Воздаем, как обещали, по заслугам главному открытию последнего ММКФ и самой обсуждаемой лошадке актуального артхаусного кинопроката – хулиганскому буфф-мюзиклу из двух частей с антрактом «Шапито-шоу» режиссера Сергея Лобана и сценариста Марины Потаповой об отдыхающих во сне и наяву на черноморском побережье Крыма.
Это не любовь
Для тех, кто только собирается идти на «Шапито» (или до сих пор не объяснил себе, зачем не надо это делать), две новости: плохая и хорошая. Впрочем, лучше я сначала изложу сложившийся расклад, а вы определите сами, какая новость из услышанных хорошая, а какая откровенно нет.
Не далее, как в прошлом выпуске покорный ваш слуга грозился следующий эфир отдать под «Шапито», победоносно марширующее по России (80 копий «авторского» цирка – это вам не шутки). Каюсь – преждевременно грозился. При ближайшем изучении картины оказалось, что распущенность героев первой части (образуемой новеллами «Любовь» и «Дружба») этого затянутого тетраптиха превышает все разумные в контексте нашего издания лимиты на показ/информподдержку девиаций. В нашем случае – целующихся иногда мужчин в количестве двух особей, а также «легкой» наркомании и винолюбия, которым предаются персонажи, не усматривая в том греха. Соответственно, и рекомендовать часть первую сего эпического полотна к просмотру православным зрителям без специальной надобности, увы, не представляется уместным.
Особенно обидно, что в обоих короткометражках эта «либертарианская бравада» носит чисто наносной, необязательный характер и не продиктована какими-либо неотъемлемыми свойствами сюжетов, мораль которых, в чем бы мы ее ни углядели, даже отдаленно не предполагает, скажем, пропаганды содомии или нелегальных препаратов. Тем не менее, столь «смелое» пренебрежение героев/авторов традиционными (не только православными, но и общепринятыми) поведенческими нормами неизбежно оттолкнет внушительный процент христианской публики, о чем наш долг предупредить заранее.
Поэтому два первых фильма «Шапито» мы «не заметим» так же, как они проигнорировали заведомые и достаточно простые пожелания этого процента. Ревностными клерикалами и лицемерными ханжами, разумеется, не ограниченного. И причина этого сурового решения, если кто не понял, вовсе не в воинственной цензуре. И даже не в попытках ограничить той или иной анафемой «разрешенный» кинорацион читателя. (Последний сам прекрасно разберется, что ему смотреть – а если вдруг ему понадобится помощь в разработке строгой эстетической диеты, то он найдет ее не в интернете, а лично обратившись к своему духовнику). Нашим постоянным посетителям известно: мы не избегаем фильмов или книг лишь по причине неортодоксального их содержания/происхождения. Достаточно напомнить, что именно на сайте Милосердия опубликован, может быть, один из самых обстоятельных в русскоязычной прессе откликов на «Меланхолию» хрестоматийного еретика фон Триера. Но отрицание (канонов) отрицанию рознь. На произведения, чей основной контент исчерпывается эпатажем, а толерантный взгляд на вещи служит лишь декоративным, соблазнительным аксессуаром, мы не тратим ни свое, ни ваше время; освещением бесчисленной продукции такого рода занимаются другие, столь же, как она, бесчисленные СМИ.
Взаимоуважение
Вторая новость (все же более, по-моему, отрадная) – в том, что действующие лица следующей части «Шапито» – второй и заключительной – ведут себя гораздо более солидно и благопристойно. Будучи из всех пороков, зафиксированных в «Дружбе» и «Любви», замечены лишь в необузданном пристрастии к горячительным напиткам.
Эта половина, также состоящая из двух коротких метров, озаглавленных «Уважение» и «Сотрудничество», получилась в целом интереснее первой половины. Но не в результате, разумеется, улучшенных манер ее героев, а вследствие гораздо более продуманных сюжетов, не заигрывающих ни с сомнительными достижениями сексуальной революции, ни с «псевдомолодежной» формой проведения досуга.
А поскольку большинство площадок крутят обе части «Шапито» раздельно (первая длиной час-сорок, вторая – час 47 минут), зритель, не готовый любоваться красотой пусть даже изредка целующихся мужелюбов, может оценить сперва вторую половину предлагаемого цирка. Дабы оценить свою готовность или неготовность к продолжению веселого банкета.
Поэтому на «Уважении» с «Сотрудничеством» мы и остановимся.
В поисках отца и сына
Начинающего сценариста Никиту (Степан Девонин) будит утренний звонок по телефону. Звонит, пытаясь выразить неловким лаконизмом сразу и признание вины, и значимость момента, Никитин звездный папа – Петр Николаевич (Мамонов в роли гениального актера-режиссера – практически, выходит, в роли самого себя). Ему, десятилетиями не вспоминавшему о сыне, под старость вдруг приспичило узнать, как у него дела. Покаяться за долгое отсутствие (что Петр Николаевич и делает при первой встрече). И постепенно, допускает зритель, выслужить Никитово прощение.
Разбуженный звонком, Никита так и не вернет себе душевного покоя. Весь фильм – каких-то полчаса по нашему, недели две по синоптическому времени – он будет тщиться осознать, что значит появление забытого отца. Что значит это в жизни взрослого, самостоятельного человека, который худо-бедно, быстро или трудно вытеснил переживание безотцовщины. Даже раньше, чем окончил школу. Что теперь ему, преодолевшему сиротство, хочет сообщить этот в сущности малознакомый, посторонний человек, успевший стать звездой и растерять все зубы? Готовый подарить себя любому встречному, но не уделивший и минуты своему ребенку?
