Тогда они переквалифицировались в частники – в 1993 году купили русских тяжеловозов (порода рабочих лошадей), также завели коров, свиней. Кредитов не брали, первые годы обходились без техники – пахали на лошадях. Хозяйство развивалось медленно, но верно. В отличие от многих фермеров, взявших большие кредиты, они ни разу не прогорели, их жеребят-тяжеловозов покупали даже финны.
Со временем они купили трактор, жизнь налаживалась, но в 2001 году муж тяжело заболел и в июне 2004 умер. А в августе 2004 мужчина из Пскова привез в Волышово двух сыновей 8 и 12 лет, сам же вскоре исчез. Брошенные мальчики прибились к Ольге Владимировне, но когда начался учебный год, она сначала попыталась разыскать их отца, а потом отправила их в Порховский детский приют, откуда они попали в Псковский детский дом, где прожили полтора года. Через милицию отца нашли и лишили родительских прав, мальчики же, Стас и Жора, помнили об Ольге Владимировне, звонили ей и присылали открытки к праздникам. В 2006 году она взяла их на лето, а потом оформила патронат. Стас уже учится на втором курсе в Петербургском политехническом институте, Жора в 10 классе, причем на экзаменах за 9 класс он набрал больше всех баллов по математике (а сдают ЕГЭ волышовские дети не в местной школе, а в порховской). До того, как Ольга Владимировна взяла их к себе, оба учились плохо – в первом классе Жора даже на второй год оставался.
Пригласили Ольгу Грудцыну и в Бельско-Устьенский детский дом – три раза в неделю она занималась с детьми иппотерапией. Сережа сначала приезжал к ней на выходные, а в 2009 году она взяла его на патронат. Дочь Ольги Владимировны учится в Петербурге, замужем, сын живет и работает в Ленинградской области. Но по большим праздникам в Волышово собирается вся семья, и ее родные дети прекрасно ладят с приемными.
Волышово – небольшая деревня, но жизнь там кипит: дома не пустуют, огороды ухожены, рядом шумит зерноперерабатывающий завод. До деревни Щенец не больше пяти километров, но сразу попадаешь в совсем другой мир – воспетой поэтом вековой тишины. Здесь лишь один дом на берегу пруда и вокруг ни души. Живет, правда, в этом доме отнюдь не затворник, а 61-летний предприниматель Николай, несколько лет назад переехавший на Псковщину из Петербурга. Но в тот момент он как раз был в Петербурге – уехал за кормами, дома же мы застали его престарелую маму и 18-летнего Сергея, два года живущего здесь на патронате – к нему и ехали. Высокого широкоплечего парня мальчиком не назовешь, а вот читает он до сих пор по слогам. В Бельско-Устьенском детском доме только три года назад открылся филиал Псковской коррекционной школы – до этого детей там не учили (всем им ставили диагноз «необучаемый»). Учиться Сережа начал уже здесь – к нему на дом приезжают учительница и психолог. Уже может написать свое имя, хорошо запоминает слова. Но вряд ли он когда-нибудь станет таким книгочеем, как его тезка из Волышово. Зато очень любит работать, а хозяйство в Щенце большое: свиньи, овцы, куры, огород. «Пилить умею, траву кошу газонокосилкой, зимой снег чищу, чтобы дядя Коля выехать мог. Он и меня научит машину водить!, – с гордостью говорит Сергей. – Дрова заготавливаю, рыбу ловлю и жарю, бабушке помогаю. Попросит яичницу – сделаю! Еще суп готовлю, макароны».
В Бельско-Устьенском детском доме воспитывалась и его мама. Она не хотела, чтобы сын повторил ее судьбу, но после смерти мужа сорвалась, запила, и ребенка у нее забрали. Сережа вместе с Николаем иногда навещает ее, переживает, что она по-прежнему периодически срывается, но не осуждает – ему, скорее всего, незнакомо это чувство. Трудно сказать, действительно ли он умственно отсталый или просто запущенный, но от общения с ним, его улыбки на душе становится светлее. Видно, что здесь он счастлив. На прощание мы крепко обнимаемся.
«Встреча ребенка с приемным родителем – тайна, но она никогда не бывает случайной», – говорит Юлия Курчанова. С ней трудно не согласиться. Хоть мы в Щенце и не застали Николая, увидели, как комфортно Сергею в этом тихом месте, где в то же время всегда много работы. Вряд ли другой Сергей, из Волышово, чувствовал бы себя здесь так же хорошо. Неслучайно он обрел свой дом у Ольги Владимировны.
