«Мне важно, чтобы наши пацаны умели мечтать и верили в себя»
Владимир Хавшабо, отец 9 детей: кровные дочери Анна (31 год) и Наташа (29 лет), приемные сыновья Дмитрий (33 года) и Сергей (26 лет), Олег (20 лет), Дмитрий (19 лет), Илья (15 лет), Саша (14 лет) и Олег (13 лет)
– Мы немного по-другому представляли свое будущее. Мечтали сидеть на берегу океана, любоваться восходами и закатами и принимать у себя в гостях детей и внуков. Но все получилось более ярко и весело.
Первыми в нашу семью пришли Дима и Сережа. Тогда мы уже были молодыми родителями двух девчонок. А понятия «приемные родители» в нашей стране еще не существовало. Потом дети выросли и завели свои семьи. А, когда в доме появились внуки, мы с женой, волею случая, снова стали принимать других детей.
В то время я работал директором реабилитационного центра, где находились дети из региональных детских домов, нуждающиеся в длительном лечении в одной из московских клиник. Мы с коллегами приняли решение брать самых сложных больных по возможности под опеку, чтобы они не мотались после каждой операции из учреждения в учреждение. Женщины брали девочек, а мужчины-сотрудники становились опекунами мальчишек.
Первым из таких детей у меня появился Олег, которому сейчас уже 20 лет, а тогда было 14. А потом я оформил и остальных ребят – Диме тогда уже 14, Саше, Илье и Олегу было по 7-8 лет. Не все разделяли нашу позицию.
В органах опеки одного региона, куда я приехал оформлять документы, сотрудники долго отговаривали меня и предлагали подобрать здорового ребенка. Им трудно было понять, зачем я их беру.
Потом нужно было сделать выбор между работой и семьей. Для меня он был очевиден. Жена мои решения поддержала, как и всегда.
Теперь нужно было самим думать и решать, как помочь ребятам, чему их учить, где лечить, как социализировать. У каждого были свои проблемы. У Олега-старшего, например, была очень сложная ситуация – врожденная артериовенозная дисплазия лица. Он перенес множество операций в областных и федеральных медцентрах, но они не приносили облегчения.
Нас спасла операция в Индии – помогли Наталья Лосева, фонды «Правмир», «Предание», «Помоги.орг», «Абсолют помощь», компания «Мед-Индия» и тысячи знакомых и неизвестных людей, поддержавших нас во время лечения.
У Димы было онкологическое заболевание, победить которое он смог благодаря прекрасным докторам РДКБ. Сейчас Олег на отлично учится в МИРЭА, а Дима – студент 2 курса липецкого медицинского училища.
Олег-младший уже оставил свою болезнь в прошлом, нам удалось снять инвалидность. У Ильи и Сани проблемы с опорно-двигательной системой. И если заболевание Ильи сегодня внешне слегка заметно, то с Сашей нам предстоит еще долго и трудно бороться с болезнью.
Мне важно, чтобы ребята понимали, что они такие же, как все. У каждого человека есть какие-то свои особенности, и это не делает его хуже или лучше другого.
В первое время Саша при любой неудаче бросался на кровать с криками: «Я ничего не умею и никогда не смогу!» Сегодня он не позволит помочь себе, пока не убедится ,что самостоятельно не справится. И я рад, что мой ребенок реагирует именно так!
Саша – душа компании, его улыбка очаровывает любого, и через минуту уже никто не обращает внимания на то, что передвигается он на ходунках.
Мне важно, чтобы мои пацаны ходили в обычную школу, чтобы общались, дружили, хулиганили, если надо и дрались, как обычные ребята. Чтобы они могли себе приготовить поесть, да еще и вкусно угостить друзей, а потом помыть за них посуду, убраться в доме, постирать свою одежду, а потом еще и отутюжить. И они все умеют!
Еще я рад, что научил их мечтать, но не о каких-то вещах или гаджетах, а об очень важном, заветном. У Ильи началось с желания поучаствовать в соревновании паралимпийцев. В прошлом году он скромно принял участие в международном марафоне на гоночных колясках на трассе Формулы-1 в Сочи как самый юный участник. А сейчас уже тренируется вместе с именитыми атлетами на их базе! А еще Илья учится в музшколе на саксофоне.
