Адвокат считает, что сотрудники министерства вводят в заблуждение вышестоящие инстанции и общественность.
– Текст законопроекта, вновь выложенный на портале проектов нормативно-правовых актов, не изменился, – рассказал юрист. – Там сохранено все, что вызвало протесты общественности и профильных независимых экспертов. В том числе, в проекте сохранены положения, договоренность об исключении которых были достигнуты рабочей группой.
Если закон будет принят в подобном виде, эффект от этого может быть лишь один: резкое сокращение числа детей, устроенных в семью.
Сейчас число потенциальных усыновителей незначительно, но все же превышает число детей, признанных нуждающимися в таком устройстве. При этом картина по регионам очень неравномерная: в Москве желающих взять детей много, самих детей – мало. В других регионах наоборот – много сирот, мало усыновителей.
Если бы чиновники были заинтересованы в снижении числа сирот, они способствовали бы, например, выравниванию этой диспропорции.
«Трудно сказать, что здесь самое плохое» – эксперты о законопроекте Минпроса
Законопроект вместо этого ограничивает число будущих приемных родителей. Причем для этого используются и такие основания, которые не могут быть строго формализованы, например, результаты психологического обследования. Кроме этого, появились требования к размеру жилплощади, сразу исключающие из числа усыновителей многодетные семьи.
При этом детей-инвалидов сейчас в семью чаще всего берут вторым, третьим ребенком, очень часто это делают те, кто уже воспитывал инвалида. Первое усыновление, при котором сразу берут ребенка с тяжелой инвалидностью – редкость. Зато опытные семьи, вырастив одного или двух детей с инвалидностью, готовы брать их еще. Такую возможность законопроект тоже закрывает.
Лишаются возможности брать детей «узкоспециализированные» приемные семьи. Их очень мало, это те, кто занимается специфическим, особым усыновлением. Например, известная семья Фалиных из Нижнего Новгорода временно принимает детей, родители которых осуждены, и воспитывает их, не прерывая связь с кровными родственниками.
«Это гвоздь в гроб усыновления»: в сети появился текст «законопроекта Минпроса»
Но сегодня речь идет не только о разрушительных последствиях возможного принятия закона об ограничениях для приемных семей.
Речь идет о прямых нарушениях со стороны разработчиков.
В августе 2018 года законопроект был без особой огласки разослан для отзывов в регионы. Текст попал ко мне, я его опубликовал. Началось обсуждение, собирались рабочие группы. Люди заседали, спорили, работали. Все это продолжалось до декабря 2018 года. Теперь, повторю, результаты этой деятельности исчезли из законопроекта.
Документ был выложен для обсуждения вечером 29 декабря, накануне новогодних праздников. Для его обсуждения нам оставили всего три рабочих дня! Ясно, что это делалось умышленно.
Тем не менее, замолчать обсуждение не удалось, и граждане написали на этот проект более 800 критических отзывов. Многие прислали нам копии, мы потом еще на всякий случай их распечатали, и отвезли в Минпросвещения.
Общественности было обещано проведение «нулевых чтений» в ОП РФ. Это так и не было сделано. Но есть и более серьезные обстоятельства: общественное обсуждение законопроекта – процедура, предусмотренная законодательством. Его результаты, все эти сотни отзывов, должны были быть опубликованы на том же официальном портале regulation.gov.ru, приложены к проекту в виде сводной таблицы.
До сих пор этой таблицы никто не видел.
Я направлял в министерство запрос, и мне официально ответили, что она опубликована! Приложив в качестве подтверждения скриншот из внутренней системы Минпроса. Есть ли на самом деле эти отзывы в открытом доступе, или их нет, каждый желающий может убедиться лично.
Об этой недопустимой ситуации я написал вице-премьеру Татьяне Голиковой. Что после этого сделали в Минпросе: они просто создали на том же портале как бы новый законопроект. С тем же содержанием, но с другим номером. Это было сделано вечером 18 октября 2019 года, опять же, прямо перед наступлением выходных.
Для чего все это делается? Вопрос, я считаю, даже не в тех восьми миллиардах рублей в год, которые министерство должно получить на реализацию нового закона. Вопрос – в сохранении «сиротпрома».
Восемь миллиардов в год будут тратить на сокращение числа усыновителей и опекунов, и на поддержку агонизирующей системы сиротских учреждений.
Психологическое тестирование кандидатов в опекуны предлагает ввести Минобрнауки
При этом реальные проблемы «сиротской» отрасли решать не всегда и пытаются. Ничего не делается для сокращения числа детей, помещенных в детдома по заявлениям родителей – нет реальных нормативных актов, и десятки тысяч детей годами живут в учреждениях, их число сравнимо с числом тех, кто занесен в банк данных о детях-сиротах и может быть передан на семейное устройство.
