решающую роль в ее судьбе.
В случае успешного розыска и согласия женщины принять помощь, для нее и ее семьи организовывалось такое же медико-психолого-социальное сопровождение как и в других случаях (по схеме «ребенок в семье» или по схеме «ребенок временно в доме ребенка»).
Работа, организованная таким образом, велась в течение десяти месяцев. За это время в целевую группу вошли двадцать женщин, имевших намерение отказаться от своих детей. Шестеро из них твердо изменили свое решение в пользу материнства: двое покинули роддом вместе с детьми, двое выписались с малышами домой из детской больницы, двое оставляли детей в роддоме, но вскоре вернулись за ними. Остальные дети были помещены в дом ребенка. От шестерых из них матери отказались. Восемь считаются временно помещенными в дом ребенка, и их матери не оставили мысли вернуть детей домой.
Работа выполнялась силами семи специалистов: неонатолога, педиатра (одновременно – руководителя проекта), двоих психологов, двоих социальных работников и координатора проекта. Деятельность была выстроена по принципам междисциплинарности и командности, т.е. каждый случай рассматривался как относящийся одновременно к компетенции всех этих специалистов, а ответственность за результат разделялась всеми членами команды. Все важные решения принимались не единолично руководителем, а всей командой после общего обсуждения. При таком методе работы от людей особенно требуются умение выслушать и понять другую точку зрения, найти компромиссное решение, гибкость мышления и высокая культура общения. Умение работать одной командой далось участницам проекта довольно легко. Общий эмоциональный настрой и одинаковое видение конечного результата, по их мнению, помогали им в этом больше всего.
Для обсуждения текущих дел команда собиралась раз в неделю. Поскольку своего помещения у проекта не было, совещания проходили там, где было удобнее – в кабинете врача детской больницы, в ординаторской роддома или в помещении расположенного рядом Центра социального обслуживания населения. Во время этих встреч составлялся и затем корректировался «Индивидуальный план работы с семьей», велся «Журнал встреч с семьями целевых групп». На каждый случай заводилась своя папка, которая содержала все относящиеся к нему документы: протоколы обследования, заключения специалистов, решения собрания и т. д.
В ходе работы завязывались и развивались партнерские связи с другими структурами, так или иначе имеющими отношение к отказным детям и их родителям. Помимо Программы АРО, родильного дома и детской больницы рабочая группа проекта взаимодействовала с домами ребенка, органами опеки и попечительства, городским сектором по работе с неблагополучными семьями, центром социального обслуживания населения, администрацией города, городскими и краевыми газетами, частными предприятиями. Регулярно поднимая тему о стремительном росте числа отказов от детей в роддомах и информируя городскую администрацию о результатах, достигнутых в ходе реализации проекта, главный педиатр города (координатор проекта) добивалась закрепления этой услуги путем введения ставок психолога и социального работника в роддоме и детской больнице.
Итоги
В ходе реализации проекта удалось вернуть в биологическую семью тридцать процентов детей (шестерых из двадцати). Для остальных малышей контакт с матерями был максимально продлен, и он не будет уже лишь незначительным мгновением ни для мам, ни для детей. Девятнадцати из двадцати женщинам целевой группы была оказана профессиональная медицинская, психологическая и социальная помощь, которая была ими охотно принята (одна женщина от контакта категорически отказалась). В результате активного вмешательства специалистов в жизнь проблемной семьи улучшались взаимоотношения между ее членами, решались бытовые и жилищные проблемы, в окружении матерей находились люди, готовые оказать ей помощь и разделить ответственность за ребенка.
За период работы не было ни одного случая детской смертности или экстренной госпитализации младенцев из семей целевой группы, а также изъятия детей из семей по причине возникновения опасности для их жизни и здоровья. Не было также повторных отказов от детей.
Материальные затраты на содержание детей, оставшихся без попечения родителей, и содержащихся в государственном учреждении, были снижены. На содержание одного ребенка в лечебном учреждении в г. Хабаровск уходит 14000 рублей ежемесячно. Возвращение шестерых младенцев в семьи сэкономило городу 1 000 800 рублей в год.
Специалистами проекта приобретен серьезный опыт работы с матерями-отказницами и их семьями. Его особая ценность состоит в том, что он не имеет аналогов в отечественной практике. Он может быть использован в дальнейшей работе в этом направлении, пополнен и передан другим.
Администрация города была проинформирована о том, что возможно сокращать число ранних отказов от детей путем организации помощи семьям, находящимся в кризисной ситуации. Действенность этого метода доказана на практике.
Благодаря выступлениям в прессе и на радио сделаны первые шаги в преодолении распространенного в обществе убеждения, что мать, отказавшаяся от ребенка, обязательно принадлежит к маргинальным группам – находится в алкогольной или наркотической зависимости, занимается проституцией, лишена элементарных понятий о человечности. Проект показал, что ситуации, вызвавшие отказ от новорожденного, могут быть очень разными и неоднозначными. Публикации на эту тему, интервью, взятые у участников проекта, имели своей целью формирование в обществе более гуманного отношения к проблемным семьям.