Олежка-младший был троечником. Но увлекся шахматами, стал чемпионом школы, занимал призовые места на городских соревнованиях. Появилась мечта сыграть с чемпионом, и он сыграл с великим Карякиным! А еще он спортсмен, отличник ГТО. Сегодня вы не найдете ни одной тройки в его табеле. И еще одна уже сбывшаяся мечта – Олежка стал кадетом!
Саня – музыкант. Глядя на его руки, учителям трудно было поверить, что он сможет. Но Сашка не был бы Сашкой, если бы своего не добился. Сегодня он ученик уже 4 класса музыкальной школы , победитель и участник городских и районных конкурсов. И очень скоро сбудется его большая Мечта – Саша выйдет на сцену и сыграет за роялем под аккомпанемент известного симфонического оркестра.
Нам было бы очень трудно добиваться своих побед, если бы не помощь и любовь нашей мамы, моей супруги! Ирине было тяжелее войти в роль приемной мамы. Я в этом варился, мне было известно о мальчишках практически все, а ей только предстояло во все это погрузиться. Но Ирина справилась быстро!
Иногда приемные родители делятся тем, как тяжело проходит адаптация. В эти минуты я понимаю, каких же прекрасных детей нам подарила судьба!
Я часто думаю, как порой интересно нами распоряжается судьба. Кто-то шел к приемному родительству осознанно, переживая каждый шаг, а у нас все произошло случайно и стремительно. Наверное поэтому я не могу ответить на вопрос, каким должен быть приемный папа.
Мне кажется, нужно просто делать то, что необходимо именно в данный момент – просто воспитывать, просто готовить, просто кормить, просто учить, просто помогать… И говорить с ними запросто и не заигрывая. И ругать, если в этом есть необходимость, и хвалить, и даже чмокать в лоб при огромном желании, не думая о том, что по этому поводу скажут психологи.
И мне не важно, как называют меня пацаны, папой или просто Володей. Важнее, что с любой проблемой, радостью или болью они придут ко мне. Значит, все идет правильно.
«Верьте в свои силы и поддерживайте решение своей супруги!»
Александр Семикрас, 39 лет. Виктория – первая удочеренная девочка (6 лет), следующие подопечные – Саша (6 лет) и Даша (4 года)
– Инициатор идеи взять приемного ребенка была моя супруга Юлия, а я тогда еще долго готовился морально. Но потом мы содобрали все документы и записались в ШПР. Оказалось, что подготовка – не самое тяжелое, было тяжелее найти ребенка. Наконец мы нашли нашу Вику, ей тогда было 7 месяцев.
А вот со вторыми – братом и сестрой Сашей и Дашей – уже проявил инициативу я. Решили, что ребенок не должен жить эгоистом, пусть в семье будут еще дети. Мы их приняли 3 года назад.
Саша провел в детдоме полжизни, и он только начинает говорить. Даше проще, когда мы ее взяли, ей был всего год, и адаптация проходит легче.
Окружение реагирует по-разному. Негатива нет, больше – удивление и поддержка. Кто-то восхищается: со своими тяжело, а тут приемные! Поначалу мои родители были против, но я сказал, что это – мой ребенок. А уж как он появился – другой вопрос. Сейчас они уже привыкли и приняли эту ситуацию.
На работе я не от всех встретил понимание. Я брал отпуск по уходу за детьми, когда мы взяли Сашу и Дашу. Но декретный отпуск для мужчины – это же редкость. Начальник был недоволен, так и сказал – я тебя назад не возьму. Я потом, когда ребята наши подросли, перевелся в другое место.
Поначалу может чувствоваться, что дети не родные по крови, а сейчас уже не так важно. Но мне кажется, изначально женщине проще. Мне сначала было тяжело решиться на этот шаг. Смущало, что это не мой ребенок. Думаю, привязанность у приемного папы сначала не такая сильная. Но это появляется потом, нужно время.