В Федково у двух Дмитриев
Мы побывали еще в двух приемных семьях в деревне Федково, что недалеко от Бельского Устья, и там вновь убедились в правоте слов Юлии. Отцы, Дмитрий Марков и Дмитрий Никулин, почти ровесники: первому 29 лет, второму 32. Марков москвич, работал журналистом в «Аргументах и фактах», потом фотографом. С 2007 года участвовал в проектах «Ростка» как волонтер. «Со временем мне наскучило писать репортажи, потому что очень трудно разобраться в какой-то проблеме в рамках еженедельника, – объясняет он свой выбор. – А когда ты занимаешься конкретным делом и иногда, когда заказывают, пишешь на эту тему, гораздо интересней. Чувствую себя в творческом плане гораздо более реализованным, чем в Москве». Но главное творчество Дмитрия теперь – воспитание троих… Старшего, Мишу Ершова, точно не назовешь ребенком – ему 22 года. Познакомился Дмитрий с ним в Бельско-Устьенском детском доме, а забрал два года назад уже из ПНИ. «Зашли в интернат, взяли два чемодана с вещами, посадили в машину», – рассказывает Марков. Я подумал, шутка, но Юлия Курчанова подтвердила, что так и было – она тоже принимала участие в организации «побега». Оказывается, при этом они не нарушили закон – никто не вправе насильно удерживать совершеннолетнего дееспособного парня в интернате. Но воспитанники детского дома для умственно отсталых не знают ни своих, ни чужих прав. Сам же Дмитрий с коллегами не собирался качать права руководству интерната. Сумели решить вопрос мирно, и Михаила официально отчислили оттуда. По мнению Маркова, у Миши большой потенциал, и большинство его проблем – следствие 12-летней изоляции от мира в спецучреждениях. А проблем много. Мы его не застали дома. Накануне Миша впервые в жизни вышел на постоянную работу – устроился грузчиком в магазин. Дмитрий считал это большой удачей, но не был уверен, что он там удержится. В первый день Михаил жаловался, что люди на работе недостаточно вежливы, комплексовал, что продавщицы смеялись, когда он забыл, куда нужно идти. Физически работа грузчика Михаилу по силам, но пока ему очень некомфортно в большом незнакомом коллективе.
Двух других ребят, Мишу Фомченко и Егора, Дмитрий взял из Порховского речевого интерната. Мише 16 лет, Егору 12, оба учатся в общеобразовательной школе в коррекционном классе. Они никогда не были так изолированы от мира, как Миша-старший (с ними вместе учились и дети из семей, которые после занятий уходили домой). С такими ребятами Дмитрию проще найти общий язык. Он хрупкого сложения, вероятно, никогда не занимался спортом, вряд ли прошел уличную школу. Сам признается, что в случае конфликта с ребятами не может восстановить свой авторитет силой, так как оба Миши сильнее его. Приходится убеждать словом, а это сложнее. Особенно трудно понять, как ему удается найти общий язык со старшим Михаилом. Юлия Курчанова говорит, что с ним у Дмитрия эмоциональный контакт.
Дмитрий считает, что его главная задача – помочь детям познать окружающий мир. «Я никогда не буду делать с ними домашнее задание и заниматься спортом – для этого есть профессионалы. У Егора есть склонность к творчеству, он рисует, поет, но не надо строить иллюзии. Многие ваши друзья нашли себя, занимаются любимым делом? Как познать мир, понять свое место в нем? Загрузить их информацией из разных источников несложно. Но главное – дать им навыки, чтобы они могли справиться с этой информацией. В этом функция приемных родителей», – считает Дмитрий.
Дмитрий Никулин после армии 12 лет проработал в Бельско-Устьенском детском доме воспитателем старшей мальчишеской группы. Уже там все оценили его умение поставить на место даже самых трудных подростков. Он никогда не поднимал руку на детей, но они его слушались. И когда они с Дмитрием Марковым решили взять ребят в Федково, Никулин снова выбрал именно трудных. 19-летний Женя учится в 10 классе, 18-летний Сергей и 16-летний Петя – в 7. Петя серьезно занимается каратэ, Сергей увлекается хозяйством (у них огород, теплица и куры), Женя больше всего любит технику и готовить.
