Крупные компании во время кризиса напоминают путешественников на воздушном шаре, теряющем высоту: им приходится выбрасывать лишний груз. В том числе отказываться от помощи благотворительным фондам. Объем корпоративной благотворительности, по прогнозам, может сократиться вдвое, но она станет более осмысленной. А самим работникам фондов придется проявить предпринимательскую инициативу.
Продажа «добрых мелочей» вроде клоунских носов может стать прибыльным делом для благотворительных организаций
Взнос вразнос
Кризис не обошел стороной благотворительные проекты, которые были на содержании у крупного капитала: практически все фонды отмечают уменьшение объема взносов.
По данным некоммерческого партнерства «Форум доноров», оборот корпоративной благотворительности в России превышает 13,7 млрд руб. (для сравнения: в США, по данным Giving USA Foundation, объем пожертвований компаний превышает млрд). По мнению экспертов, кризис может «скосить» объем корпоративной благотворительности наполовину.
«На Западе происходит примерно то же самое, что и в России: обороты благотворительных фондов в связи с кризисом уменьшились»,— рассказывает Мария Черток, директор фонда «CAF Россия» (признан в РФ иноагентом). Не стоит забывать, что на Западе фонды активно инвестируют в различные финансовые инструменты, что в нынешней ситуации стало дополнительным фактором риска с точки зрения сохранности их капитала.
Руководитель одного благотворительного фонда на условиях анонимности привел корреспонденту «Денег» примеры сворачивания корпоративной благотворительности: «Компания «Тройка Диалог» финансировала проект ROOF, позволявший получать дополнительное образование выпускникам интернатов. К сожалению, в связи с кризисом финансирование было приостановлено в сентябре. Компания «Красный куб» раньше поддерживала собственное волонтерское движение. Сумма финансирования была небольшая, -2 тыс. в месяц, но и этот проект теперь заморожен. Увы, многие партнерские программы сейчас рушатся, а новые не появляются».
По мнению Черток, те компании, которые имеют свои собственные программы, возможно, и сократят бюджеты на них, но все-таки будут их поддерживать. Например, в Росбанке есть программа «Новый день» (конкурс грантов для некоммерческих организаций в поддержку детей), которая существует уже девять лет. Маловероятно, что Росбанк откажется от этой программы, потому что она уже стала его неотъемлемой частью, считает эксперт. У «Северстали» есть проект поддержки музеев Русского Севера, и компания готовится запустить новый этап этой программы в следующем году.
По словам источника «Денег» в одном из фондов, от благотворительности не откажутся также компании, которые работали с программой личных пожертвований сотрудников, например «Русал». Правда, сами сотрудники жертвуют теперь не очень-то много. «У фондов, которые занимаются сбором пожертвований среди частных лиц, резко сократились денежные потоки. Если раньше фонд Pomogi.Org получал ежедневно не менее 10-15 тыс. руб. пожертвований, то сейчас бывают дни, когда приходит всего 300-500 руб.»,— замечает наш собеседник.
По словам Татьяны Тульчинской, координатора фонда «Здесь и сейчас!», ситуация со спонсорской поддержкой пока неопределенная. «В компаниях пока еще ничего не утряслось, решения по поводу финансирования принимаются каждый день новые,— объясняет она.— Пока совершенно неясно, что нас ждет. Наш фонд поддерживает одна компания, которая ежегодно в январе делает отчисления. Пока январь не наступил, мы не представляем, на что можно рассчитывать в новом году. Возможно, изменится формат сотрудничества: если раньше денежные переводы осуществляла организация, то теперь это могут быть личные деньги руководителей».
| Пока объемы корпоративной благотворительности падают, особенно актуальным становится привлечение частных жертвователей |
Татьяна Тульчинская не осуждает компании, которые в трудной ситуации стараются минимизировать траты и сворачивают благотворительные бюджеты. И все же для молодой российской благотворительности это критично. По данным CAF, в нашей стране благотворительные поступления от российских юридических лиц составляют 74% общего объема средств. Соотечественники жертвуют всего 16% (оставшиеся 10% — взносы иностранцев). В тех же США, по данным ассоциации AAFRC, 76% благотворительных пожертвований составляют взносы от частных лиц. Другие сведения: согласно опросу Independent Sector, 9 из 10 американских семей регулярно жертвуют деньги на благотворительность, а у нас когда-либо совершали благотворительные пожертвования на более 50% опрошенных, констатирует ВЦИОМ.