Бывают случаи развода, мужья уходят. Но я считаю, что если супруга решила, что берет ребенка, то это уже не эксперимент. И тут женщине нужно донести до мужа свою идею, чтобы он ее услышал. Я боялся генетики, генов, а через полгода после принятия Вики душа уже так прикипела! Мы удочерили ее, а Сашу с Дашей тоже усыновим ближе к школе, чтобы не было лишних вопросов от окружающих.
Я хочу посоветовать будущим приемным папам верить в себя, в свои силы. И верить в свою супругу. Если она уже решилась на это, то идите с ней до конца!
«Мы так похожи, что никто не верит, что Василиса – приемная дочь!»
Виталий Сергеев, 48 лет. Кровные дочь Ирина (20 лет) и Никита (11 лет), приемная дочь Василиса (7 лет)
– Наша дочь стала взрослой, сейчас учится в Китае, сын потихоньку становится самостоятельным. А мы с женой чувствовали в себе силы и желание вырастить еще одного ребенка. И начали готовиться. Когда я Ваську увидел, понял, что это все, это наша дочка!
Друзьям мы не говорили. Мы сказали, что поехали в Сыктывкар в командировку. А уж когда привезли Ваську, поставили перед фактом.
Мне очень хотелось иметь маленькую дочку. И мне очень приятно, что у нас теперь есть Василиса. А то, что она не родная, – ерунда. У нас даже группа крови одинаковая. Я не вижу разницы в роли кровного и приемного отца. У меня не было страхов. Были, скорее, моменты привыкания к другому ребенку. А со стороны, если не знать, то и не скажешь, что Вася не кровная дочь. Мы очень похожи!
Наши дети нас поддержали. Мы, конечно же, советовались с ними, готовили. С сыном мы ходили на несколько занятий в ШПР, и Никита очень ждал Васю. Когда она приехала, и они начали делить «неделимый ресурс» – маму, это было не всерьез, скорее, такая ревность в игровой форме. Они отлично сдружились, вместе гуляют, играют.
Василиса сама очень хотела в семью. И сразу начала нас называть мамой и папой. Свою кровную маму она не вспоминает, а вот со старшей сестрой общается часто. Ее сестра в семью не хотела. Но сейчас мы ждем ее в гости и готовы помочь девочке после выпуска из детского дома.
Василиса многого боялась и не умела. Она в первый раз летела на самолете, садилась в лифт, ехала на эскалаторе – и это все было ей страшно. А ела она сначала только огурцы.
Мне было очень интересно – смотреть, как человек постепенно становится нашим. Она теперь уже и слова мои какие-то перенимает, настоящий наш ребенок! Я научил ее плавать – мы начали ходить в бассейн. Купили ей велосипед – тоже впервые в жизни, и она теперь катается на велосипеде.
Я считаю, папе нужно выбирать ребенка самому, и брать в семью того, который нравится. Ане понравились несколько детей, а мне очень понравилась именно Василиса. И в итоге мы взяли Василису. Важно, чтобы мужчине в душу этот ребенок запал. А бояться не надо.
«На папу можно залезть, как на большое дерево, и смотреть на мир сверху!»
Илья Воробьев, 48 лет. Кровный сын Максим (23 года), приемная дочка Анюта (4 года)
– Приемное родительство – это когда ты понимаешь, что ты сам добровольно делаешь этот шаг, и он изменит твою жизнь навсегда. Но, как любой ребенок, это кот в мешке. Ты не знаешь, как и что будет. Только с родным ребенком ты не задумываешься об этом, а тут приходят самые разные мысли.
Говорят, что дети выбирают своих родителей, а не родители детей. В какой-то момент мы в этом убедились. Когда мы учились с женой Евгенией в ШПР, нас предупреждали – пока не смотрите базу данных, чтобы потом не расстраиваться! Но мы не послушались, так и получилось.