Дмитрий сам всегда занимался спортом, поэтому считает вполне приемлемым в наказание заставить ребят отжиматься от пола. Он резонно замечает, что это не расправа, а лишь укрепление их здоровья. Так, за каждое матерное слово назначается 20 отжиманий.
Помогает Дмитрию и жена, но сейчас ей трудно – в ноябре рожать. Совсем скоро у Жени, Сережи и Пети появится брат – УЗИ показало, что должен родиться мальчик.
Семьи двух Дмитриев живут в одном доме, который купил «Росток» в 2009 году. Всего в доме четыре квартиры. Третья – гостиница для волонтеров, а в четвертой в этом году открылся социальный дом для девушек. Пока живут две выпускницы Бельско-Устьенского детского дома – 19-летняя Лена и 18-летняя Настя. С ними постоянно находится одна из трех воспитательниц.
На карманные расходы зарабатываем сами.
До поезда оставалось чуть больше двух часов, но мы не могли вновь не заехать в Бельское Устье. Здесь в живописном лесу расположен дом сопровождаемого проживания «Артель». В начале статья я уже писал, что еще в 2001 году волонтеры года пригласили в детский дом мастеров из Порховского дома ремесел, которые раз в неделю обучали воспитанников плетению из травы, бересты, вязанию. Некоторые ребята, причем не всегда самые сохранные, особенно преуспели в том или ином ремесле. Именно для таких детей в 2007 году и открыли «Артель». Галина Васильева, бывший библиотекарь из Пскова, вызвалась стать единственным воспитателем, то есть жить здесь постоянно (до этого она один отпускной сезон поработала на подмене в социальной гостинице). Сейчас с ней проживают трое ребят: 21-летний Марат, 20-летний Игорь и 14-летний Слава. На Славу оформлен патронат, его Галина Анатольевна берет с собой в отпуск. На это время Марат переселяется в социальную гостиницу, а Игорь забирает родная тетя.
Ребята живут на пенсию и с огорода, а на карманные расходы зарабатывают собственными поделками.
У Марата не только золотые руки, но и богатая фантазия, и неплохой вкус. Он плетет из бисера, из проволоки, всегда хорошо подбирает цвета. А ведь когда «Артель» открывалась, некоторые педагоги и психологи сомневались, что его можно взять в этот проект – он не так сохранен. Но увлеченность и трудолюбие (что такое отдых, он не знает) помогли компенсировать отставание в развитии. Как ни трудно Марату читать, пособие по бисероплетению – его настольная книга.
Игорь показал работы из бересты. Речь у него гораздо чище, на вопрос о том, любит ли читать, ответил, что очень и любимая книга – «Война и мир». Галина Анатольевна сказала, что он действительно читал ее (неизвестно, правда, полностью или кусками), так как ему понравился фильм. Как я и догадался, он сохранный парень, а в Бельско-Устьенский детский дом попал в 6 классе из коррекционного за то, что они с приятелем украли новогоднюю еду у воспитателя. Вместо того чтобы адекватно наказать мальчика, ему отомстили.
Не ломать систему, а постепенно менять
Это не единственный случай. 22-летний Володя, два дня возивший нас по окрестностям Порхова, тоже два года воспитывался в Бельско-Устьенском детском доме. В 2005 году его перевели сюда из обычного детского дома за девиантное поведение. И не возьми его Галина Анатольевна в «Артель», он тоже мог попасть в ПНИ. Больше года он жил здесь и работал на деревообрабатывающем предприятии у местного предпринимателя, которого Васильева называет Макаренко. Потом уехал в Петербург, сейчас живет и работает в Москве.
Юлия Курчанова – принципиальная противница таких специализированных сиротских учреждений для детей с нарушениями. Но она понимает, что нельзя в одночасье их позакрывать и ввести по всей стране инклюзию. Сегодня необходимо плодотворное сотрудничество гражданского общества с этими учреждениями. Пока оно зависит не только от проявления инициативы со стороны, но и от воли руководства детских домов. В Бельском Устье администрация пошла навстречу. Но в России еще 142 таких детских дома, и в них воспитывается около 23 тысяч детей. Большинство из этих детей по-прежнему обречено на пожизненную изоляцию от общества. А примеры Игоря и Володи показывают, что некоторые туда попадают даже не по ошибке слишком консервативных врачей, а по произволу администрации других сиротских учреждений. Учреждений для сохранных детей, но не менее закрытых.
Леонид ВИНОГРАДОВ