Неслучайно многие в присутствии Мамонова переполняются благоговением – Петр Николаевич обласкан славой в той же степени, в какой он никудышный, или хуже никудышного, отец. Впрочем, сын надеется на профессиональную его поддержку: он недавно завершил сценарий об агорафобе (альтер его самого себя), ценой мучительных усилий победившем страх открытого пространства.
Как будто угадав неподготовленность изнеженного городским комфортом отпрыска к физическим нагрузкам и, вероятно, руководствуясь заветами Высоцкого, Петр Николаевич берет Никиту в горы. Предписанный советской школой бардов ритуал познания друг друга (и себя) в искусственно опасной обстановке отягощает, в нашем варианте, взаимная инициация, неявно предстоящая обоим скалолазам. Никита должен заслужить признание родителя, стать настоящим сыном; Петр Николаевич – вновь предстать отцом, авторитетным и достойным уважения.
Тяготы любительского альпинизма сопровождают чуждые Никите (и приятные Мамонову) мужские развлечения, вроде охоты на кабана, и непредсказуемые эксцентрические выходки папаши. Героическое для сына покорение вершин сменяется не менее спонтанным мореходством, пугающим его, не научившегося в детстве плавать, не меньше тошнотворной высоты.
«Уважение», пожалуй, наивыдающаяся короткометражка – в смысле, максимально не похожая на три других. Но, как и в остальных новеллах «Шапито», отдельные комические эпизоды, среди которых есть и замечательные (чудное к примеру, исцеление молитвой), подчеркивают отнюдь не столько комедийный, а щемяще-грустный тон повествования, подрагивающий рябью смеха для отвода глаз.
Какой оно урок в конечном счете преподносит? Насмешку горькую обманутого сына? Родителя, исполнившего партию ребенка, и ребенка, выучившего поневоле роль отца? А может быть, неисправимый эгоист и безответственный растратчик, Мамонов испытал печаль при виде слишком осторожного, не по годам рационального Никиты? Подогревамое отвлекающими шутками, происходящее то в облаках, то в море путешествие отца и сына незаметно достигает плотности настоящей притчи.
О подлиннике и его подделках
Внук состоятельного коллекционера, щеголяющий весь в белом и считающий себя «продюсером», Сергей встречает в кулуарах театра монтировщика Романа («Рому-легенду»), который и лицом, и силуэтом – вылитый двойник Виктора Цоя (Сергей Кузьменко). Возбужденный распахнувшимися перспективами, Сергей изобретает на ходу концепцию «эрзац-звезды» (гласящую, что всякий – чья-то копия, а потому нет смысла в поисках себя) и вместе с будущей звездой и оператором, вооруженным «Бетакамом», спешит в поселок Симеиз на летние гастроли.
Амбициозным планам суждено столкнуться с разрушительной реальностью. По швам трещит и неумелая организация турне, и спорная идеология проекта. Даже профессиональная идентификация – в том варианте, как понимает миссию и ремесло продюсера Сергей – подвергается насмешкам компаньона-оператора. Последний небезосновательно считает, что Сергей торгует не принадлежащими ему дарами, убедив эксплуатируемого двойника, что его собственная индивидуальность ничего не стоит. «Сотрудничеством», собственно, Сергей и называет свои попытки заработать на концертах Ромы, смутно опасаясь, что используемый термин не совсем корректно характеризует фактические трудовые отношения.
Напоминая в кратком пересказе плутовской роман, «Сотрудничество» глубже, чем юмористическое описание краха очередного мелкого предпринимателя. Что значит личность при капитализме? Что означает независимость в условиях, когда весь мир стремится жить по рыночным законам? Что забывается, теряется, рассеивается в ходе конвертации таланта в труд, труда в услугу, а услуги – в деньги?
Все это только видимая и очень незначительная часть вопросов, молча, но отчетливо преследуемых фильмом. Мельтеша дешевой, по-цыгански пестрой буффонадой, горячо настаивая, что происходящее – не более чем жалкий, нищий цирк, в один прекрасный день сожженный обанкротившимся геростратом до углей, «Шапито» вплотную приближается к нешуточным и философским темам, недоступным риторическому образо- и звукоподражанью. Гибрид слегка вульгарного минималистского стендапа с обильными аллюзиями из Феллини, атмосфера декадентской «Черной розы…» с нарциссизмом настоящего мегаломана, не обученного правильному монтажу и умению купировать длинноты – даже в явных слабостях и выглядывающем то тут, то там дилетантизме этот фильм велик и монструозен.
Куда приехал цирк
«Шапито», как намекают цифры первого уикенда, вправе ожидать счастливой участи произведения-выскочки, сумевшего подпрыгнуть выше головы и отхватившего на удивление широкую и дружелюбную аудиторию, готовую голосовать рублем.
Повлияет ли коммерческий успех, который прочат фильму, на дальнейшие симпатии нармасс? Или – на коммерческую привлекательность пресловутых «некоммерческих» картин? Или – на позиции артхауса в России?
Скорее, нет, чем да. Скорее «Шапито» так и останется дразнящим исключением из правила, которому безропотно подчинены его коллеги, иногда – гораздо более мастеровитые.
Простой пример: 2 февраля в столице тихо-вяло начался прокат лауреата прошлого «Сандэнса» – живописный психотриллер «Марта Марси Мэй Марлен» американца Шона Деркина. О девушке, два года оттрубившей в замкнутой провинциальной секте. Как «Шапито» (вторая часть) – необработанный кусок алмаза, так «Марта…» – безупречно отшлифованный бриллиант, в навозе ширпортреба незаметный. Не проходите мимо, одарите посещением и обрящете.
Николай ПРОПУЩИН
