Среди православных людей, особенно молодых, очень развито представление о мире как о чем-то черно-белом. Можно только так и никак иначе. И эта установка может касаться чего угодно, чаще всего вещей совсем незначительных.
«Должен», «обязан», «нельзя»
Недавно мы беседовали с одной многодетной мамой. И она стала говорить о том, что в той среде, в том приходе, где она живет, существуют неписаные правила, некий кодекс, которому надо постоянно соответствовать. Причем, это не касается каких-то главных вещей, речь идет о традициях, обычаях и обрядах, просто о сложившейся практике. Ну, например, «ребенок должен учиться в православной школе», «многодетная мама не должна работать», «детский сад – это зло, отдавать детей в садик недопустимо», «всех детей надо обязательно учить музыке» и т.д. И все это мыслится именно такими штампами, даже когда люди говорят об этом между собой, они употребляют именно эти безапелляционные выражения – «должен», «обязан», «нельзя», будто речь идет о спасении жизни или о профилактике серьезного заболевания во время эпидемии.
И вот эта мама, с которой мы беседовали, вдруг так осторожно спросила меня о том, почему мои дети не закончили музыкальную школу, и в каких классах они бросили музыку. «Понимаешь, – сказала она, – эта музыка – какой-то кошмар. Заниматься сами они не могут и не хотят, я должна сидеть и долбить эти ноты, они не слушаются, я ору. Они музыкальную школу просто ненавидят. А все вокруг считают, что дети должны в ней учиться!» «Почему ты так зависишь от чужого мнения, если ты считаешь, что музыка – это не их занятие, если они с удовольствием ходят вместо этого в бассейн и на рисование, к чему такие жертвы?» – спросила я. Моя собеседница призналась, что в их большой приходской компании сложились определенные модели поведения, воспитания детей, и те, которые идут против общепринятых правил, оказываются как будто чужими.
Мне кажется, в таких ситуациях надо обязательно отстаивать свою точку зрения и даже идти против общепринятого, конечно, если это не касается каких-то основополагающих вещей. Если я знаю, что музыка противопоказана моим детям, если в государственной гимназии им учиться лучше, чем в православной, то почему я не могу выстроить свою жизнь так, как считаю нужным. Возможно, я ошибусь, возможно, из моего ребенка не получится венского классика, которым он мог бы стать, прояви я упорство и заставь его закончить музыкальную школу, но ведь это будет моя ошибка, а не выстроенная по определенному канону чья-то чужая жизнь.
Речь ведь иногда доходит до совсем уж абсурдных вещей. В одном приходе уважаемая семья, воспитавшая замечательных детей, негативно относилась к творчеству Чуковского. Это было их право, их культурная традиция, их опыт, но когда об этом узнали окружающие, то стала распространяться мысль, что сказки Чуковского читать плохо и даже вредно. Я тогда была молодой мамой, у меня был лишь первый ребенок, и как человек неопытный, я относилась очень чутко к мнению окружающих опытных православных. На мои вопросы «А почему нельзя?», всегда следовал один и тот же ответ: «Как почему? NN же не читают, значит неполезно!» Думаю, что мой первый «бунт» произошел в тот момент, когда я с замиранием сердца все-таки достала своего старенького Чуковского, которого мне читала еще бабушка, с книжной полки и прочла ребенку вслух «Муху-цокотуху», «Телефон» и «Путаницу». Несколько лет спустя мне довелось снова общаться с теми же людьми на тему детских книг. Опыт отрицания Чуковского к тому моменту был изжит, и все преспокойно читали своим детям эти чудесные сказки. Отчего в какой-то момент была такая жесткая и нетерпимая тенденция деления на «своих-чужих» в зависимости от симпатий к ни в чем не повинному Корнею Ивановичу для меня так и осталось загадкой.
В главном – единство, в остальном – свобода и во всем – любовь
Почему-то среди православных, особенно молодых, очень развито представление о мире как о чем-то черно-белом. Можно только так и никак иначе. И эта установка может касаться чего угодно. Например, человек переживает за судьбу бездомных людей. Он помогает им, кормит и спасает в морозы, но вдруг при нем кто-то упоминает в разговоре о том, что перечислил деньги на строительство собачьего приюта. Человек меняется в лице, он начинает жарко увещевать «провинившегося» в необдуманных тратах собеседника, он попрекает его тем, что сначала надо думать о людях, а потом уже о собаках. Человек горячится, он считает лишь свои действия правильными, лишь свои траты обоснованными, мнение другого его не интересует. Печально, но он вообще не допускает, что иная точка зрения имеет точно такое же право на существование.
Или споры многодетных с теми, кто решил остановиться на одном-двух детях. Почему-то ни одна из сторон не хочет принять с уважением точку зрения оппонента. Малодетные упрекают сторонников больших семей в безответственности и безалаберности, в том, что те перекладывают заботу о детях на государство-родственников-знакомых, в то время как многодетные, выставив вперед свое многочисленное потомство, кричат о том, что только благодаря им, мы не вымерли. И в той, и в другой позиции есть своя правда, каждая из точек зрения имеет право на существование, но почему не допустить, что другой проживает свою жизнь так, как считает нужным, почему надо забывать, что каждому из нас дана свобода, и мы имеем право воспользоваться ею. Споры о количестве детей порой переходят все разумные границы, стороны начинают оскорблять друг другу, так как людей с небольшим количеством детей в процентном соотношении больше, чем многодетных, то их оскорбления становятся заметней. Мы были свидетелями и заметок в «Русском Репортере», где выражение «алкоголики-наркоманы-многодетные» стало уже привычным, и статей в других изданиях, где многодетность ассоциируется с чем-то асоциальным.
От этих нападок извне православные часто занимают позицию глухой обороны, они создают некие «гетто», куда не допускаются чужаки, где установка, имеющая право на существование, только одна, и из этого военного осадного положения следует, что сомнения и полутона не допустимы. Посещая в силу профессионального интереса периодически различные интернетные форумы, я стала свидетелем, что именно высказывания православных, которые должны являть миру свет и любовь, являются часто не только самыми непримиримыми, но и агрессивными.
Если бы мы следовали известному принципу «В главном – единство, в остальном – свобода, и во всем – любовь», многие вопросы, которые не дают нам покоя, не стояли бы так остро. Разве, руководствуясь этим правилом, для нашей жизни имело бы такое уж большое значение музыкальное образование чужой семьи, количество детей другого человека, его траты и желание помочь не только бездомным людям, но и животным. Пока же мы, православные, постоянно забываем, что настоящая христианская жизнь – это не глухая оборона, это не поливание тех, кто пытается забраться на твою стену, кипящей смолой, а радость, которой хочется делиться, и умение принять другого в свое сердце.