Благотворительная активность массы частников, настроенных на добрые дела, оказывается менее подвержена кризисным явлениям, чем корпоративное милосердие. Это подтверждает и опыт российских активистов.
Участливые частники
Волонтер Майя Сонина, собирающая пожертвования в своем ЖЖ-аккаунте, отмечает, что делать это стало труднее. «Я больше месяца собирала 58 тыс. руб. на покупку лекарства «Зивокс» для одного мальчика,— говорит Майя.— До кризиса на это ушло бы не более двух недель».
Хотя Сонина и встревожена обстановкой, ее пример свидетельствует, что интернет-пространство вовсе не превратилось для благотворителя в выжженную пустыню.
Журналистке Наталье Радуловой в начале ноября удалось за считанные дни собрать в своем блоге более 170 тыс. руб. на лечение онкобольной девочки из Таджикистана, и это при том, что, как отмечает сама Радулова, сборы средств для нерусских детей традиционно идут с проблемами.
Автор этого материала, участвовавшая в сборе пожертвований для одиноких стариков в лечебных учреждениях Нижегородской области, убедилась в готовности сограждан помогать нуждающимся деньгами. Перед началом акции я полагала, что больше 10 тыс. руб. собрать не удастся. Успех усилий волонтеров превзошел все ожидания: всего за четыре дня было собрано 160 тыс. руб.
Но когда речь заходит о фондах, вряд ли есть смысл полностью полагаться на частные пожертвования.
«Наш фонд поддерживали сотрудники ТНК-BP — американцы, работавшие в России, и их жены, члены Организации американских женщин в Москве,— рассказывает Джамиля Алиева, руководитель фонда «Настенька».— Но сейчас более ста сотрудников ТНК-BP вместе с семьями покинули Россию, и мы остались без их поддержки».
Тем не менее, отмечает Алиева, фонд «Настенька» более жизнеспособен, чем те, кто находился полностью на содержании у крупных компаний. «Мы по крупицам собираем деньги в разных источниках. Текущая работа очень трудная, зато у нас в арсенале есть множество средств,— объясняет Алиева.— Прежде всего мы рассчитываем на акции информационного характера, которые позволяют привлекать частную поддержку. Вот уже несколько лет проводим акцию «Миллион сердец»: в местах скопления народа (например, на джаз-фестивале в Архангельском, в «Ашанах», в Консерватории) предлагаем людям написать пожелания для наших детей на бумажных сердечках и повесить их на символическое дерево. В это же время раздаем флаеры с информацией о фонде и с нашими реквизитами. Акция сама по себе не очень дорогостоящая, и она дает долгоиграющий результат: в течение нескольких месяцев люди перечисляют нам по нескольку сотен рублей. У многих фондов вообще нет такого вида поддержки».
К тому же, отмечает руководитель фонда, далеко не все крупные компании полностью отказываются от благотворительности: «Я слышала, например, что банк «Ренессанс Капитал» планирует потратить довольно крупную сумму на благотворительность, и сейчас принимается решение, как лучше всего это сделать». Уже известно, что средства банк изыскал за счет отказа от корпоративных подарков партнерам. Это, кстати, очень по-западному — как и собственная предпринимательская деятельность благотворительных фондов. Как ни странно, именно свой малый бизнес в условиях кризиса может стать для фонда одним из спасательных кругов.
Понимание значения нефинансовой помощи людям сделает российскую благотворительность более осмысленной
Бизнес на доверии
«В уставе НКО должна быть прописана возможность заниматься предпринимательской деятельностью, направления этой деятельности должны соответствовать уставным целям и прибыль должна целиком направляться на те же уставные цели. Впрочем, некоторые формы НКО (ассоциации, союзы) лишены права заниматься предпринимательской деятельностью»,— объясняет юридическую сторону вопроса Кирилл Ежов, руководитель группы коммуникации «CAF Россия».