Женя присмотрела девочку в Красноярске, мы прилетели за ней, а оказалось, что этого ребенка уже забирают другие люди. У жены действительно была травма, она уже настроилась. А у меня была другая реакция – я выдохнул. Понимаю сейчас, что я был не готов, не мог внутренне принять эту девочку, не чувствовал привязанности.
Но нам предложили, раз уж мы прилетели, познакомиться с другим ребенком. Мы согласились. Так и нашли нашу Анюту. Потом жена вспомнила, что раньше в базе видела фотографию этой девочки, но не обратила на нее внимания, на фото она была такая страшненькая, обычное фото двухнедельного ребенка после сложных родов. Мятая голова, несфокусированный взгляд…
Ее нам вынесли буквально на несколько минут, еще сонную. Спросили: «Дальше знакомиться будете?» Мы сказали – да. Вышли оттуда такие ошарашенные… И решили, что берем эту девочку.
Вот тут сомнений не было: мне она понравилась с первой же секунды. Мы начали оформлять документы, и вскоре Аня была уже у нас дома. Нас все поддержали, и близкие, и друзья. Не было слов сомнений или предостережений. За нас все обрадовались. И готовы были помочь.
Сложно ли было привыкнуть к роли родителя? Да, поначалу было непросто. Анюта сразу окунула нас в родительство. У дочки была очень тяжелая ветрянка, колики – и врачи не могли поверить, ну откуда все это в полгода? Она часто кричала – плакать еще не умела… не научилась в доме ребенка. А еще была паховая грыжа, и вроде бы надо оперировать, но применять общий наркоз в полгода тоже опасно…
Спали мы с женой по очереди, Анюта спать в кроватке ночью почти не могла, только на руках. В домах ребенка детей мало берут на руки, Ане было непривычно и страшно, что мы ее баюкаем, обнимаем, укачиваем.
К этому мы все тоже привыкали постепенно. Колыбельные на Анюту мало действовали, перепробовав все, я начал как-то петь Марш юных нахимовцев: «Солнышко светит ясное, здравствуй, страна прекрасная…» Он, как ни смешно, ее успокаивал. Вот так я ходил с ней по темной кухне ночью, держа на руках, и пел.
У меня был опыт – есть кровный сын от первого брака. Супруге было сложнее. Но я не могу сказать, что для меня есть разница – кровный или приемный ребенок, конечно, неопределенности, тревоги и сумятицы в голове намного больше, но я быстро сроднился с Анютой и стал воспринимать ее таким же своим ребенком.
Считается, что мужчине важно продлить свой род, чтобы в ребенке текла его кровь. Может быть, мужчине сложнее ощутить родство с приемным ребенком. И вот тут важно, чтобы женщины не давили на своих мужей. Чаще женщины становятся инициаторами приемного родительства, и начинают подталкивать супругов: «Давай, давай!» Мужчина соглашается, но, бывает, против своей воли, и потом ему трудно свыкнуться с этой ситуацией.
Плохо, когда приемный папа еще не готов к этой новой роли, а ребенок – уже вот он, здесь! И приходится уже по ходу дела приноравливаться.
Я считаю, что не надо выбивать из мужа согласие. Он должен до этого дозреть. Нужно, чтобы он сам сказал: «Да!»
Я думаю, нет никакой разницы, быть папой кровного или приемного ребенка. Папа – это тот, кто дает ощущение защиты, надежности, безопасности. На него можно залезть, как на дерево, и смотреть на всех сверху.
Хочется взять всех. Нельзя, чтобы дети жили в детских домах. Когда приезжаешь туда, понимаешь, что судьба этих детей зависит от тебя. Если они останутся там, у них мало шансов, что им повезет, что они станут нормальными социализированными людьми, мало шансов на успешную будущую жизнь.
Я помню, как эти дети реагировали на нас с женой. Воспитательница выходила гулять с младшей группой. Как только дети завернули за угол и увидели нас, все игрушки были забыты: все как один уставились на нас. И в их глазах читался один вопрос: «Это мои мама и папа? Это за мной?!» Они так и ели нас глазами, пока не прошли мимо. Это очень тяжело. Они все ждут.
Фото: Анна Гальперина