Никого не волнует, как живут воспитанники в интернатах.
Закон, о котором идет речь, решили написать потому, что количество детей, пострадавших от опекунов в семьях, достигло 82 человек в год! А сколько детей становятся жертвами преступлений в интернатах? Директора учреждений исполняют обязанности опекунов своих воспитанников, покажите хоть одного директора, которого посадили бы за преступления в отношении детей!
Статистика о нарушениях в детдомах скрывается, система делает все, чтобы ЧП не выходили наружу, и общественные наблюдательные комиссии, которые имели бы туда доступ, так и не созданы. Не решается проблема с жильем для сирот, с каждым годом положение здесь только хуже.
И в «новом» законопроекте возможностей общественного обсуждения уже нет! Эта опция при его размещении просто не была включена. Проект сразу перешел в стадию антикоррупционной экспертизы, которая закончилась уже 24 октября. В итоге у нас есть как бы два одинаковых законопроекта, а предусмотренного законом общественного обсуждения будто бы и не было нужно! Это абсолютно тот же текст, у него те же разработчики, там указаны те же ответственные лица.
Речь идет об огромном, драматическом изменении всей сферы семейного устройства.
Но на официальном сайте Минпроса можно найти что угодно, кроме упоминания о таком важнейшем событии. Теперь мы обнаружили этот опубликованный с нарушениями законопроект. После завершения срока антикоррупционной экспертизы он пойдет по инстанциям дальше.
Что мы можем сделать?
Написать жалобы во все компетентные инстанции, это обязательно будет сделано. Потребовать от Общественной палаты выполнения публичных обещаний о проведении «нулевых чтений».
И добиваться ответов на все те вопросы, которые мы не устаем задавать. Кто сказал, что для нормального развития ребенка необходим именно такой размер жилплощади? Кем и как доказана эффективность методики психологического тестирования? Эта методика «апробирована», что означает лишь то, что при ее использовании люди не умирают и не падают в обморок. Что по результатам этих тестов можно достоверно узнать, способен ли человек быть приемным родителем, никто не доказал.
Почему, на каком основании ее уже закупают регионы? Как эти тесты помогут снизить количество преступлений в приемных семьях? С 82 случаев в год до какого числа их реально можно снизить, чтобы ради этого ежегодно через тесты прогонять полтора миллиона человек: приемных родителей, кандидатов в приемные родители, их родственников, самих детей?
И самый главный вопрос: какие ожидаются результаты?
Количество преступлений в приемных семьях не упадет, они происходят не оттого, что опекунов без психологических тестов набрали «плохих». Эти 82 случая включают преступления со стороны и самих опекунов, и их родных, вплоть до эпизодов, когда в гости к приемной семье зашел какой-нибудь троюродный брат и кого-нибудь стукнул, например.
Предложенные меры никак не стыкуются с результатами, которых можно ожидать. Эта методика написана на коленке, придумана из головы, она не ведет к реальным улучшениям жизни детей. Во всяком случае, никто и никогда не доказал, что она может помочь. Вот что здесь главное.
Говорится, что этот закон должен содействовать профилактике возвратов взятых в семью детей. С болью сообщается, что они происходят в 1% случаев семейного устройства. А до какой цифры в министерстве считают возможным снизить этот показатель? Неужели не понятно, что всегда найдется минимальное число случаев, когда в силу каких-то причин возврат неизбежен, и даже оправдан?
Многие обстоятельства невозможно предсказать и предупредить никакими предварительными психологическими обследованиями.
Они просто не зависят от людей. Если бы психологические тесты позволяли творить такие чудеса, с их помощью можно было бы предотвращать множество преступлений, а не только несколько десятков за год в приемных семьях.
Но на самом деле все это так не работает. Работают совсем другие, дорогие и сложные системы, построенные на принципах добровольности, которых в этом законопроекте нет.
Мне кажется, что, действуя такими методами, Минпрос надеется сохранить свою отрасль, и привести ее в относительно приличный вид. Возможно, там хотят сохранить часть детских домов, а учреждения, которые в ходе реформы все же будут ликвидироваться, перепрофилировать в надсмотрщиков за приемными семьями.
Мое глубокое убеждение – если сначала эти люди найдут себе «работу» в опекунских семьях, то затем они пойдут контролировать семьи усыновителей. А после этого придет очередь и кровных семей. Что не нужно никому и в первую очередь детям.
Если в Минпросвещения действительно считают, что этот законопроект столь полезен и необходим, почему же там бегают от его открытого обсуждения? Объясните людям, почему это хорошо! Но сделать этого никто не может.