На практике это означает, что любой владелец благотворительного приюта для бездомных животных имеет право открыть при этом приюте платную гостиницу для домашних питомцев, а всю выручку тратить на содержание приюта и оплату труда сотрудников. Простор для деятельности широкий. «НКО, оказывая бесплатные услуги нуждающимся, могут делать то же самое за деньги для обеспеченных людей,— рассказывает Ежов.— Например, в Центре лечебной педагогики можно оказывать как бесплатные, так и платные консультации специалистов. Также здесь ведется работа в реабилитационных мастерских: изделия можно выставлять на продажу». В России немало организаций, в которых зарабатывают люди с ограниченными возможностями. Скажем, туляки из НКО «Березень» работают в доме быта: тут и починка, и стрижка. 80% персонала — инвалиды. С советских времен сохранился ряд предприятий Общества слепых. Есть практика, когда многодетные матери объединяются и под руководством профессионального художника что-то рисуют для продажи: рыбинцы из НКО «Веселый войлок» создают оригинальные войлочные изделия, а краснодарская «ИнваАкадемия» — картины, иконы, художественное стекло.
Не последнюю роль в привлечении маленьких пожертвований играют продажи различных «добрых» мелочей.
«Мы продаем красные клоунские носы за 100 рублей, а полученные деньги тратим на дорогостоящее лечение детям,— рассказывает Татьяна Толкунова, координатор по связям с общественностью фонда «Линия жизни» о проекте «Красный нос — доброе сердце».— Проект существует уже второй год. В этом году продано 32 тыс. Акция была запланирована до конца ноября, но мы, вероятно, сделаем ее постоянной. С помощью «красных носов» нам лишь за два месяца в прошлом году удалось собрать 5 млн руб.». Похожие проекты есть у «Макдоналдса» и «Евросети»: там всегда можно купить недорогой благотворительный браслетик.
Стратегией выживания для фондов может стать разделение благотворительной и предпринимательской сфер деятельности. Для каждой из них можно создать отдельную организацию. Это позволит вести бизнес тем из фондов, которым в нынешней юридической форме заниматься этим нельзя или же не хочется этого делать из имиджевых соображений. «Все, что мы делаем как филиал британского благотворительного фонда, носит некоммерческий характер,— рассказывает Кирилл Ежов.— Для оказания платных услуг мы зарегистрировали ООО «КАФ Филантропии Сервисиз» (признан в РФ иноагентом) как часть Группы компаний CAF (признан в РФ иноагентом) (в Британии тоже действуют несколько юрлиц для разных видов деятельности). Мы не маскируем под благотворительность оказание консалтинговых услуг, при этом все заработанные средства направляем на текущую деятельность филиала. Таким образом, мы финансируем покрытие собственных расходов, связанных с неприбыльной (основной для нас) деятельностью».
Без спонсорской поддержки трудно придется всем. Но если в фондах, оказывающих адресную помощь, просто сократятся ее объемы, то тем, кто занимается реализацией проектов, придется их свернуть. «Если у тебя образовательный проект, нацеленный на адаптацию воспитанников интернатов, ты вряд ли сможешь создать какие-либо платные услуги на этой базе,— рассказывает Татьяна Тульчинская.— И это большая проблема: без постоянной финансовой поддержки отстроенный сервис рушится».
Тем временем даже внутри корпораций формируется понимание, что помогать людям можно не только непосредственно деньгами, но и, скажем, наладив процесс их сбора. «С сентября 2008 года у клиентов Альфа-банка появилась возможность делать благотворительные пожертвования в наш фонд, воспользовавшись готовым шаблоном в системе интернет-банкинга «Альфа-клик» либо сделав банковский перевод на расчетный счет фонда,— рассказывает Татьяна Толкунова из фонда «Линия жизни».— Альфа-банк не взимает с клиентов никаких комиссий за перевод средств. По итогам первых двух месяцев работы общая сумма пожертвований превысила 1 млн рублей, что позволит провести дорогостоящие операции на сердце 14 маленьким гражданам России из разных городов и населенных пунктов».
Мария Черток также замечает изменения в отношении компаний к благотворительности: их сотрудники понимают, что могут поработать волонтерами, предоставить автопарк, помещения и другие неденежные ресурсы. «Можно предположить, что компании будут в большей степени вовлекаться в адресное неденежное участие в благотворительности»,— предполагает Черток. Необходимость экономить во время кризиса, не исключает эксперт, поможет всей российской корпоративной благотворительности стать более осмысленной.
АНАСТАСИЯ КАРИМОВА
Источник: Журнал «Деньги»