За время своего существования проект столкнулся с немалыми трудностями. Пожалуй, самым тяжелым для специалистов проекта оказался опыт непосредственного контакта с миром людей из социальных низов. Здесь нищета, грязь, пьянство, апатия, жестокость, ложь, горе и безысходность – привычная реальность. Совершенно иная, часто неприемлемая система ценностей подопечных, вызывала желание не помогать, а осуждать, обвинять, наказывать. Не хватало навыка принимать информацию нейтрально, умения не застревать на ней, не нести возникшие отрицательные эмоции в свои дома и семьи. Выход был найден в процессе работы. Свое возмущение, разочарование, сомнение каждый мог высказать при групповом обсуждении случая. Психологическая атмосфера в команде позволяла выразить и отреагировать свои чувства, получить поддержку коллег, разделить ответственность за трудные решения со всеми. Эта форма групповой супервизии сложилась спонтанно и позволила специалистам успешно противостоять процессу профессионального выгорания.
К сожалению, опасность эмоционального выгорания была очень высока. Поначалу было трудно смириться с отсутствием благодарности от тех, для кого столько делалось. Поражало их упорное стремлением лгать и манипулировать помогающими им людьми. Отсутствие ожидаемого успеха порождало болезненное переживание разочарования и ощущение собственной профессиональной некомпетентности. По истечении трех месяцев работы сотрудники Национального фонда защиты детей от жестокого обращения организовали для сотрудников проекта семинар, в ходе которого методом групповой дискуссии был произведен пересмотр целей, задач и запланированных результатов проектной деятельности. В частности, исходя из полученных на семинаре знаний, командой был обсужден и признан нереалистичным первоначальный замысел вернуть в семьи половину всех отказных новорожденных. Осмысление и переоценка результатов своей деятельности изменили отношение к ней, вновь появились энтузиазм и планы на будущее.
Вообще, по собственной оценке специалистов, в этой работе им остро не хватало знаний о социально-психологических особенностях женщин из группы риска по отказам от детей, о конкретных методах психодиагностики и коррекции применительно к девиантным материнским установкам и поведению, о практических способах выстраивания взаимодействия с ними, по детской психологии, по патопсихологии, по организации деятельности социально-психологических служб, по технологиям привлечения общественного внимания к проблеме, по вопросам законодательства в области материнства и детства. Отчасти эти знания были получены в ходе обучающих программ, предоставленных Программой АРО, отчасти – приобретены в виде непосредственного опыта в процессе работы.
Сильно затрудняла работу и делала ее непроизводительной алкоголизация (или наркотизация) семей женщин целевой группы. Это обстоятельство создавало угрозу безопасности специалистов проекта, посещающих эти семьи, и вынуждало их проводить патронажи группой из двух-трех человек. Жизнь алкоголизированных семей отличается непостоянством и непредсказуемостью, жестоким отношением и безответственностью членов семьи друг к другу. Работа с матерями, страдающими алкоголизмом, обычно заканчивалась помещением младенца в дом ребенка и бесконечными обещаниями матери навестить его. Проблема алкоголизма была у сорока процентов женщин целевой группы.
В городе нет ни одного приюта, куда можно было бы поместить женщину с ребенком, не имеющую своего жилья. Невозможность решить хоть как-нибудь жилищную проблему стала основной причиной отказа у двух женщин из двадцати. Отсутствие надежных программ по обеспечению жильем выпускников интернатов (вместе с отсутствием у них ориентации на семейное воспитание детей) делают подросших детдомовцев постоянными «поставщиками» новых социальных сирот.
Еще одна очень специфическая трудность заключалась в фактах противодействия проекту со стороны органов опеки и попечительства г. Хабаровска. Эти учреждения имеют годами отработанную схему работы с матерями-отказницами, цель которой – оформление юридического отказа от ребенка в кратчайшие сроки. И во многих случаях она оправдана и защищает интересы ребенка. Но проект убедительно показал, что есть огромный смысл в том, чтобы выявлять из общей массы отказниц тех, которые могут и хотят растить своих детей, и оказывать им адресную помощь. Специалистам приходилось тратить много времени и сил, пытаясь убедить в этом работников государственной системы.
В связи с реорганизацией городской системы здравоохранения и переводом ее в структуру ФОМС пока не удалось, как планировалось, открыть ставки психолога и соцработника в лечебных учреждениях. Но методами и результатами деятельности по проекту заинтересовались социальные службы города. Специалисты этих учреждений готовы перенять наработанный опыт и ввести профилактику ранних отказов как самостоятельное направление деятельности Центра по социальному обслуживанию населения Южного округа г. Хабаровска. Сотрудники проекта провели презентацию своих достижений для директоров ЦСОН всех округов города и готовы организовать обучение для специалистов этих учреждений. В результате те смогут организовать работу с матерями-отказницами в рамках своих функциональных обязанностей.
Заключение
По состоянию на 2006 г. 30 % отказных детей воспитываются в родных семьях, 95 % женщин целевой группы получили социальную, психологическую и медицинскую помощь. Материальные затраты на содержание детей в доме ребенка были снижены на 1 000 800 рублей в год. Отсутствовали случаи экстренной госпитализации, смертности, изъятия детей из семей целевой группы, а также случаи повторных отказов. Специалистами наработан опыт в оказании инновационной услуги, который охотно перенимается службами социальной помощи.
Услуга будет существовать в виде самостоятельного направления деятельности Центра социального обслуживания населения Южного округа г. Хабаровска со включением ее элементов в должностные обязанности сотрудников других ЦСОН города.
Cветлана Трушкина
Источник:
